— Ты что ненормальная, дура совсем… Тебе не надоела эта война до победного конца. Я понял тебе нравится как ты живёшь? Ну не совсем же ты пенёк, пораскинь мозгами. Не маленькая чай. Того что случилось уже не исправить. Ломать голову о том, как бы было, если бы… бесполезно и неумно. Опять же, чего где попало шляешься? Во что ты влезла? В тебя стреляли. Это просто чудо, что я оказался рядом. Не сметь из квартиры выходить. Понятно?

Лена побелела: "Стреляли?! Так это на ладони были пули?" Это даже оттеснило его прямые намёки на возраст "не маленькая". Когда оцепенение и страх спали, выползла злость на него: "Чего раскомандовался?! Орёт как будто права имеет". Огрызнуться, посчитав оскорблением намёки на возраст, тоже не могла отказать своему удовольствию. В самом конце, она развернулась и исчезла в душевой. Вот ещё! Будет она его слушать. По сценарию любого романа любая женщина должна была влюбиться в спасителя, хотя бы быть благодарной, а ей его хотелось расцарапать. Кровожадные мысли перебили другие: "Но какому лешему я нужна? Ошибка, наверное". Конечно, требовалось с кем-то поговорить, но не с этим же хамом обсуждать её проблемы. Чтоб вырастить стену и отделить его от себя открыла воду и подалась в унылые размышления: если всё же пули предназначались ей, то кто и за что? В игре книга? Дискета?…

Кушнир побарабанил костяшками пальцев по двери ванной, стена не помогла, Лена тут же откликнулась невежливым бурчанием:

— Чего тебе? Я как собака устала…

— Ты хоть бы в знак благодарности кофе угостила, как никак, я тебя своим телом закрывал, — прогудел он.

Но на неё его благородный поступок впечатления не произвёл, а напоминание добавило раздражения.

— Кто тебя просил. И вообще, пошёл вон, ты мне не нужен! — донеслось до его ушей из ванной комнаты.

— А я к тебе в пару не набиваюсь. — Тут же огрызнулся он. — Дело приобретает серьёзный оборот. Запрись со своей стороны и покрепче пока не убили, коза. А потом ляг в постель и отдохни. Только не вздумай ковыряться в своих чувствах…

Она резко развернулась к двери, как будто он стоял по её сторону, и до его ушей вновь долетело:

— Иди к чёрту!

Вежливее не получилось бы, её всю трясло, от ярости.

"Когда я дозрею, я убью тебя! Или сделаю что-нибудь в таком духе", — мстительно мелькнуло в её трещащей голове. Кушнир об этом надо думать догадался, потому как пару дней её не трогал звонками и своей персоной не докучал. Она в раздумьях бесцельно бродила по квартире. Конечно, она запиралась и отдыхать отдыхала, но с днями страх утрясся, Лена успокоилась.

Прошла ещё неделя. На подмороженную землю улёгся снег. Завалив, от щедрот своих деревья и кусты, толстыми шапками снега похожего на новогоднюю одежду деда Мороза из ваты, как будто залитую клеем и искрящимися на ней мелко покрошенными стёклышками новогодних игрушек. Неугомонная детвора принялась его тут же катать в шары и лепить бабу. Лена смотрела на всю эту звонкую, детскую возню в окно и улыбалась. Но идиллию нарушил телефонный звонок. Звонили знакомые, узнав, что одна, пригласили к себе в гости. "Чего скучать, бери «ноутбук» и дуй к нам, твою работу работать можно и у нас". Лена посчитала предложение дельным. Срочно сокращали двухсотку — и Лена по намёткам Семёна готовила пару статей в газеты, собственно времени лишнего не было, но, подумав, что надо развеяться, согласилась. Без Даньки скукотища была неописуемая. Вчера приходил Никита, но она, разглядев его в глазок, ответила через дверь, заверив, что с ней всё "о, кей" и шёл бы он куда подальше, естественно, в квартиру не впустила. Попробовал звонить, с такой силой швырнула трубку на аппарат, как будто именно она стала виновницей её плохого настроения. В гостях ждал её не только чай, но и неприятное известие, о гибели Ивана. Он возвращался вечером выходного дня с женой от тёщи и попал в страшную аварию. Жена в тяжёлом состоянии находится в реанимации. Рассказывает, что после принятия таблетки от головной боли, Иван упал на руль и умер, а машина, на полной скорости, потеряв управление, понеслась куда ей хочется. Вскрытие гарантировало острый гипертонический кризис и тромб. Лена вздохнула: "С таким диагнозом можно было умереть дважды. Ахинея какая-то. Или я всё же перегибаю палку и уподобляюсь помешанной?" Она не могла прийти в себя от изумления и горя. Данькин звонок застал её в раздумье. Сын ворчал на неё, упрекая за то, что допоздна догостилась и велел топать домой. Признав его правоту, она так и сделала. Поставив машину на платную стоянку недалеко от дома, перешла улицу и нырнула в арку. Поёжилась. Холодно. Но прохлада перебивает боль. Гибель Ивана-это уже через края. Всё опять натурально и нет следов. Ей стало обидно. Мерзкая сила без морали, проявления и запаха хозяйничает над человеческими жизнями. "Мы не люди, а муравьи", — вырвался из горла горький вздох. Сердце сжала пружина не пружина, страх не страх, но держало крепко. Прислонилась к морозному камню. До дома оставалось метров пятьдесят. Заслышав шаги за спиной, вздрогнула, инстинктивно отступая в тень уступа. А когда приблизились… Это ей мало помогло. Неизвестно откуда вынырнувший мужик, схватил мёртвой хваткой за запястье. "Сохранить компьютер!" Она постаралась вырваться, но он был силён. Лена не струсила. Она открыла рот и принялась орать. Мужик быстро сориентировался, зажав ей рот двинув, во весь размах, кулачищем под грудь, да так что у неё перехватило дыхание, и поплыла земля. К тому же дёрнул, пытаясь вырвать из рук сумку с «ноутбуком» с такой силой, что чуть не выдернул руку. Только с ходу у него такое мероприятие не получилось. Обычно боясь, чтоб не уронить, Лена, держала его, сжимая пальцы клещами. И сейчас не смотря на боль, так запросто, избавить мужику её от компьютера, не удалось. Он вынужден был убрать руку, сжимающую её рот, чтоб без проблем, двумя лапами вырвать сумку, а она, собрав все силы, принялась кричать, за что получила кулаком в губы, упала навзничь и захлебнулась кровью. Всё мгновенно перевернулось вверх тормашкой. Даже сквозь шум в ушах послышался странный звук, как будто что-то лопнуло в голове. Темнота моментом сгустилась вокруг неё. Но на крик кто-то прибежал. Кто, она уже не видела. Просто поняла по шуму возни, когда очнулась, и прерывающемуся дыханию, а так же по нелицеприятным восклицаниям борющихся людей и непереводимому мату. Боли почти не чувствовала, душили обида и страх. "Лежу так, что сквозь щёлочки глаз вижу чёрное ночное небо, вырисовывающееся в арке и белые кружева из снега на ветках. Раз вижу, значит, глаза целы". — Качалось, баюкая в голове. Попыталась встать сама, но получилось только на колени. Потом её подняли под мышки, и повели на дрожащих ногах к подъезду. Её безвольное тело волоклось, а не шло. Но она расслышала:

— О боже, всё лицо в крови.

Подумала, что голос очень знаком. О! Ещё могла думать, значит, и голова цела… Правда мысли от испуга сбились в кучу и устроили колотун. Из последних сил Лена сбрасывает перчатку, поднимает руку и проводит по лицу. Рука становится липкой, и от осознания, что она в крови к горлу моментально подступила тошнота. Получается- не совсем цела. Под светом фонаря она так и есть, рассмотрела размазанную кровь. Переставая чувствовать ноги, она пытается приникнуть к столбу. Всё плывёт перед глазами. Голос человека, что тащит её, доносится словно далёкое эхо. Зачерпнула горсть, провела по лицу. Холодный снег прошёл, царапая кожу лица. Вновь почувствовав, как её встряхивают, ставят к тому несчастному столбу и теперь уже вытирают платком, простонала:

— Компьютер?

— У меня в руках. Идти можешь?

Она, узнав голос Никиты, впервые обрадовалась его появлению и облегчённо перевела дух, но, не удержавшись от соблазна уколоть, ввернула:

— Кажется, иду. Хотя ноги передвигаются с трудом. Ты чего здесь делаешь? Я сказала тебе вчера, что у меня порядок.

Он тряханул её под мышкой, ноги Лены поболтавшись в воздухе обрели вновь хоть неустойчивую, но опору. Голова откинулась назад и плюхнулась на грудь. В ней, то есть голове махнула крылышками мысль: "Изверг, что тут ещё добавить!"