Эгид помедлил перед зеркалом, любуясь складками плаща, свободно падавшими с его плеч. Он был довольно крупным мужчиной, но рядом с Джейром казался мальчиком. Однако любой, увидев их вместе, мог подметить странную неуверенность, сквозившую в мужественном голосе и манерах Джейра. Сейчас он наблюдал за Эгидом, стараясь не показывать своего беспокойства.

Молодой человек передернул плечами.

– Бр-рр! На что приходится идти человеку, чтобы изменить судьбы Галактики! Ладно, если я выживу, то вернусь. Подожди меня.

– Ты убьешь ее?

– Если смогу.

– Это нужно сделать. Или ты предпочитаешь, чтобы это сделал я, но позднее?

Эгид холодно взглянул на него.

– Нет, – ответил он после секундной паузы. – Она этого не заслуживает. Сначала посмотрим, что она из себя представляет. Если она не исчадие ада, то я избавлю ее от твоих методов и убью по-своему – ласково.

Он повернулся к двери, взмахнув плащом. Джейр сидел неподвижно, наблюдая за его уходом.

– Должно быть, это модистка, – сказала Элия.

Негромкая мелодичная нота, прозвучавшая у входа, предшествовала сладостным звукам уже знакомого нечеловеческого голоса. Джулия с интересом повернулась к двери.

Лучшая модистка на Сайрилле оказалась маленькой изящной женщиной с тихим голосом, розовой кожей и узкими глазами расы, населявшей три планеты вокруг одного из солнц на окраине Галактики. От нее исходило ощущение безличного профессионализма. Казалось, она больше не видит человеческих лиц и не интересуется ими. Когда она вошла в комнату, ее глаза были опущены, но отнюдь не из раболепной покорности. Эта женщина была великим мастером своего дела и могла рассчитывать на должное уважение.

Работа над новым платьем происходила перед зеркальным альковом в спальне. Элия, воинственно выпятив челюсть, принялась раздевать свою хозяйку. Она сняла новый военный мундир, сапоги со шпорами, оружие, сияющий шлем. Из-под шлема хлынула волна темно-золотистых волос. Джулия спокойно стояла под оценивающим взглядом новоприбывшей.

Она уже не была бесполой принцессой Лайоне. Надменность и холодная сосредоточенность никуда не делись, но сейчас, когда она стояла на перепутье между новой и старой личностью, ее длинные, прекрасной формы руки и ноги и тренированные изгибы стройного тела производили впечатление восковой безжизненности. Внезапно Джулию охватило негодование, даже смущение перед шагом, который она решилась сделать. Было унизительно признать, что тот самый шаг к презираемой женственности, которую она отвергала в течение всей жизни, сейчас приобретает первостепенное значение.

Ее бесстрастность, очевидно, озадачила модистку, продолжавшую задумчиво рассматривать свою клиентку.

– Предполагается ли достижение какого-то определенного эффекта? – осведомилась она через некоторое время, прибегнув к неуклюжему обращению в третьем лице, принятому на Сайрилле при общении с клиентами.

Джулия подавила желание ответить сердитым отказом. Она стыдилась своего смущения. Это было ее первой экскурсией в неведомое, первой сознательной попыткой обрести женственность. Она так сильно отождествляла себя с амазонками, что теперь ей было трудно признаться даже себе самой, чего же она хочет.

– Нет, – ответила она, повернув к женщине гладкое загорелое плечо. – Я доверяю вашей интуиции.

Модистка оглядела ее. Она была слишком хорошо вышколена, чтобы смотреть в лицо клиентам, зато обратила внимание на снятый мундир и мускулистое, тренированное тело. Этого было вполне достаточно, чтобы угадать требования заказчика. Если бы модистка не обладала крайне чувствительным восприятием, ей бы не удалось сделать головокружительную карьеру, поднявшись к высотам Сайрилла с захолустной планетки. Она прищурила и без того узкие глаза и задумчиво поджала губы. Эту клиентку понадобится осторожно убеждать, чтобы внушить ей то, чего она хочет на самом деле.

– Вчера, когда я наблюдала за танцующими на озере Дуллаи, меня посетила одна мысль, – пробормотала она своим тихим, мурлыкающим голосом. – Темное платье, сотканное из теней и звездного света… Для него нужно безупречное сложение, поскольку даже оттенок нижнего белья может испортить эффект.

Она немного погрешила против истины, но это тоже служило ее цели. Теперь Джулия будет относиться к платью не как к олицетворению романтики, но как к продолжению своего прекрасного тела.

– С вашего разрешения, я попробую сделать такое платье, – продолжал тихий, настойчивый голос. Джулия холодно кивнула.

Модистка приложила ладонь к стене рядом с альковом и отодвинула длинную панель, открыв свой рабочий аппарат. Джулия смотрела с искренним интересом, и даже женские инстинкты Элии, вытравленные долгой военной службой, дали знать о себе – это было видно по тому, как заблестели глаза старой амазонки. По-видимому, снаряжение модистки было доставлено в нишу за передвижной панелью незадолго до ее прихода, поскольку на длинной вешалке в другом конце проема все еще находился целый гардероб ее последнего клиента. Все предметы туалета были окрашены во всевозможные оттенки розового. Полки и выдвижные ящики находились в полном беспорядке. Очевидно, мастерство модистки было достаточно велико и позволяло ей удовлетворять свои капризы даже за счет аккуратности.

Женщина нажала на кнопку. Розовая радуга отодвинулась в сторону и исчезла. На ее место со щелчком встала панель, на которой висело множество отрезов тканей: сатина, блестевшего как темная вода, облаков газовой вуали и тонкого бархата, похожего на черный пепел.

Движения модистки были столь четкими и проворными, что ее работа казалась скорее детской игрой или волшебством. Она выбрала оттенок тусклого шелка, вытянула несколько ярдов ткани через прорезь, отрезала ее и, подобно скульптору, формующему глину, начала создавать платье прямо на теле Джулии. Работа сопровождалась быстрыми, нервными щелчками ножниц. Меньше чем за минуту Джулия от плеч до лодыжек была облачена в одеяние, безупречно облегавшее каждый изгиб ее тела и ниспадавшее к ногам мягкими, роскошными складками.

Модистка сдвинула в сторону остатки ненужного теперь шелка и сейчас вытягивала целое облако газовой вуали, окутавшее ее темным туманом. Джулия чуть не ахнула, когда это облако опустилось на нее. Оно было слишком тонким для тканой материи. Умелые руки модистки быстро прикасались то тут, то там к этому облаку газа, формируя облачные складки и укрепляя их на платье. Через несколько секунд она отступила в сторону и жестом указала на зеркало.

Джулия обернулась. Высокая незнакомка в зеркале определенно не была ею. Мускулистое, асексуальное тело внезапно приобрело мягкие бархатистые очертания под плотной тканью. Повсюду вокруг нее, паря в воздухе, когда она двигалась, плавали клубы темного газа, подобранные с таким совершенством, что она казалась воплощенным обаянием.

– И последнее, – улыбнулась модистка.

Она вынула из ящичка пригоршню блесток, похожих на сверкающую серебряную пыль, и щедро посыпала ими складки газовой вуали.

– Повернитесь, – попросила она.

Джулия зачарованно смотрела, как крошечные звездочки магнетически прилипают к ткани, образуя искристую дымку, шлейфом плывущую за ней и растворяющуюся в воздухе. Она снова повернулась к зеркалу и увидела незнакомку, глядящую на нее сияющими фиолетовыми глазами. Как и раньше, ее лицо было холодным и высокомерным. Но теперь высокомерие подпитывалось и смягчалось сознанием собственной красоты.

Джулия наконец узнала себя в зеркале; лишь платье казалось странным, непривычно преломляя знакомые черты. Впервые в жизни она ощутила сосущую неуверенность в себе. Даже сознание того, что сами звезды были объектами ее прихоти, не могло развеять это ощущение. Она глубоко вздохнула и с мрачной решимостью посмотрела в глаза своему отражению.

Двери крошечного лифта разошлись в стороны, и Джулия вышла на ступени хрустальной лестницы, обвивавшей ствол огромного дерева в центральном зале. Секунду-другую она стояла неподвижно, пытаясь обрести поддержку в своем привычном высокомерии. Здесь, в этих зеленых весенних сумерках, где легкое дыхание ветерка приносило с собой музыку, обрывки разговоров и запахи изысканных духов, ее внезапно охватила неуверенность. Ей не было места здесь – в непривычной женской одежде, без удобного мундира и шлема. Она может порвать тонкую ткань своей размашистой походкой. Сейчас все увидят ее и сразу же узнают женщину-воина, вырядившуюся в нелепый маскарадный наряд.