Наблюдатели увидели, как корабль выпустил крылья в разреженных верхних слоях атмосферы, словно ныряльщик, вытягивающий руки перед прыжком, выровнялся на их поддерживающей поверхности и устремился к космодрому по огромной нисходящей дуге.

– Один готов, – удовлетворенно произнес император. Джулия оглянулась на верхний экран и увидела, как один из кораблей-преследователей отвернул в сторону; его темный корпус начал раскаляться от трения в атмосфере. Он вышел из объектива камеры, продолжавшей следить за двумя его товарищами. Огромная скорость предоставляла им одно сомнительное преимущество. Они ускользнули от перехватчиков, самоубийственно воспользовавшись тем фактом, что незыблемые законы Эрикона запрещали любому воздушному транспорту самовольно передвигаться над поверхностью священной планеты.

– Они не осмелятся, – пробормотала Джулия сквозь сжатые зубы. Приглушенный шепот за спиной свидетельствовал о том, что остальные разделяют ее мнение.

Вражеские корабли, тоже выпустившие крылья и предпринимающие отчаянные попытки снизить скорость, все больше отклонялись от предписанного курса, за которым любое воздушное движение было запрещено. Перехватчики прекратили преследование. Джулия могла представить себе лихорадочную нерешительность пилотов, разрывающихся между необходимостью уничтожить противника и нарушением древнего закона, установленного силами, еще более могущественными, чем император Галактики.

В нижней части экрана дуннарский корабль заходил на посадку. Снаружи раздались крики, и в следующее мгновение все взгляды обратились к широкому бетонному полю космодрома.

Из мглистых облаков появилась копия изображения на экране. Черный корабль опускался под дождем, в тишине, все ниже и ниже. Потом он на несколько секунд завис над посадочной площадкой и с мягким толчком приземлился на бетон. На экране за спиной Джулии отображалась та же самая сцена.

На самом деле изображение было вернее реальности, поскольку с такого расстояния невооруженный глаз мог различать лишь мельтешение крошечных фигурок вокруг дуннарского корабля.

– Ближе, – распорядился император и повернулся к экрану.

Сцена, разворачивавшаяся внизу, приблизилась с головокружительной скоростью. Теперь они могли видеть, как в борту корабля открылся люк и человек, появившийся изнутри, выпрыгнул налетное поле под моросящим дождем. Он смахнул капли с ресниц и спокойно огляделся, ни в малейшей степени не встревоженный своим положением.

Посланец Дуннара был таким поразительно худым и высоким, что с первого взгляда казался пугалом рядом со своим кораблем. Но, повернувшись лицом к экрану и толпе встречающих, он двигался с уверенностью и изяществом, безошибочно выдававшими высокое происхождение. Он носил свой простой черный комбинезон с замечательной элегантностью, сразу выделявшей его среди окружающих. Пышно разодетые чиновники, вышедшие навстречу, выглядели вульгарно по сравнению с ним.

Он поднял голову к серым облакам, где его преследователи и защитники планеты все еще вели невидимую битву. Остальные тоже тщетно вглядывались в небо. Лишь в комнате наблюдения, где находился император со своей свитой, можно было следить за тем, что происходило наверху.

Напряжение на лицах зрителей граничило с ужасом. Даже Джулия перестала бессознательно постукивать пальцами по спинке кресла. Она почувствовала внезапное прикосновение цепких пальчиков, но не оглянулась, когда ллар быстро забрался по ее ноге и занял наблюдательный пост на плече. Она ощущала его быстрое бесшумное дыхание на своей щеке: зверек тоже следил за драмой.

На памяти последних поколений закон Древних, запрещающий несанкционированное воздушное движение над Эриконом, ни разу не нарушался. Подчинение этому правилу укоренилось в сознании людей не менее глубоко, чем понимание закона тяготения. Разумеется, были и нарушения; согласно преданию, все преступники погибали мгновенно.

Затаив дыхание, Джулия следила за происходящим. Теперь между вражескими кораблями и перехватчиками Эрикона образовалась широкая полоса отчуждения. Продолжение погони означало для х'вани верную гибель. Они знали, что обречены, но пытались использовать одну последнюю возможность в надежде уничтожить свою жертву, прежде чем умереть самим. Перехватчики вытеснили их далеко за пределы узкого воздушного коридора, чьи невидимые границы строго соблюдались в течение столетий. Впервые на памяти живущих корабли пролетали над запретным пространством Эрикона.

Теперь они пикировали вниз, стремительно приближаясь через облака к космодрому, где посланец с Дуннара продолжал стоять на месте, спокойно вглядываясь в туман.

– Они прорвутся… уже прорвались! – прошептала Джулия, до боли в пальцах стиснув спинку кресла.

Техники на летном поле с лихорадочной поспешностью снаряжали орудийные батареи; они находились в состоянии, близком к шоку. Никто на Эриконе не верил, что эти орудия когда-нибудь могут понадобиться. Они предназначались, для защиты от кораблей, атакующих со стороны разрешенного воздушного коридора, и даже такая возможность казалась абсурдной. Но теперь…

– Уберите этого идиота с летного поля! – внезапно рявкнул император, заставив всех вздрогнуть. – Уведите его! Они могут появиться в любую секунду!

Два уцелевших корабля вынырнули из тумана. Их крылья рассекали воздух с пронзительным свистом. Люди в панике разбегались по бетонной площадке. Громкоговорители ревели, приказывая дуннарцу уйти в укрытие, но он продолжал стоять на месте, невозмутимо вглядываясь в облака.

На одно бесконечное мгновение тысячелетняя вера, глубоко укоренившаяся в сознании людей, дрогнула перед дерзким вызовом, брошенным Древним. Никакая опасность, угрожавшая беззащитному посланцу с Дуннара – хотя он обладал секретом, жизненно важным для спасения империи, – не могла потрясти зрителей и вполовину так сильно, как то, что они видели сейчас. Корабли с ревом неслись вперед, и облака за ними яростно бурлили, закручиваясь в воронку от выхлопов мощных двигателей.

Может быть, Древние вообще не существуют и рассказы о них – всего лишь легенда? Все затаили дыхание, ожидая ответа.

Но никто не увидел возмездия Древних. По всей планете оцепеневшие зрители следили за происходящим, но ничьи глаза не заметили, как был нанесен удар. В одно мгновение корабли с ревом неслись вперед, а в следующее – превратились в беззвучную вспышку, похожую на отражение солнечного луча от колоссального зеркала.

Когда зрение вернулось к временно ослепшим наблюдателям, они увидели, что в небе не осталось ничего, кроме постепенно затягивающейся облачной воронки. Корабли бесследно исчезли. Впервые на памяти живущих Древние нанесли карающий удар в смертоносном достоинстве своего безмолвия.

И над всем Эриконом прозвучал тихий, дружный вздох облегчения.

В наступившей тишине посланец с Дуннара наконец двинулся вперед по мокрому бетону. В облаках наверху открылся просвет, через который засиял кусочек голубого неба, и косые лучи солнца величественно осветили приближающуюся человеческую фигуру. Все с благоговением смотрели на высокого, худого мужчину, с уверенной грацией шагающего по лужам, в которых отражалась ослепительная голубизна неба.

– Пошли, Джулия. – Император резким движением встал с кресла, заставив ее вздрогнуть. – Мы встретимся с ним наедине, в моей библиотеке. Проснись же, девочка!

– А оружие? – нетерпеливо спросил император, подавшись вперед с огромного резного кресла, стоявшего перед камином в библиотеке.

Судя по виду посланца, никто не смог бы догадаться, что он пережил отчаянную погоню и еще недавно находился на волосок от гибели. Он был последним дуннарцем, говорившим от лица своего погибшего мира, но на его бесстрастном лице не отражалось никаких эмоций.

– Я хочу, чтобы мои специалисты немедленно приступили к осмотру оружия, – продолжал император. – Оно находится на вашем корабле?

– Ваше величество, я не привез с собой никакого оружия.

– Не привез?

Джулия увидела на лице отца знакомое предгрозовое выражение, но гроза так и не грянула. Принцесса едва удержалась от улыбки; она понимала, почему это произошло. Трудно было относиться к посланцу с Дуннара как к обычному человеку. Его внешность была достаточно замечательной, не говоря о том, что благодаря ему вся планета недавно погрузилась в благоговейное молчание. Этот человек неустрашимо стоял перед орудиями вражеских кораблей, настолько уверенный в могуществе Древних, что не дрогнул даже перед лицом неминуемой смерти. С его помощью Древние впервые за многие годы явили свою мощь и совершили чудо. И сейчас отраженная слава этого момента, уже занявшего достойное место в истории, окружала его, словно благостное сияние.