Это было нам не по зубам. Даже АН, весьма недурно знавший английский и японский, никогда не осмеливался высказать такую идею. А уж БН, с его «английский со словарем»… Нет, это было нам решительно не по зубам.

Вы упоминали в интервью, что кое-как читаете по-английски (АН же читал свободно). Тогда как же Вам удалось удовлетворить требованиям легендарной советской школы перевода при работе над «Днем триффидов» и «Саргассами в космосе»? Или технический аспект «знания языка» для художественных переводов не столь важен?

Родионов Денис. Москва, Россия — 30.01.02

Вы не поверите, но было время (конец 60-х, начало 70-х), когда я знал английский очень недурно. Читал Агату Кристи без словаря и для собственного удовольствия переводил Брэдбери, Джекобса, Пристли. Но язык — как стрельба из пистолета: требует ежедневной и регулярной тренировки. А я — разленился, забросил все свои упражнения и сейчас вернулся в свое первобытное состояние. Помните рассказ «Цветы для Элджернона»? Это — про мои взаимоотношения с английским.

Очень хочется узнать, как Вы оцениваете перевод своих произведений на другие языки, контролируете ли каким-либо образом качество (или хотя бы точность) переводов. Существуют ли какие-нибудь критерии, по которым Вы определяете работу переводчика?

Касьянова Наталья. Северодонецк, Украина — 28.08.04

К сожалению, ни одного языка, кроме русского, я толком не знаю, и поэтому возможности мои в оценке качества переводов совершенно мизерны. АН хорошо знал английский и японский, он говорил, что подавляющее большинство известных ему переводов на английский и японский плохи и очень плохи. За редким исключением. Примерно так же отзывались об этих переводах наши знакомые, знающие другие языки (польский, немецкий и пр.). Увы, как правило, Стругацких воспринимают за рубежом, как обыкновенных фантастов-халтурщиков, подрабатывающих на «приключениях тела». И тут, видимо, ничего не поделаешь.

Как Вы считаете, а возможен ли в принципе перевод «Понедельника», основанного на славянских прототекстах, половина героев которого — герои славянской мифологии, характеры и специфика которых не знакомы иноязычным читателям?

Оксана. Пермь, Россия — 19.10.04

Откровенно говоря, я не представляю адекватного перевода «Понедельника» на другие языки. Вероятно, возможно лишь более или менее похожее «переложение», адаптированное к другой культуре. Как это делали в свое время Лагин («Старик Хоттабыч»), Толстой («Буратино»), Заходер («Винни Пух»).

Мой вопрос касается переводов Аркадия Натановича. Не могли бы вы ответить (если это возможно), почему во многих своих работах он указывался под псевдонимом (в частности, в переводах произведений Кобо Абэ, как С. Бережков)?

а) это была попытка сделать более беспристрастным чтение данных произведений?

б) они были порой настолько злободневны, что могли повлечь после публикации какие-либо санкции в отношении переводчика?

в) или на указание в переводах своего имени тогда существовало некое идеологическое (?) (общественное?) табу?

Дмитрий Чибисов. Москва, Россия — 26.06.99

Вы знаете, все эти соображения в какой-то (малой) мере имели место, но главное — ни АН, ни мне (я ведь тоже занимался переводами, хотя и на порядок меньше, чем АН) не хотелось «светиться» по пустякам. Ведь большинство переводов делалось исключительно из-за денег, и соответственно рассматривалось нами как халтура — серьезная, честная, без поблажек для себя, но все-таки халтура — работа второго сорта. В тех же (редких) случаях, когда это была не халтура, а Работа, АН подписывался полным именем (см. например, его переводы Акутагавы Рюноскэ).

Хочу спросить, насколько сильно были изменены Вами оригиналы произведений, вошедших в сборник «Переводы»?

Мовчан Андрей. Дружковка, Украина — 20.06.00

Вы имеете в виду переводы Э. Нортон, X. Клемента и пр.? Оригиналы, разумеется, не изменены. Мы, правда, пытались «улучшить» текст (зачастую очень топорный), но редактор пресекал наши поползновения самым решительным образом. Сильные изменения, насколько я помню, имели место только в «Дне триффидов». Там (с разрешения Уиндема) было выброшено (опять же не нами, а редакцией) несколько кусков, в которых речь шла об СССР и о Трофиме Лысенко.

Перечитал я недавно переводы Аркадия Натановича с японского — «Сказание о Ёсицуне» и роман Нацумэ Сосеки «Ваш покорный слуга кот», где Аркадием Натановичем переведена вторая половина романа, и меня заинтересовал вопрос — как он выбирал книжки для перевода? Был ли это заказ от издательства или он сам выбирал, что переводить? И как Вы оцениваете его переводы?

Александр Шелудько. Кондрово, Россия — 26.10.04

Оценивать его переводы я не берусь совсем. Во-первых, я не знаю японского, а во-вторых, недолюбливаю японскую литературу вообще. Насколько я знаю, АН выбирал объект работы всегда сам, но — по согласованию с будущим издателем. Это довольно обычный порядок работы профессионального переводчика.

Борис Натанович, я знаю, что Вы переводили книги «Саргассы в космосе», «День триффидов», «Экспедиция „Тяготение“». Вы еще выступали в роли переводчика или нет?

Ли Евгений. Санкт-Петербург, Россия — 26.06.01

«День триффидов» переводил АНС. Я же принимал участие в переводе еще каких-то рассказов — кажется, «Мешок»? И еще что-то? Не помню. В свое время я много переводил — из Брэдбери, Джекобса, Пристли, но большинство переводов никогда не были опубликованы. И профессионально я никогда к работе такого рода не относился.

Имеет ли какие-то шансы на издание перевод «Сталки & Со» Киплинга, выполненный Аркадием Натановичем?

Mikhail. Киев, Украина — 25.08.03

Вряд ли. Я даже не знаю, сохранился ли черновик перевода — что-то я его в архивах не видел.

Ваши книги — готовые киносценарии. Почему же Вы позволяли так над ними издеваться? (Понедельник, Трудно быть богом…)

Владимир Поздняков. Москва, Россия — 02.01.00

В кино хозяин — режиссер. Автор сценария должен либо полностью ему подчиниться, либо просто не вмешиваться в процесс экранизации. У автора же экранизируемой книги и вообще нет права голоса (что правильно) — он волен только запретить экранизацию вообще, если уж о-очень недоволен режиссерской работой. Но он редко это делает, потому что «кушать хочется».

Было ли Вам сложно писать сценарии, как вы подходили к их написанию, может быть, Вы использовали какие-то особые приемы, придерживались каких-то правил?

Антон. Питер, Россия — 05.07.00

Правило (специфически сценарное) одно: все, что вы пишете, должно быть ВИДНО. Чем больше таких «ясно видимых» деталей вы вставите в текст, тем легче будет режиссеру, тем более он будет вам благодарен. В остальном законы те же, что и при написании, скажем, повести.

Как Вы вообще относитесь к сценариям — как к совершенно особой литературной форме со своими собственными законами и правилами или пренебрежительно — как к некоей поделке без каких-либо достоинств?

Антон. Питер, Россия — 05.07.00

Это безусловно самостоятельная литературная форма, способная вызвать самое серьезное профессиональное уважение. См. например, сценарий Володина к «Осеннему марафону» — это же маленький шедевр, лучшее, может быть, из всего, что написал этот замечательный автор!

И, наконец, как по-Вашему — имеет ли вообще смысл начинающему автору писать сценарии — или это бегство от проблем, а, может, даже просто лень?

Антон. Питер, Россия — 05.07.00

Начинать надо ВСЕГДА с рассказов. Это — мое глубокое убеждение, результат многолетних наблюдений за собственной работой и за работой сотни «начинающих». Научитесь (если) писать рассказы, — все остальное станет вам подвластно.

Не предлагалось ли Вам с Аркадием Натановичем самим поставить фильм по какой-либо из ваших повестей. Это было бы здорово, потому что автор всегда лучше видит, как выстроится фильм, чем любой режиссер, поэтому когда автор является и режиссером, картина значительно выигрывает.