Странное все-таки, существо — человек. Ведь можно сейчас спокойненько отправиться домой, налить крепкого чая в любимую черную чашку с золотистым знаком Зодиака, и усесться перед телевизором — благо, нынче по «ящику» развлекаловки всевозможной идет масса, не чета пуритански строгому ЦТ его молодости. Можно плюнуть на все и опять рвануть к Валюхе, этой прелестнице, с которой у него уже столько лет тянется бурный роман, с которой они уже сколько раз пытались разбежаться, но рано или поздно (обычно рано) с неизбежностью рока оказывались в одной постели и в очередной раз у них начинался период безумной страсти. Можно сыграть с самим с собой в поддавки и без особого труда убедить себя в необходимости выставить на всю ночь охранника в собственном лице в квартире Яны Казимировны. Можно поехать в фирму, забрать Ашота и завалиться куда-нибудь на сто грамм и семь пельменей, пообсуждать сложившуюся ситуацию… Можно много еще что сделать.

А он, уже не слишком молодой и, надо думать, неглупый человек, добровольно лезет в змеиное кубло, и при этом совсем не уверен, что сможет из него настолько же легко и просто выбраться.

Впрочем, чего ж это так уж про человека-то, как про существо исключительное? Как будто кто-то в силах разумно объяснить, кто заставляет какую-нибудь полярную крачку два раза в год пролетать по семнадцать тысяч километров, чтобы перебраться с Северного Заполярья в Южное, как будто для нее существует принципиальная разница, за которым из полярных кругов высиживать птенцов? Или крохотный рубиновый колибри, например, весом всего-то 3 с половиной грамма, совершает миграции над Мексиканским заливом, преодолевая за 25 часов расстояние в 900 километров, делая при этом по 50 взмахов крыльями в секунду — как будто где-то там комары или нектар — чем этот колибри питается? — вкуснее… Или аисты… Хотя нет, что касается аистов, тут все понятно, им на зиму улетать в Африку просто необходимо — неграм ведь тоже дети нужны. Ха-ха-ха. Это шутка такая.

…Так, какая же дверь нам нужна?.. По описанию Ашота какая-то из этих двух. Хотя, быть может, и вон та, расположенная чуть поодаль… Тогда откуда Ашот мог наблюдать за ними? Да откуда угодно — скамеек тут несколько. Правда, вон та поломана, так что вряд ли… А где могла остановиться машина с подъехавшим подкреплением? И куда Айвазян потом мог убегать?..

Максимчук остановился, на ходу ситуацию оценить было непросто. В таких случаях курящему сыщику легче, он без всяких подозрений может остановиться, достать сигареты, пощелкать зажигалкой, прикурить, глубоко и с наслаждением затянуться, сделать вид, что сигарета погасла или выкрошилась — и все начать сначала. Целый ритуал. За это время можно рекогносцировку провести — будь здоров.

Однако Александр бросил курить уже давно. И начинать не желал даже изредка, даже ради таких вот тактических хитростей. Знал же: себе можно попустить и дать поблажку только единожды, потом, как говаривал покойный отец, пиши пропало. С женой у него по этому поводу постоянные свары были — та всегда стремилась начать курить и только категорическая позиция Александра удерживала ее от того, чтобы она не начала активно травиться никотином… Странное у нас сейчас все-таки время: курящих мужчин становится все меньше, зато женщины, словно с цепи сорвались — дымят все подряд, да еще и подруг уговаривают-подзуживают, если та пока не заразилась этим повальным поветрием! Отрыжки эмансипации, едрит ее…

Правда, уже давно стемнело, а притормозился он в месте относительно слабо освещенном, и тем не менее долго торчать тут не стоило.

Судя по всему, дверь, из-за которой у Ашота едва не начались неприятности, вон та. Ну а раз так, то начнем действовать!

Первым делом Александр достал из кармана коробочку служебного сотового телефона. Откинул крышечку, быстро настучал знакомый номер.

— Слушаю вас.

Наташенька. Чудесная девушка, юная, красивая, добрая, доброжелательная… К ней в фирме отношение у всех было особенное: ее отец погиб в Афгане, как говорили раньше, при исполнении служебных обязанностей, семья получила посмертную Звезду Героя и заверения, что никто и ничто не будет забыто. Однако потом, когда страна распалась, Наташа со своей матерью никому уже не были нужны… И сколько их, таких позабытых семей, мужчин которых родина послала на смерть, а потом о них добросовестно забыла, осталось по всей России и ее ближайшим окрестностям!.. Короче говоря, Наташе просто повезло, что сослуживец и друг ее отца, организовав частную охранно-детективную фирму, в память о нем взял в секретарши его дочь.

— Наталь, это Александр.

— Слушаю тебя, Сашенька.

Она ко всем была очень добра. Однако Сашке очень хотелось верить, что к нему она обращается нежнее, чем к остальным.

— Ашот еще там?

— Нет, он сюда заскочил буквально на минутку, а потом куда-то уехал. Но просил тебе передать…

Ну что он может ему передать? Что так не поступают? Так это Александр и сам знал.

— Погоди, Наташенька, мне ничего передавать не надо, — не стал он дожидаться продолжения. — Это ты ему передай, если есть возможность, что я пошел на бульвар. Место он знает. Войду внутрь, посмотрю что там и как…

— Погоди, Саша!.. — секретарша попыталась его остановить.

Однако Максимчук не поддался.

— Нет, я решил — так и будет! Одно еще только: я телефон отключаю, так что звонить мне не надо. Когда будет возможность, сам тебе перезвоню. Счастливо!

Потом позвонил домой. Трубку сняла дочь.

— Это я, — в разговорах с дочерью он старался быть кратким. — Передай маме, что я задерживаюсь на работе и когда буду — не знаю.

— Ладно.

Вот и весь разговор.

Дочка за последнее время как-то вдруг, разом повзрослела, превратилась из мосластой девчонки в сформировавшуюся девушку. И в ней так же вдруг проклюнулись женские начала. Она чувствовала, что у родителей что-то не клеится, судя по тону, осуждала отца, фыркала на мать… То самое, что называется, от рук отбилась. Да и сын, чем дальше, тем больше стал хулиганить… И это само по себе тоже не добавляло теплоты в домашнюю атмосферу.

Ну и последний звонок.

— Валюшка, это я.

— Приветики, — в раздавшемся голосе сквозил неприкрытый сарказм. — Явился — не запылился… Ты это откуда?

— Я сегодня на задании. Когда освобожусь, не знаю. Если не слишком поздно, позвоню.

— Очень надо… Надеюсь, работать будешь не по обслуживанию какой-нибудь красотки?

Вот же язвочка! — с теплотой в душе подумал Александр. Однако вслух произносить эту фразу не стал.

— Для этих целей у нас есть парни помоложе… В общем, счастливо!

— Сань, — остановила его Валентина неожиданно серьезным голосом. — Там у тебя что-то случилось?

Даже странно, удивился Александр. К его работе она никогда особенно серьезно не относилась. Неужто женское чутье и в самом деле имеет место наличествовать у этой взбалмошной журналисточки? Даже не верится…

— А что?

— Да так, Саня… — еще подбавила она неопределенности. — Что-то, Саня, тревожно мне.

— Все в порядке, Валюха, не переживай.

И опять, не дожидаясь от нее еще каких-то напутствий-расспросов, отключился.

Однако после этих слов ему еще больше захотелось бросить все и повернуть обратно. Едва ли не единственное, что его остановило — что он не умел и не любил менять принятое решение на противоположное.

— Да что ж это я, в самом деле? Что тут, генеральный штаб вооруженных сил мафии собирается? — негромко сказал Максимчук. — Или совет безопасности организации объединенных мафий?.. Обычный притончик. В котором, скорее всего, и держат этого Абрамовича… Войду, посмотрю, если что, дурака включу — а там видно будет!

Он дошел до «зебры» перехода, не стал дожидаться разрешающего сигнала на светофоре, быстро перебежал дорогу. Прошел сквозь сквер. И как-то сразу понял, в какую именно дверь должны были войти в тот раз Абрамович и сопровождавшие его люди. Она и в самом деле была старая и облупившаяся, и даже внешне не могла не оказаться не снабженной тугой скрипучей пружиной.