Тот мелко покивал, словно соглашаясь с тем, что предварительными разговорами и в самом деле можно увести разговор в сторону.

— К какому выводу? — переспросил он. — Наиболее вероятной мне представляется такая ситуация. Кто-то кого-то для чего-то нанимает. В смысле следить за кем-то из наших. Неважно для чего…

— То есть как это неважно? — опешил Антон Валерьевич.

Самусь предупредительно поднял руку — погоди, мол, перебивать, не это главное.

— Подожди уже это секунду! — с едва скрываемой досадой оборвал он. — В данном случае это и в самом деле не так уж важно. Главное, что кому-то потребовалось что-то узнать о ком-то из наших ребят. Например, о том же Браме… Этот кто-то, допустим, приходит или в милицию или в частную детективную контору и нанимает не слишком опытного сыщика, или не придающего большого значения предстоящему заказу лоха… Или же просто неумеку для той же цели просто на стороне. Этот лох следит за кем-то из наших и случайно выходит на Бульвар. Все это, понятно, — из области предположений. Однако, я думаю, только такое развитие ситуации может объяснить происшедшее. По-моему, так. Если допустить такой вариант, остается выяснить всего лишь…

Антон Валерьевич откинулся на спинку кресла. Как же давно он ждал такой вот момент. Чтобы хотя бы один только раз, одним, хотя бы даже не очень сильным, ударом срезать этого самоуверенного типа!

— Есть еще один вариант, — как можно более небрежно обронил он.

— Какой же? — Самусь казался изумленным.

Польщенный Тоха улыбнулся.

— Думаю, все может складываться так глупо и непрофессионально только в одном случае: если кому-то было очень выгодно, чтобы мы заметили слежку. И он этой цели добился…

Тоха еще не закончил свою фразу, как увидел, что на обычно малоподвижном, подчеркнуто усталом, носатом лице расплывается довольная улыбка. И понял, что Самусь предвидел и этот поворот беседы. Ни на чем-то его не поймаешь!

— Вот-вот-вот, — закивал Самусь, великодушно не слишком откровенно показывая свою прозорливость. — Именно к такому же выводу пришел и я. Кому-то очень выгодно было это нам показать.

Если два неглупых человека, рассуждая порознь, приходят к одному и тому же выводу, значит, этот вариант и в самом деле имеет право на существование.

— И что мы будем делать дальше?

В интеллектуальных стычках справиться с Самусем было невозможно. Поэтому Антон Валерьевич решил больше не испытывать судьбу и прямо спросил совета у своего помощника.

Однако ответ был совсем не таким, как ожидал Антон Валерьевич.

— Нужно повысить бдительность, — твердо ответил Самусь. — И просто ждать.

Тоха почувствовал себя едва ли не обманутым.

— Просто ждать? — переспросил он.

— Да, просто ждать, — непреклонно повторил Самусь. — Если уже вся эта история — случайное совпадение, нам ничего не грозит. Если и в самом деле наши ребята обнаружили слежку, противник скоро проявится. Нынче все делается быстрее и проще, чем раньше.

Ждать… Легко сказать — «ждать»! Самусь всегда в тени, о самом его существовании на белом свете знают очень немногие. А уж чем он занимается — тем более.

— А если удар направлен лично против меня? — не скрывая своей тревоги, произнес Антон.

— А что ты можешь еще предложить? — вопросом на вопрос ответил Самусь. — Ничего. Так что нужно просто смириться… Тут мне кажется вот что: если бы что-то замышлялось против тебя лично, не стали бы трогать твоих людей. Не так?

«Авторитет» с ним несомненно согласился бы. Если бы не одно обстоятельство: если бы сейчас речь шла о ком-то постороннем, а не лично о нем.

— Ладно, может, ты и прав… — с сомнением покачал он головой. И резко поменял тему разговора, чтобы уйти от неприятной темы. — Кстати, ты что-то говорил о бабенке от Барабаса, которая невесть что наплела следователю… Где она сейчас?

Самусь пожал плечами:

— Не знаю. Меня это не интересует и не беспокоит. Главное, что она нагородила кое-какую ерунду… Нужно в этом направлении предпринимать превентивные меры. А уже она сама по себе — ерунда.

Значит, она надежно изолирована. Что ж, хоть это успокаивает!

…Крутицкому Тоха позвонил из своей машины, когда мчался домой. Он вдруг испугался, что его квартирный или кабинетный телефоны и в самом деле могут прослушиваться. Кто его знает, вдруг его «курируют» не рядовые штатные «слухачи», а глубокие аналитики, которым отнюдь не следует знать, что депутата всерьез обеспокоили насильственные смерти двух сомнительного поведения людей. А этот, автомобильный — все же вероятность поменьше.

— Да, — раздался в трубке усталый, слегка раздраженный голос.

Таким голосом, как правило, отвечает либо человек, вконец замотанный к концу дня, делами или же тот, кого невовремя оторвали от расписывания на компьютере покера. Тоха знал, что к человеку, которому он позвонил, скорее относится первое.

— Здорово, Игорек! — сказал он благодушно, стараясь, чтобы ни в малейшей мере в голосе не просквозила ни нотки тревоги.

— Это ты, Антошка? — спросил Крутицкий, даже не пытаясь придать своему голосу хотя бы оттенок радости.

— Признал, старый перец, — в пику ему максимально доброжелательно воскликнул Тоха. — Значит, не быть мне богатым, — счел возможным пошутить он. — Что у тебя нового?

Начальник следственного отдела сразу перешел к делу:

— Ты, наверное, звонишь по своему делу?

Они понимали друг друга, а потому предпочитали по телефону говорить намеками.

— В первую очередь, конечно, да, — не стал отнекиваться собеседник.

— Ясно. В этом вопросе у нас положительных подвижек к сожалению нет. Однако…

Игорь Дмитриевич сделал паузу, очевидно, не зная, как бы половчее и в то же время понятно намекнуть.

— Я в курсе, — решил помочь ему Тоха. — Появилась двойка. Так?

— Это ж надо, все всем известно, — с нескрываемой досадой буркнул сыщик.

— Ладно, успокойся, не бурчи, — Антону было и приятно показать свою осведомленность, и в то же время ему не понравилась реакция на его осведомленность со стороны старого приятеля. — Я же тебе сказал, что параллельно тоже занимаюсь этим делом.

— Ну и что же ты накопал?

— Да уж накопал кое-что, — уклонился от прямого ответа Тоха. — Во всяком случае, про «двоечку» знаю… А у тебя, как я понял, ничего дополнительного по этому делу нету. Верно?

Ответом была легко потрескивающая в трубке тишина.

— Ну что ж… По этому вопросу все. Теперь следующий… Ты собирался с женой посоветоваться по одному вопросу. Не забыл?

Все правильно: сначала указали свое место, а теперь обещают дать конфетку, чтобы знал, на кого лаять и кого не кусать.

— Не забыл, — нехотя отозвался Игорь Дмитриевич.

— Ну вот и славно. Через недельку все будет в порядке… Ну а теперь, дружище, пока! На неделе заскочу.

Крутицкий какое-то время сидел молча, держа в руке попискивающую гудками отбоя трубку. И чувствовал себя при этом далеко не лучшим образом.

Значит, ты всерьез обеспокоен происходящим, глубокоуважаемый господин Антон Валерьевич, раз уж так настойчиво пытаешься всучить мне «мерседес». Поприжало тебя, друг ситный, поприжало… И только потому ты вспомнил про старинного приятеля, который медленно, с натугой поднимался от ступеньки к ступеньке по должностной лестнице, чтобы достигнуть этого нынешнего, откровенно говоря, не Бог весть какого положения…

Ты, дружище, всю жизнь обтяпывал сомнительные делишки, когда-то тайно, а теперь в открытую делаешь деньги, пользуешься всеми благами, которые даруют тебе материальная независимость и депутатский значок… И плевать тебе до сего момента было на друга детства Игорька, пока жареный петух не клюнул — пока еще не в темечко, а только в задницу.

А где ж ты, старый друг-приятель, был раньше? Это ты в далеком отсюда городке купил за бесценок обанкротившийся пионерский лагерь и превратил его в публичный дом и что-то типа школы для подготовки начинающих проституток для, так сказать, внутреннего рынка и вывоза их за границу. Это ты в 91-м вовремя сориентировался, на чью сторону встать и кому свою спину подставить, чтобы подсадить, кого нужно, на башню нужного танка. И в 93-м как-то очень вовремя оказался за тридевять земель от Белого дома, который на глазах всего мира превращался в дом закопченный, в дом окровавленный, в дом расстреливаемый… А я, человек не столь гибкий, все это время просто делал свое дело: пытался ловить преступников, в том числе и подобных тебе… Наивно полагал при этом, что просто быть в стороне от политики и добросовестно заниматься борьбой с криминалом, рассчитывая на то, что повсюду в мире такая борьба является делом внепартийным и внеполитическим, послужит гарантией того, что ты всегда будешь нужен, какие бы «-краты» ни оказались у власти.