Кузнецов удовлетворенно кивнул:

– Мне тоже так показалось. А потом, обрати внимание на кейс, в нем одежда! Если он собрался пустить себе пулю в лоб, так зачем же ему брать с собой чистые рубашки и бритвенные принадлежности? Я предполагаю, что он хотел удрать куда-то в спешном порядке, во всяком случае, на ближайшее время. Да вот беда, наткнулся на человека, с кем меньше всего хотел бы встретиться в этой жизни… И в результате такой печальный итог!

– Похоже на то, – согласился Шевцов. – Даже побрился неровно, торопился! А на правой скуле так вообще щетина торчит.

– Согласен, мог бы не бриться, возможно, что это промедление стоило ему жизни… К тому же пулевое отверстие у него с правой стороны, а ведь покойник был левшой, я уже узнавал. Вот так-то! А что экспертиза может сказать? – обратился прокурор к Шепилову, который терпеливо и тщательно складывал в пластиковый пакетик какой-то мелкий сор, среди которого были окурки сигарет, обломки спичек, куски тканей. На первый взгляд всего-то обыкновенный мусор, не стоящий внимания, но сколько раз Шевцов убеждался в том, что именно эти косвенные улики играют в раскрытии преступления первейшую роль.

Губы Игоря Шепилова плотно сжались, что должно было означать высшую степень сосредоточенности.

– Слишком далековато от трупа лежит пистолет. Я бы так сказал… У каждого свой личный опыт, но насколько я могу судить, пистолет должен был бы находиться несколько ближе к нему. А тут такое впечатление, что он пальнул себе в висок, да и отбросил ствол в сторону. Так не бывает… И еще: вокруг отверстия от пули, кроме крови, разумеется, ничего нет: ни пороховой гари, ни частичек пороха. Следовательно, выстрел произведен со значительного расстояния.

– С какого, например? – спросил прокурор.

– Более точно я могу сказать после того, как тщательно осмотрю труп, но если приблизительно, то расстояние было не менее метра. Согласитесь, глупо было бы полагать, что стрелявший держал пистолет от головы на такой дистанции.

Кузнецов сдержанно согласился, едва кивнув, а Шевцов добавил:

– Экспертиза полностью подтверждает наши предварительные выводы. Убийца почему-то нам хочет внушить, что произошло самоубийство, но в действительности дело выглядело следующим образом: Ефима Егорова кто-то или что-то очень сильно напугало. Возможно, ему позвонили по телефону, он в спешке собрался удирать, рассчитывая надежно скрыться, но в это время в подъезде его уже поджидал убийца, который попытался сымитировать самоубийство.

– Мы побывали в квартире покойного, – сказал Кузнецов. – Он не особенно утруждал себя порядком, но даже и так видно, что он очень торопился. Имеется еще кое-что: на простынях свежие следы спермы. Буквально незадолго до своего ухода он был с женщиной.

– Хм, вот оно что. Пойду погляжу, что там еще есть, – заторопился Вадим и, кивнув на прощание, пошел вверх по лестнице.

– Майор, – остановил Шевцова прокурор.

А вот это что-то новенькое. Вадим остановился и в ожидании посмотрел на Кузнецова.

– Ты удивлен, почему я здесь?

– Не особенно, у нас ведь такая работа, – серьезно ответил Вадим.

– Хочу тебя предупредить, это, разумеется, между нами.

– Конечно.

– Не знаю почему, но этим делом заинтересовалась ФСБ, отдел по борьбе с терроризмом.

– Вот даже как? – не скрыл удивления Вадим. – Совсем как-то неожиданно.

– Меня это тоже порядком озадачило. Казалось бы, с чего это? На первый взгляд обыкновенное убийство. Убит студент, которому и двадцати пяти нет. Не какой-нибудь там олигарх. Так что сам понимаешь, здесь двойная ответственность. У меня спросили, кого бы я мог порекомендовать им для совместной работы; так вот я рекомендовал тебя, так сказать, по старой дружбе. Не возражаешь?

Шевцов улыбнулся:

– Обычно прокурорам не возражают.

– Ну, вот и поладили. У тебя ведь сейчас есть в работе похожие дела?

– Да. Три похожих случая.

– Так что попробуй выжать из этого дела максимум. Ладно, иди, работы у тебя много, а меня начальство ждет.

Кивнув на прощание, Кузнецов ушел. Вадим, оставшись один, почувствовал некоторое облегчение.

Перед дверью квартиры, в которой проживал убитый, стоял сержант милиции. Ретиво распахнув перед старшим оперуполномоченным дверь, он вновь занял прежнее место.

Перешагнув порог, Шевцов оказался в небольшой комнате. Обыкновенная холостяцкая конура, где можно укрыться от тягот окружающего мира. Если покопаться в шкафу, то можно было бы отыскать пару женских вещичек, оставшихся от девушек, что находили в этой квартире недолгое пристанище.

Вот так оно и бывает: каких-то несколько часов подряд он был нужен очень многим, возможно, что был даже любим женщинами, а сейчас бездыханный лежит на кафельном полу в подъезде. Вряд ли те же самые женщины вспомнят о нем через год. Обзаведутся новыми любовниками, а прежние чувства безжалостно затрут свежие впечатления. Оно и понятно: живые думают о живых, и обвинять их в этом не стоит. А сейчас в комнате витал аромат каких-то дорогих духов, вот, собственно, и все, что осталось от беспечной жизни. Через какой-то час исчезнет и этот запах, а вместе с ним затрутся воспоминания о Ефиме Викторовичем Егорове.

В какой-то момент запах женских духов показался Шевцову невыносимым. Он подошел к окну и распахнул створку, в комнату ворвалась свежесть.

Немного полегчало.

И тут на подоконнике, за занавеской, он увидел любительскую фотографию совсем молоденькой девушки в красивой декоративной деревянной рамочке. Подняв фотографию, он глянул на обратную сторону, там было написано: «Дорогому Ефимушке от Клары». Шевцов с интересом стал рассматривать снимок. О таких девушках обычно говорят – блондинка. Но по одному ее взгляду было понятно, что она была из того «сословия», ради которого можно было пожертвовать многим, включая личное благополучие. Чего только стоили широко распахнутые темно-карие глаза в сочетании со светлым цветом волос!

Эта была единственная женская фотография в холостяцкой квартире. Надо полагать, что через эти квадратные метры прошло немало девушек, однако это не заставило Ефима швырнуть именно эту фотографию в мусорную корзину.

Подоконник был покрыт тонким слоем пыли, и только на небольшом кусочке, там, где стояла фотография, осталась короткая светло-серая полоска, свободная от налета пыли.

Надо узнать, что это за девушка. Не исключено, что после навалившихся неприятностей Егоров намеревался направиться именно к ней. Так бывает. Мечешься порой, ищешь чего-то особенного, а потом вдруг начинаешь осознавать, что путь, по которому столь долго шел, ведет в никуда. И нужно набраться мужества, чтобы пуститься в обратную дорогу. На перепутье даже на самого бесчувственного человека нисходит откровение, и он принимает решение, от которого круто меняется жизнь. Возможно, нечто подобное произошло и с Ефимом несколько часов назад, когда он взял в руки портрет некогда любимой девушки. Последнее время портрет стоял в одиночестве, почти забытый, покрываясь слоем пыли, и вот, сдунув со стекла серый налет, Ефим Егоров незадолго до своей смерти, взяв в руки портрет, принимал какое-то важное для себя решение.

Вадим интуитивно почувствовал, что истина находится где-то поблизости. Он подошел к телефону и нажал на кнопку воспроизведения последнего номера. Еще через секунду раздался встревоженный женский голос:

– Ефим, это ты? Почему ты не отвечаешь, я тебе звонила…

Душу покоробило, как если бы кто-то прошелся по ней грубой наждачной бумагой. Шевцов невольно поежился: не самое подходящее время, чтобы говорить правду.

– Это Клара? – спросил Шевцов наудачу.

– Да, это я, – прозвучал в ответ взволнованный и одновременно удивленный голос. – Это не Ефим?

– Нет.

– А с кем я говорю? – Ее беспокойство усиливалось.

– Это майор Шевцов из уголовного розыска…

– А в чем дело?

– Вы были знакомы с гражданином Ефимом Викторовичем Егоровым?

Шевцов ненавидел себя за казенные интонации, но они прорывались в его голосе всякий раз, когда он сообщал трагическую новость.