Когда люди уже поднялись на выход, Дэвид Аллен задержался:
— Сэр, сегодня вечером в кают-компании намечен небольшой рождественский праздник, и мы бы очень хотели вас там видеть.
Кают-компания считалась своего рода клубом молодых командиров, в котором согласно морской традиции шкипер не состоял. Он мог зайти в это небольшое, обшитое деревом помещение лишь в качестве официального гостя. В то же время нельзя было сомневаться в искренности того тепла, с которым они приветствовали Ника. Даже Трог вылез из своей пещеры. При появлении капитана все встали и устроили настоящую овацию; было совершенно ясно, что джин пустили по рукам уже давно. Дэвид Аллен выступил с речью, которую запинаясь прочитал с клочка бумаги, тщетно пытаясь скрыть его в ладони. Речь эта была полна гипербол, клише и прилагательных в превосходной степени, и молодой старпом с облегчением перевел дух, когда все закончилось.
Затем появился Эйнджел с тортом, который специально испек по такому случаю. Глазурованное творение его рук формой напоминало корпус «Золотого авантюриста» и вполне могло сойти за скромное произведение искусства, причем на борту были выложены цифры «12 ½». Все горячо зааплодировали. Эти двенадцать с половиной процентов обладали смыслом, от которого каждого потянуло расцвести в улыбке и одобрительно крякнуть.
От Ника потребовали сказать слово шкипера. Его стиль был легким и непринужденным. Не прошло и пары минут, как кругом все задрожало от восторженных воплей, — чтобы привести людей в экстаз, хватило и мимолетного упоминания о той призовой сумме, которая будет им причитаться, едва «Золотой авантюрист» окажется в Кейптауне.
В углу кают-компании сидела Саманта, почти затерявшись среди молодых офицеров, которые считали своим долгом охватить девушку как можно более тесным кружком.
Саманта смеялась с таким неподдельным весельем, что Ник с трудом сдерживал позывы обернуться в ее сторону: настолько звонко и задорно переливался ее смех на фоне мужественно-хрипловатых шуток.
На ней было облегающее зеленое платье, и капитан ломал себе голову, пытаясь догадаться, откуда оно взялось. Далеко не сразу он вспомнил, что пассажирские каюты «Золотого авантюриста» не пострадали; более того, сегодняшним утром он заметил эту девушку рядом с Дэвидом Алленом на корме катера. Она явно возвращалась с лайнера, потому что у ее ног стоял внушительный чемодан. Стало быть, забирала свои вещи, хотя вполне могла остаться на борту «Авантюриста»… Ник был рад, что она поступила иначе.
Он завершил свою маленькую речь, упомянув всех командиров по имени и воздав должное каждому. Дэвид Аллен заставил его взять очередной стакан с виски, а во вторую руку сунул неровно отхваченный кусок торта, после чего торопливо бросился назад, к тесной компании вокруг девушки. Ник, можно сказать, остался в полном одиночестве.
Он снисходительно наблюдал за неприкрытым соперничеством в попытках удостоиться ее внимания. Мужчины были выше Саманты, и Ник видел лишь макушку, увенчанную великолепной гривой золотисто-солнечных волос, которые в свете потолочных светильников вспыхивали искрами полированного драгоценного металла при каждом повороте или наклоне головы.
Красавчик Бейкер сидел с ней рука об руку. На нем был костюм прет-а-порте из какой-то блестящей эрзац-материи, имитировавшей акулью кожу. Прямо скажем, более чем разительный контраст с рубашкой из шотландки и галстуком желтого кислотного цвета. Брюки ежеминутно требовали себя поддернуть, а очки похотливо посверкивали над девичьим плечом.
По другую сторону сидел Дэвид Аллен, который заливался румянцем всякий раз, когда Саманта к нему за чем-то обращалась. Старпом не знал меры, пичкая ее тортом и ликером, — и Ник вдруг почувствовал, как его снисходительность начала переходить в раздражение.
Например, его раздражало присутствие косноязычного четвертого помощника, которому явно поручили развлекать шкипера. От сознания колоссальной ответственности этой задачи у бедняги едва получалось связать пару слов.
Выходки старшего комсостава также оставляли после себя привкус раздражения. Ни дать ни взять труппа цирковых тюленей, лезущих из кожи вон ради знака внимания со стороны девушки.
Тут на какую-то секунду тесный кружок разомкнулся, и Ник получил очередную порцию ярких впечатлений. Зеленый цвет ее платья идеально сочетался с изумрудностью искрящихся глаз. Зубы белее сахара; когда она смеялась, становился виден ее розовый, как у котенка, язычок. Совсем не та девица, какой он ее помнил. Губки подведены, на шее жемчужное колье… Ей, пожалуй, чуть больше двадцати. Едва-едва разменяла третий десяток — но при этом она была полностью сформировавшейся женщиной.
Тут Саманта повернула голову, и их глаза встретились. На губах девушки замер смех, но на внимание Ника она ответила столь же твердым взглядом. Более того, в нем читалась какая-то загадка, и Ник в который раз пожалел, что повел себя грубо. Он опустил глаза и увидел, что под облегающей зеленой материей ее тело было стройным и великолепно сложенным, с толикой атлетической грации. На ум тотчас пришел тот краткий миг, когда ему довелось увидеть эту девушку нагой.
Хотя зеленое платье и не так уж много оставляло на виду, он сразу оценил полноту ее груди. Саманте не требовалась искусственная помощь хитроумного нижнего белья: изгибы юной плоти были столь же неотразимы, как если бы девушка оказалась обнаженной.
От демонстрации прелестей этого тела Ника разобрала злость. И не важно, что любая девчонка в Нью-Йорке или Лондоне ходит так же свободно, не затягиваясь в корсеты, — здесь ее поведение вызывало гнев, так что Ник вновь взглянул ей в глаза. Что-то в них переменилось, обрисовался какой-то вызов… отразился его собственный гнев? Сказать было трудно. Девушка слегка наклонила голову, сейчас это было явно приглашение — или нет? В свое время Нику довелось узнать многих женщин, и он с легкостью справлялся с каждой из них. Но вот эта почему-то вселяла чувство неуверенности… По причине своей юности или же дело в ином, особом свойстве, которым она обладала? Ответ найти не получалось, и от неопределенности было не по себе.
Дэвид Аллен бросился к Саманте с очередной тарелкой еды. Ник задумчиво разглядывал худощавую, мальчишескую спину старшего помощника, заслонившего от него девушку, и вновь слышал сладкий, звонкий смех. Но сейчас этот смех почему-то звучал так, словно девушка специально дразнила Ника, и тогда шкипер обратился к четвертому помощнику:
— Попросите мистера Аллена подойти ко мне на минутку.
С явным облегчением молодой человек направился к веселой компании.
— Дэвид, большое вам спасибо за приглашение, — сказал Ник.
— Разве вы уже уходите?
С каким-то извращенным удовольствием шкипер заметил следы паники на лице старпома.
Ник сидел за письменным столом в капитанской каюте и пытался сосредоточиться. Впервые за последнее время представилась возможность поработать над бумагами. Отвлекал приглушенный шум празднества палубой ниже, и он поневоле стал прислушиваться к смеху Саманты, в то время как следовало бы заняться составлением отчета для лондонских адвокатов, который затем будет передан в руки арбитров Ллойда, — официальный документ невероятной важности, который послужит основанием для выставления счета страховщикам. Но сосредоточиться не получалось.
Он развернулся в кресле спиной к столу, затем встал и принялся прохаживаться по толстому, звукопоглощающему ковру, остановившись лишь разок, когда раздался веселый девичий голос. Она звала кого-то; слова прозвучали неразборчиво. Они танцевали, а может, забавлялись какой-то игрой, состоявшей из пинков, толчков и жизнерадостных воплей.
Ник вновь стал прохаживаться — и вдруг сообразил, что одинок. Эта мысль заставила остановиться в очередной раз. Один как перст. Пугающая концепция, особенно для человека, который шел по жизни в основном именно как одиночка. Раньше это даже не приходило в голову, зато теперь он очень нуждался в какой-то живой душе, с кем можно было бы разделить свой триумф. Ну да, разумеется, триумф. Наперекор судьбе, при неравных шансах он выхватил себе эффектную победу… Ник неторопливо приблизился к иллюминатору. С противоположной стороны темной бухты стоял на приколе «Золотой авантюрист», расцвеченный всеми огнями, которые придавали ему карнавально-восторженный вид.
