– Я ведь только…

– Немедленно!

– Хорошо, беру свои слова обратно.

– Алина, тебе лучше?

– Ката, ты чуть не спровоцировала сердечный приступ. Обещай, что больше не назовешь Ирину сутенершей.

– Обещаю.

– Ты прощена. – Тимуровна залпом выпила какао и продолжила пищать: – Пойми, деятельность Яблочкиной не имеет ничего общего со сводничеством. Ира предоставляет шанс одиноким женщинам почувствовать себя чуточку счастливее.

– И берет за это деньги. Почему бы ей не знакомить подруг с мужчинами бескорыстно?

– Так мы сами попросили, – выпалила Алина.

– Что?

– Ну да, ты не ослышалась – мы сами предложили Ирине продолжать устраивать аукционы. Так же намного интересней.

Копейкина уже ничего не понимала. В голове образовалась сплошная каша.

– Катка, ты забываешь одну важную вещь – мы все дамы обеспеченные и нам ничего не стоит выложить тысячу-другую за мужчину.

– А о мужчинах вы подумали?

– Видела бы ты их довольные лица! Поди, плохо: живут припеваючи, зарабатывают прилично.

– И чем они отличаются от альфонсов?

– Опять ты оскорбляешь?

– Ката, приказываю тебе выйти вон!

– Нет, Розик, я ей отвечу. От альфонсов наши мужчины отличаются тем, что не предоставляют дамам услуг сексуального характера.

– Как?! – Розалия погрустнела.

– А так! Они все… как бы это помягче выразиться… недееспособные в этом плане.

– То есть…

– Именно!

– А каков их возраст?

– Самому младшему пятьдесят три года, старшему семьдесят восемь. А, впрочем, возраст здесь не главное. Какая разница, с кем идти в театр или на вернисаж?

В гостиной повисла пауза.

Алина Тимуровна смотрела прямо перед собой, а потом вновь заговорила:

– В газетах часто встречаются объявления, в которых мужчины предлагают свои услуги в быту. Кому-то необходимо забить гвоздь или починить кран в ванной комнате, прибить плинтус или поклеить обои. Все просто как дважды два – четыре. Мужчина приезжает, выполняет свою работу и, получив деньги, откланивается. В результате все довольны. Женщина счастлива, что кран не течет и розетка больше не искрит, а мужчина доволен заработком. Вот у нас примерно то же самое, с той лишь разницей, что наши мужчины не чинят, а развлекают дам. Поняла теперь?

Катарина промолчала.

А Розалия после ухода Алины завопила на весь дом:

– Аукцион! Мы едем на аукцион! Отхвачу там самого клевого парнишу!

– Слышали, что сказала Алина Тимуровна, – подала голос Натка. – У них практически все пенсионного возраста.

– Самому младшему пятьдесят три.

– Да, но он один, а желающих наверняка будет много.

Свекровь сверкнула глазами.

– Детка, если на аукционе появлюсь я, то и проходить он будет по моим правилам.

Переглянувшись с Наташкой, Катарина потопала к лестнице. В последних словах Розалии она не сомневалась. Остается надеяться, что с аукциона они все же направятся в коттедж, а не в отделение милиции.

Семь дней до четверга пролетели, словно по мановению волшебной палочки.

С утра Катарину трясло в ознобе. Интуиция подсказывала – день закончится сильнейшей головной болью и, возможно, гибелью нескольких сотен нервных клеток.

Розалия Станиславовна цокала каблуками в гостиной. Едва Катка появилась на площадке второго этажа, как свекровь ехидно заметила:

– Соизволила. Сколько можно копаться? Мы опаздываем.

Наталья сидела в кресле, радуясь, что ее миновала участь тащиться в коттедж Яблочкиной.

– Натали, пожелай нам удачного улова.

– Что? Какого улова? Вы передумали и едете на рыбалку? А где удочки?

– Уйди с глаз долой! Ката, не стой на лестнице, вываливайся на улицу и заводи машину.

На негнущихся ногах Копейкина подошла к двери.

– Стой! Мы забыли присесть на дорожку. Садись!

Через секунду свекровь орала:

– Катка, не рассиживайся, заводи тачку.

По дороге к Яблочкиной Розалия непрестанно смотрела на свое отражение в маленьком зеркальце.

Ощущая себя идиоткой, Катарина поинтересовалась:

– Какую сумму вы рассчитываете оставить у Ирины Олеговны?

– Смотря как будут проходить торги. Ты же знаешь, я азартна до безобразия. Если войду в раж – пиши пропало.

– Поэтому и спрашиваю.

– Взяла с собой три тысячи.

Ката едва не столкнулась с встречным «жигуленком».

– Сколько?!

– Думаешь, мало?

– Если бы узнал Андрей, он бы нас убил.

– Андрей в командировке, и не надо его вспоминать. Я вольна распоряжаться своими деньгами, как мне заблагорассудится. Хватит смотреть на меня волком. Следи за дорогой.

Дверь прибывшим гостям открыла хозяйка коттеджа.

При виде Яблочкиной Катарина пришла к мысли, что, возможно, в далеком прошлом – ну очень далеком – Ирина Олеговна была миловидной. Но сейчас… Принято считать, что косметика на несколько лет делает женщину моложе. И это действительно так, при условии, что дамы умеют правильно ею пользоваться. Судя по всему, Ирина Олеговна не относилась к категории особ, знающих, как правильно нанести макияж. О том свидетельствовали и фиолетовые веки, и бордовые скулы, и – о боже! – сиреневые губы. Со стороны лицо Яблочкиной здорово смахивало на картинку в книжке-раскраске, которую раскрашивал трехлетний ребенок.

Улыбнувшись, Ирина Олеговна прохрипела:

– Вы Розалия и Катарина, я уже предупреждена. Алиночка рассказывала о вас много хорошего. И скажу честно, я безгранично рада, что нашего полку прибыло.

– Мы в нетерпении! – затарахтела свекровь. – Жду не дождусь, когда начнется секс-аукцион. Ой, я неправильно выразилась. Не поймите меня превратно, просто я не часто посещаю аукционы, а уж тем более те, на которых торгуют мужчинами. Куда нам пройти? Уже все в сборе? А мужчины готовы? Их можно пощупать перед началом торгов? А если я обнаружу брак, мне сделают скидку?

Катарина покраснела.

– Розалия Станиславовна, меньше вопросов.

– Ката, замолчи, я должна знать, за что именно заплачу свои кровные. Ириночка Олеговна, у вас милый дом, а перстень на безымянном пальце вне конкуренции. Бриллиант? Вау! Я думаю, у нас с вами много общего. Я тоже обожаю бриллианты.

Внезапно Розалия вздрогнула и остановилась. Метрах в трех от нее стоял низкорослый толстячок. Мужчина обнажил в улыбке зубы, два из которых оказались золотыми. Погладив лысеющую голову пухлой ладошкой, он поклонился:

– Мое почтение. – Его дребезжащий голос вывел Розалию из оцепенения.

– Ира, как у тебя в доме оказался Леприкон? Он кто? Случайно выпал из кибитки бродячего цирка? Господи, какой злобный взгляд! Ката, не смотри, ты начнешь заикаться.

Ирина Олеговна подняла бровки и, подойдя к незнакомцу, положила руку ему на плечо.

– Розалия, у вас отменное чувство юмора. Познакомьтесь – мой двоюродный брат Петр. Скажу вам по большому секрету: Петя один из лучших наших лотов.

Катарина на мгновение представила остальных участников аукциона, и ей сделалось дурно.

А Розалия – впрочем, кто бы сомневался, – среагировала мгновенно.

Похлопав толстячка по щеке, она проговорила:

– Красавчик. Я уверена, что на тебя у меня не хватит денег. Ты наверняка стоишь не меньше пяти тысяч.

– Для вас я готов пойти на жертвы и…

– А вот этого не надо. Сегодня обойдемся без жертв.

В холл вышла Алина Тимуровна.

– Приехали? Молодцы. Ждали только вас. Иришка, я думаю, можно начинать.

– Да-да, предлагаю переместиться в гостиную.

Семь дам почтенного возраста восседали на мягких диванчиках и креслах.

Розалия Станиславовна скорчила мину и зашептала:

– Да они все родились в девятьсот пятом, а та морщинистая вобла вообще, наверное, живет со времен динозавров.

– Тише! – взмолилась Катка, ощущая на себе оценивающие взгляды подруг Яблочкиной.

– Девочки, поприветствуем наших новых знакомых, Розалию Станиславовну и Катарину.

– А, по-моему, я вас уже где-то видела, – обратилась к Каткиной свекрови старушенция с морщинистым лицом, разукрашенным всеми цветами радуги.