— Эй, Жюль, ты желаешь мне удачи, а ведь это дурная примета. Сам меня учил.

— Да, я знаю.

— Тогда и тебе удачи, Жюль.

Ник смотрел вслед уходящему по маслянистой зыби буксиру — маленькому, грузному и нахальному, в точности как его капитан. Однако чувствовалась в этом уходе какая-то подавленность и уныние.

Ника кольнуло раскаяние — все же француз некогда был его наставником и добрым другом. Триумфальное чувство победы сошло на нет, оставив после себя горький привкус. Ник тут же беспощадно задавил в себе жалость: отчаянная и тяжелая гонка шла честно, а Жюль попросту отнесся к ней беспечно. Старое правило гласило, что любой конкурент — это ненавистный враг, которого надо давить изо всех сил. И будучи побежден, он заслуживает лишь презрения. Сочувствие размягчает и отбирает решимость.

Хотя по отношению к Жюлю Левуазану презрение вряд ли уместно. Он наверняка отыграется, перехватив у Ника из-под носа следующую работу. Да и весьма прибыльный контракт на перевозку пассажиров с берега залива Шеклтона покроет все его затраты, и в кармане даже останется кое-какая мелочь.

Стоявшая же перед Ником задача решалась не так просто. Он выбросил Жюля из головы и перевел взгляд с французского буксира, огибавшего утес, на покрытые льдом воды залива. В прищуренных глазах росла тревога. Левуазан был прав — выложиться придется полностью.

Равноденственный сизигийный прилив, действуя заодно с высокими штормовыми волнами, выбросил «Золотого авантюриста» так далеко на берег, что сейчас, когда море успокоилось и наступил отлив, лайнер увяз на редкость плотно. Кроме того, корпус развернуло под углом к береговой линии, и «Колдуну» не удастся вытянуть судно сразу — придется его раскачивать из стороны в сторону.

Чем дольше Ник всматривался, тем яснее становилось, насколько глубоко ушла в гальку тяжелая стальная туша полузатопленного «Авантюриста». Отковырнуть его будет не проще, чем обмусоленную ириску, прилипшую к детскому одеялу.

Ник пригляделся ко льду. Среди блинчатых льдин и ледовой каши торчали огромные торосы, выломанные из подтаявших айсбергов и пригнанные ветром в залив, словно стадо овец.

Перепады температуры норовили сковать все это месиво в единое целое, и создавалось впечатление, что некий чудовищный осьминог обвивает корму «Авантюриста» толстыми блестящими щупальцами. И пусть форштевень «Колдуна» был усилен, а лед еще не успел схватиться намертво, Ник знал, что нельзя недооценивать его прочность. «Белый лед — мягкий лед», — гласила старая мореходная мудрость, но повсюду торчали, словно цукаты в пудинге, вмороженные торосы зеленого глетчерного льда, способные с легкостью пропороть обшивку буксира.

Не хватало еще посылать Жюлю Левуазану сигнал бедствия… Ник поморщился при этой мысли.

— Руль право пять, прямо руль, — тихо скомандовал Ник, выравнивая «Колдун». Очень важно вывести судно форштевнем точно под прямым углом к кромке льда. Малейшая ошибка — и нос буксира соскользнет, подставив острым льдинам уязвимый борт.

— В машине, готовность.

На полных десяти узлах «Колдун» устремился к ледяной массе. Ник рассчитал момент удара точно и за полкорпуса до границы льда коротко бросил:

— Средний назад.

Буксир дернулся и, замедляя ход, вполз на ледяное поле. Корпус протестующе заскрежетал, нос задрался, лед не выдержал, звонко хрустнул и вздыбился по бортам.

— Полный назад.

Сдвоенные гребные винты вспенили воду, расчищая пролом, и «Колдун» выбрался на открытое пространство. Ник выровнял буксир.

— Полный вперед.

«Колдун» опять прыгнул, в последнюю секунду сбрасывая скорость и выламывая толстые куски льда. Поочередно используя правый и левый гребные винты, Ник умело раскачал корму и разогнал царапавшие корпус глыбы. Затем отвел буксир назад и снова выровнял.

Наскакивая, проламывая и расталкивая фрагменты льда, «Колдун» забрался глубоко в бухту. Ледяное поле пошло паутиной трещин.

На мостик выскочил запыхавшийся Дэвид Аллен:

— Сэр, оборудование проверено и приведено в готовность.

— Мостик ваш, — распорядился Ник. — Больше ломать не надо. Просто покрутитесь на месте.

Он чуть было не напомнил Дэвиду, чтобы тот поберег винты, но вовремя сдержался — старпом успел проявить себя и доказал, что хорошо знает свое дело. Вместо этого Ник добавил:

— Я пошел одеваться.

Вин Бейкер опередил его и уже сидел в отсеке для спасательного оборудования, наполовину опустошив поднос с едой. Эйнджел замер рядом со стармехом, но едва Ник спустился по металлическому трапу, кок сдернул салфетку со второго дымящегося подноса.

— Замечательно приготовлено, — пробормотал Ник, с трудом проглатывая последний кусок. Удивительно, что в таком взвинченном состоянии ему удалось запихать в себя хоть что-нибудь. Однако полный желудок — первая линия обороны от холода.

— Шкипер, Саманта рвется с вами поговорить.

— Какая такая Саманта?

— Та девушка — она хочет сказать вам спасибо.

— Эйнджел, ну неужели трудно сообразить, что у меня полно других забот?

Ник успел надеть шерстяное белье и теперь с помощью одного из матросов забирался в водолазный костюм. К тому моменту, когда помощники застегнули двойную молнию, девушка напрочь вылетела у него из головы. Поверх водонепроницаемых бахил и рукавиц натянули еще один полиуретановый костюм. После того как Нику и Вину Бейкеру водрузили на головы шлемы со встроенными микрофонами и дыхательными шлангами, они стали походить на раздутых человечков с рекламы покрышек «Мишлен».

— Ну что, стармех? — спросил Ник, и в наушниках раздался скрипучий голос Вина Бейкера:

— Гулять так гулять!

Ник отрегулировал громкость и нацепил регенерационный дыхательный аппарат. Им не придется нырять глубже тридцати футов, и вместо громоздких стальных баллонов со сжатым воздухом вполне сойдет кислород.

— Пошли, — сказал Ник и вразвалку двинулся к трапу.

Шестнадцатифутовый надувной «Зодиак» с обоими водолазами и двумя помощниками опустился на воду. Вин потеснил одного из матросов и сам подкачал топливо в двигатель.

— А ну-ка, любезный, — строго сказал стармех, и навесной «Джонсон Сихорс» завелся с первого оборота. Лодка осторожно двинулась в проход между льдинами, покамест матросы баграми отталкивали острые осколки, грозившие прорвать мягкую обшивку «Зодиака».

В наушники Ника ворвался голос Дэвида Аллена:

— Капитан, докладывает старший помощник. Барометр начинает зашкаливать, уже тысяча двадцать один.

Как Николас и предсказывал, давление прыгнуло вверх. А за скачком неизбежно следует падение — и тем круче, чем выше был взлет.

Жюль Левуазан предупреждал, что надвигаются большие неприятности…

— Что в метеосводке с Гофа?

— Тысяча пять и продолжает падать, ветер — тридцать пять узлов, направление — триста двадцать градусов.

— Отлично, мало нам не покажется, — буркнул Ник и взглянул сквозь стекло шлема на восхитительное бледное солнце — оно не слепило глаза, позволяя рассмотреть тонкий золотистый ореол, напоминавший нимб святых на картинах средневековых художников.

— Шкипер, ближе не подобраться, — окликнул его Вин Бейкер и перевел двигатель на холостой ход. «Зодиак» плавно вошел в небольшую полынью в пятидесяти ярдах от кормы «Золотого авантюриста».

Между ними лежал пласт льда, который Ник не решился проломить «Колдуном»: сначала надо выяснить характер дна, замерить глубину и убедиться, что места для маневра хватает и буксир не напорется на острые подводные скалы и не сядет на мель.

Ник желал разведать донный уклон и найти хорошее место для верпа. Но больше всего ему хотелось увидеть, какие повреждения понес корпус «Золотого авантюриста».

— Готов, стармех? — спросил он.

Губы Вина Бейкера растянулись в ухмылке.

— Совсем забыл — мама велела мне держать ноги сухими, так что я возвращаюсь.

Ник понимал его чувства. От лайнера их отделял сплошной толстый слой льда, под которым еще надо проплыть. И кто знает, какая там видимость, какие поджидают течения? Если случится непредвиденное, то всплыть сразу не удастся — придется проделать весь путь обратно к лодке. У Ника начался приступ клаустрофобии, и он не стал мешкать: быстро проверил снаряжение, открутил вентиль кислородного баллона и наполнил дыхательный мешок, взглянул на компас и водонепроницаемые часы на запястье, защелкнул страховочный линь, который выведет его, как Тесея из лабиринта Минотавра, обратно.