Кто еще поднимал в России «знамя свободы»? Виссарион Григорьевич Белинский – театральный и литературный критик. Ничего путного сам не написал, зато пытался в легальных журналах, так же косноязычно, как и Чернышевский, критиковать существующие порядки.
Им было заинтересовалось Третье отделение, но малохольный критик быстренько скончался в возрасте 37 лет. Между тем, в своих письмах Виссарион Белинский был более откровенен. «Я начинаю любить человечество по-маратовски: чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я, кажется, огнем и мечом истребил бы остальную», – пишет он в письме своему другу В. Боткину. Ниже Белинский продолжает: «Я чувствую, что будь я царем, непременно сделался бы тираном». Вот такой властитель дум демократической молодежи…
Однако первым в пантеоне великих «мыслителей» должен быть не он, а Петр Яковлевич Чаадаев. Этот господин написал «Философические письма», в которых впервые в письменном виде изложил ядовитую концепцию неполноценности России и ее народа. «Все народы мира выработали определенные идеи. Это идеи долга, закона, права, порядка … Мы ничего не выдумали сами и из всего, что выдумано другими, заимствовали только обманчивую наружность и бесполезную роскошь». Кстати, главную причину отсталости страны автор видит в принятии православия, а не католицизма. Однако об этом его поклонники в советское время предпочитали не упоминать. В своем труде, написанном по-французски, обличитель России вообще сравнивает с землей все ее достижения. «Где наши мудрецы, где наши философы?» – вопрошает он. Ответ понятен и прост – ТАМ. На Западе все достижения культуры, полет мысли и расцвет человечества. ЗДЕСЬ, в России – жалкие копии, духовный застой и отсутствие традиций. Вам эта концепция ничего не напоминает?
Реакция императора Николая I была жесткой. Журнал, напечатавший пасквиль Чаадаева, был закрыт, а сам отставной корнет лейб-гвардии Гусарского полка, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, член Английского клуба, член декабристского «Союза благоденствия» Чаадаев (против которого царь повелел следствия не проводить) был официально объявлен сумасшедшим. Он был оставлен на свободе, но под присмотром врачей и полицейских.
Причина «репрессий» кроется отнюдь не в крамоле самого труда, написанного Чаадаевым, а в его абсолютной лживости и предвзятости. Подгоняя историю России под клише бездуховной и отсталой страны, поклонник католицизма начисто забыл все достижения отечественной философии, которые, как образованный человек, знать был обязан. Многовековой пласт отечественных философов, занимавшихся в основном проблемами этики, наш первый западник пропустил, словно неинтересные страницы занудного романа. Архиепископ Феофан Прокопович, мыслитель Иван Шувалов, великий Михаил Ломоносов – это лишь первые имена, всплывшие в памяти…
Именно странная «забывчивость» автора и подсказала императору Николаю I его решение. С точки зрения царя воспитанный дворянин не может сознательно искажать историю своей Родины и несправедливо выставлять ее в столь неприглядном свете. Так может поступить либо подлец, либо сумасшедший. Подлецом Чаадаева император считать не мог…
Много еще будет в русском «освободительном» движении разных мнений и идей, но все они и по сию пору имеют один весьма незамысловатый чаадаевский подтекст: «У нас все неправильно – у них правильно все». А отсюда следует и вывод, которому следуют в силу своей программы и совести все наши «освободители» от народовольцев до современных либералов: «Надо сделать у нас, как есть у них». Любой ценой!
Так страшная и разрушительная идея собственной ущербности была запущена на российскую землю сквозь благообразные книжные страницы. Ряды смутьянов пока были малы, но их число начинало незаметно расти. Ума и души читающих людей отравлялись ядом ложных измышлений о неполноценности собственной страны и «правильности» и «прогрессивности» ее геополитических противников.
И тогда начались, сначала потихоньку, а потом все сильнее, развиваться интеллигентские посиделки, кружки. Петрашевцы – именно под таким названием они войдут в историю России. Начиналось все весьма невинно. «Знание есть основа могущества человека», – писали петрашевцы в «Карманном словаре иностранных слов». Они собирались, размышляли и занимались самообразованием. Собрания у Михаила Васильевича Петрашевского стали регулярными, по пятницам. Других дел у весьма странного хозяина «вечеринок» не было. «Не находя ничего достойным своей привязанности – ни из женщин, ни из мужчин, я обрек себя на служение человечеству», – напишет Петрашевский. Он вообще терпеть не мог слабый пол и любил говорить, что большинство бранных слов в русском языке женского рода.
Начитавшись социалистов-утопистов типа Фурье, Петрашевский решил на свои деньги создать коммуну. Будучи дворянином и помещиком, он приказал своим крепостным переехать из их собственных лачуг в новое общественное здание, построенное на его средства. Крестьяне подчинились – барин приказал. Однако накануне ввода общественного дома в эксплуатацию его подожгли. Разумеется, никто никуда не переехал. Русским революционерам постоянно, просто хронически не везло с народом! Он постоянно не оправдывал их ожидания.
Сначала простые граждане России не слушали Герцена, потом сдавали в полицию народовольцев и разночинцев. Затем они разбивали головы боевикам в 1905 г., после 1917 г. вызывали ярость Ильича, устраивая непрекращающиеся крестьянские бунты. Потом не хотели идти в колхозы. После развала Советского Союза народ точно так же не оправдал ожиданий младореформаторов.
Наконец, на всех парламентских выборах этот «темный» и «невежественный» народ почему-то не хочет голосовать за передовые и замечательные партии. В 2007 г. грядут парламентские выборы, в 2008 г. – президентские. Все это еще только будет, а тексты ироничных и обличительных выступлений Хакамады, Немцова, Касьянова и им подобных можно легко предсказать заранее. Все будет по умалишенному Чаадаеву: все было бы так хорошо– но вот с народом России не повезло…
Однако вернемся к Петрашевскому. Провалившись со своими крепостными, и этот «борец за свободу» их на волю не отпустил. Вместо этого он начал свои знаменитые посиделки-«пятницы». Наверное, интеллигентские беседы были бы не самым плохим способом утилизации невостребованной сексуальной энергии, если бы не одно «но»… Поразвлекавшись так около четырех лет, молодые люди были арестованы и осуждены. Военный суд судил 22 человека, из них 21 – приговорены к смерти. Но гуманный император Николай I и здесь проявил милосердие. Казнен никто не был, все отправились на каторгу и в арестантские роты. Среди осужденных был и Федор Михайлович Достоевский. Через семь лет (по амнистии) вернувшийся к нормальной жизни писатель осознал, куда вели наивных молодых людей их руководители. Тогда взгляды Достоевского радикально поменялись, и из-под его пера вышел роман «Бесы», где он «во всей красе» показал представителей революционной демократии.
За что же ребят взяли? Так ли жесток и неоправдан был приговор царского суда? Об этом каждый может судить сам. Начав с толкования иностранных слов, петрашевцы быстро перешли совсем к другим наукам. Стоит лишь полистать словари и энциклопедии, где о них говорится, и мы узнаем, что: – петрашевцами готовилась агитационная литература для народа; – ими обсуждались вопросы об организации тайного революционного общества с целью вызвать крестьянское восстание.
Вот так, незаметно, в порядке «самообразования» петрашевцы провозгласили себя борцами за социалистическое общество и свержение самодержавия. Спасибо царской охранке – взяли их еще на стадии разговоров. Отсюда и относительно мягкий приговор, и амнистия через 7 лет. Так бы страна и не узнала своих «героев». Но о ходе дела петрашевцев Россию ознакомил Герцен в своем «Колоколе»…
А вредоносная идея ущербности России благодаря «прогрессивным» писателям пускала все более глубокие корни. «…Я, как огромное большинство и поныне действующих либеральных и радикальных писателей, много лет оставался компилятором чужих мыслей, воспринятых на веру, усвоенных потому, что все так думают, все так пишут в целой массе исторических, экономических и т. п. сочинений. Как и все зараженные этим прогрессивным миросозерцанием, я узнал жизнь сначала по книгам», – напишет позднее один из раскаявшихся народовольцев Л. А. Тихомиров.