– Этого нельзя допустить, Тони, нельзя, и этим сказано все, – горячилась Миллисент Гэйлорд. – О, я понимаю, он, конечно, человек очень видный, и одному Богу известно, как богат, но кто он? Что он? И куда подевал свою калеку-жену? Каким образом он вдруг оказался свободным, чтобы сделать Ливи леди Банкрофт? Но самое главное, почему, ну почему этого так хочет она сама?

– Он получил официальный развод, – в энный раз повторила Тонни.

– Как? Когда? Где? В Лондоне никому ничего не известно об этом. Я специально попросила выяснить это для меня. Если он и получил развод, то скорее всего в какой-нибудь дыре на краю света, о которой никто не слышал.

– Уоллис Симпсон посчитала это достаточным...

– Что верно, то верно, – ухватилась за эти слова Миллисент. – Уверена, все было четко продумано и организовано, тут явно не обошлось без использования власти и влияния, и меня, кстати, совершенно не заботит и то, что она говорит, чем занималась ее мать, я-то знаю, что Алиса Уорфилд содержала притон. И страдальческим голосом добавила: – Единственное мое желание – уберечь Ливи от этой чудовищной ошибки.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – вздохнула Тони.

– О нет, ни в коем случае. Я отлично разбираюсь в людях, и мне кажется, Ливи даже понятия не имеет о том, что на самом деле представляет собой сэр Уильям Банкрофт. А его близнецы-сыновья? – Как всегда, Миллисент резко переменила тему разговора.

– Я их никогда не видела, – ответила Тони. – Оба они учатся в Оксфорде, значит, видимо, не дураки. И к тому же в одном из его лучших колледжей – Баллиольском, это мне Уорд сказал.

– В этом, конечно, что-то есть... но им обоим по восемнадцать лет! Господи, а Ливи всего тридцать. Она слишком молода, чтобы быть мачехой. А что они сами думают обо всем этом? Откуда нам известно, одобряют они или не одобряют желание своего отца бросить их мать и жениться на другой?

Сомневаюсь, чтобы кто-то спрашивал их мнение, подумала про себя Тони. Билли важно только свое собственное.

Миллисент заерзала на подбитом ватой стуле.

– Не знаю, что это вдруг нашло на Ливи. Вроде бы особой нужды выйти замуж у нее нет, а как госпожа Джон Питон Рэндольф, она на веки вечные обеспечена прекрасным положением в обществе. Ведь прошел всего лишь год после смерти бедняги Джонни...

– Верно, но он мертв, а Ливи-то жива. К тому же молода, привлекательна и ни к чему не приспособлена, кроме того, к чему ты всех нас готовила: быть женой богатого, влиятельного и общественно значимого мужчины. Ливи стала ею однажды, а теперь намеренно и вполне осознанно желает стать леди Банкрофт, и какой смысл ей мешать? На твоем месте, мама, я оставила бы ее в покое и начала бы думать, какое платье лучше всего приготовить к свадьбе.

Но своей сестре Тони сказала:

– Ты знаешь, мать места себе не находит из-за того, что ты собираешься выйти замуж за Билли. Честно тебе признаюсь, я и сама не раз думала об этом. Это тебе не Джонни Рэндольф. Ты выходишь замуж не за мальчика, а за мужчину, к тому же весьма требовательного мужчину. Сумеешь ли справиться с ним?

Ливи ядовито ухмыльнулась.

– Не меня ли так долго муштровали, чтобы я умела обращаться с мужчинами? Потворствовать их вкусам, льстить им, убеждать их в том, что они всегда правы?

– Именно это я и имею в виду. Там, где дело касается Билли, он действительно всегда прав. Прежде всего и всегда он делает только то, что считает нужным.

– Я прекрасно знаю, на что иду, – безапелляционно отрезала Ливи.

– Прекрасно, тогда почему ты это делаешь?

– Ты сама развелась с одним мужем, чтобы выйти замуж за другого. Между этими событиями почти не было никакого пропуска. Я уже целый год одна, и, уж коли дано мне выбирать, я выбираю замужество. Такое объяснение тебя устроит?

– Но почему именно Билли? Лэрри Стайлз от тебя без ума. Почему же не он?

– Потому что мне не хочется быть обыкновенной посольской женой. – Ливи в упор посмотрела на сестру. – Билли подарит мне весь мир, – простодушно сказала она, – а не какой-нибудь его паршивый закуток. Став его женой, я получу все, чего ни пожелаю.

– До тех пор, пока он будет получать от тебя все, что он ни пожелает, – напомнила ей Тони. – А Билли захочет и потребует многого.

– Я готова быть той женой, которая ему нужна.

– Значит, вы и это уже обсудили?

– Естественно.

– Но ведь ты же не любишь его. Или любишь? – спросила она, не дождавшись ответа.

– Нет, – гордо вскинула подбородок Ливи. – Но он сложная натура и этим притягивает меня к себе. С ним мне не придется скучать. К тому же он мне нравится – как мужчина. В нем есть что-то экзотическое, необычное. А если быть честной до конца, то мужского начала в нем гораздо больше, чем в Джонни...

– Оно и понятно. Билли вполне зрелый мужчина, чего никогда нельзя было сказать о Джонни. У меня такое чувство, что Билли созрел уже тогда, когда у него впервые стал ломаться голос... – Тони неожиданно смешалась. – В общем... будь осторожна. Билли не всегда отдает себе отчет в том давлении, которое оказывает на человека. А когда в том что-то ломается, он просто заменяет его на другого.

– Он никогда не давил на меня, – честно призналась Ливи. На щеках ее заиграли ямочки: – Пока этим больше занималась я... – щеки вокруг ямочек слегка порозовели. – Он, доложу я тебе, отличный мужчина.

Как только Ливи дала согласие выйти замуж за Билли, ему были предоставлены и другие привилегии, доселе запрещаемые. Например, спать с ней. Для нее это было настоящее открытие. Теперь она поняла, что имела в виду Тони, когда жаловалась на неумелость в постели своего первого мужа. Секс с Билли был что марочное, высшего качества шампанское, от которого кружилась голова и слабели ноги. С Джонни это больше напоминало лимонад. А от лимонада, как известно, не пьянеют...

Постель придала ей смелости, и она решилась спросить его о том, что занимало ее воображение: как решился он на развод с первой женой и каким образом этого добился?

Удовлетворяя ее любопытство, он дал ей понять, что сейчас ответит на ее вопрос, но что в будущем она оставит в покое данную тему.

– У меня всегда был ключ к решению, – сказал он ей, – но только встретив тебя, я понял, что обязан им воспользоваться.

Она должна была удовлетвориться этим скупым объяснением, что Ливи и сделала. Судьба благоволила к ней. План ее удался. И все потому, что она всерьез отнеслась к совету Сэлли Ремингтон. Испытывать унижение от того, что кто-то может застать ее рыдающей в чужой ванной, было не для Оливии Рэндольф; не для нее было придумано расхожее словечко «лишняя» женщина, к которой цепляются все мужчины только потому, что некому защитить ее честь. Она станет леди Банкрофт. Ее положение в обществе укрепится, она будет владеть несколькими прекрасными домами, чеком на предъявителя на любые увеселительные расходы и таким же чеком на покупку новых нарядов. Билли даст ей полнокровную, богатую событиями жизнь, к которой она стремилась, возможность блистать своей красотой, она же одарит его привилегией быть женатым на Оливии Рэндольф.

И это вполне справедливо, обоюдовыгодная сделка.

Сидя в кресле, Миллисент Гэйлорд, наблюдала, как ее дочь примеряет свадебное платье – узенькое сооружение из шелка и тонкой чесаной шерсти цвета игристого шампанского, задрапированное на груди мелкими стежками более глубокой расцветки, с длинными, узкими рукавами, которые Ливи всегда любила, так как они давали возможность показать во всей красе ее тонкие, нежные запястья и изящные руки.

– Мне кажется, надо немного ослабить вот здесь... видите... чуть пониже плеча, – говорила Ливи портному, вертясь перед тройными зеркалами. – Смотрите... – Она согнула руку, прижав ее к себе, и портной утвердительно кивнул, щелкнул ножницами, рукав мгновенно отделился от платья, чтобы тотчас вновь занять на нем свое место, но уже таким образом, что платье не поднималось вместе с ней, когда Ливи поднимала руку, а корсаж сидел на бюсте, как влитой.