А Валентина не терпела пустоцвет! Она стремилась увидеть плоды исканий. Пусть даже не гарантировано съедобные. Пусть даже блинчики комом. Главное - воплощение! Из рыхлого "Инстинкта и необходимости" она решила сделать тщательную квинтэссенцию и выдать ее за приличный диплом. Каспар долго не решался протестовать, а потом его прорвало: слишком утилитарный замысел! Замах на рубль, удар на копейку. Одно дело - книга. Книга! И совсем другое - диплом. Формальность. Макулатура...

-- Я бы так же рассуждала в твоем возрасте, - невозмутимо каялась Валентина. - Думаешь, у меня у самой нет такой вот книги в стол?! Есть. Но такой хоккей нам не нужен. Пытаться прыгать через ступеньку - значит бездарно тратить время и силы. Поверь моим многотрудным опытам. Сначала у нас будет диплом. А уж потом - даст бог, и книга...

...потом, потом. Потом - значит никогда! А Каспар уже надышался новой энергетикой, ему хотелось наковать побольше железа, пока горячо. В довалентиновскую эпоху он совершенно не был одержим "плодом исканий". Он, как и все, наслаждался процессом. А результат - да и пусть себе когда-нибудь нагрянет, когда захочет. Белозерский - тот и вовсе писал свою брошюру лет двадцать, и не видел в том конфуза! Но теперь, с такой поддержкой Каспар понял: сейчас или ... когда рак на горе свистнет. Надо ловить момент, пока у свет Всеволодовны запал не остыл. И грех тратить запал на мелочи. Диплом и так напишется! Его все пишут. Кто за полгода, кто за две недели, кто за три дня. А вот труд всей жизни - книга...

Легкомысленный доктор Ярошевский привык, что запал всегда остывает. Рано или поздно, чаще всего рано. Но Валентину чур не путать с остальными! Она была стайером в окружении суетливых спринтеров. И ей было немного одиноко пестреть. Но только немного, совсем чуть-чуть. Ее было трудно смутить никчемным окружением. И этот размеренный перфекционизм напоминал методы Авроры. Она бы рассуждала точно также, сочетая здравый смысл крепкого ремесленника и умелую импровизацию. От сюжетных аналогий становилось не по себе: Каспар снова выходил на шаткие подмостки, в освещенный круг, под прицельное материнское око. И, наученный горьким опытом, отчаянно сопротивлялся, отстаивая каждую пядь своего графоманского детища. Долой прежнюю мягкотелось! Хотя порой ему так хотелось согласиться с Валентиной без боя... Та относилась к метаниям спокойно, протягивая бутерброд мира с салями. Романтическая колбаса с восточным акцентом - примирительный деликатес, так уж условились тогда за неимением большего. И желторотый студент на собственном опыте понимал, что легко остаться друзьями лишь в пустопорожних умствованиях. В имитации бурной деятельности. А попробуй-ка найти достойного брата Гонкура и ни разу не потянуть одеялко на себя! Ни разу с ним не поспорить, ни разу не усомниться втайне в его талантах, и мельком не поставить свой могучий умище на порядок выше... Не бывает гладко, если сработаешься с кем-нибудь так, что буквы не рассыплются словоблудием, а сложатся в связное чтиво. Какое угодно - для начала хоть в оглавление!

Оглавление оглавлением, а Валентина замахнулась на святое - на главу про собственного муженька! Каспар подумал было, что дело в неприкосновенности частной жизни - хоть и имя досточтимого Фаныча он изменил. Но что имя... - ведь суть в скрытых течениях!

Но оказалось, что не в них. Точнее в других скрытых течениях, имя им легион. Каспар шел на уступки: мол, в дипломе Вас послушаюсь, но книгу-то будущую не цензурируйте! Не срезайте бутон нераспустившийся...

-- Бутон твой распустится, куда денется. Но Борис - это не тот пример, на который стоит опираться, рассуждая о супружеской верности, - осторожно дотрагиваясь до покраснений на носу от неудобных очков, мягко говорила Валентина. - Если хочешь, я изложу вкратце, что написала бы я в этом разделе. Можешь считать это бабушкиным рецептом, народной медициной, - чем угодно, только выслушай. Чаще всего, мы, гомо сапиенсы, изменяем своей половине, потому что от нас этого ждут. Наша половина, будь она неладна, просто спит и видит, как мы вот-вот нагрешим. А все потому, что в детстве ее убедили, что рогов ей, горемычной, не избежать. Не долюбили ее родители. Или, наоборот, перелюбили и перенасытили всевозможными опасениями о коварстве мира вообще и брачных уз в частности. Вот у нее и заработало негативное воображение. А чем интенсивней работает негативное, тем быстрее дрябнет позитивное. Это закон физиологии: напряженно работающий орган отнимает энергию у других органов. В результате партнер оказывается в тисках адюльтерного сценария, которому очень сложно сопротивляться. Запомни: если тебя в чем-то продолжительно и убежденно подозревают, ты рано или поздно это совершишь. Быть несправедливо обвиняемым крайне вредно для психики! И самый верный выход из-под давления - стать справедливо обвиняемым.

-- Спасибо, я понял, к чему вы клоните, - нахально перебивал Каспар. - Эта точка зрения - не Ваше открытие. Таким образом, в чем же состоит народный рецепт?

-- В рутинном воздействии на подкорку. Несправедливо подозреваемому, пока он не ступил на скользкий путь измен, надо завести один несложный ритуал. Каждый день, лучше по вечерам, садится вместе со своим недоверчивым ревнивцем и записывать в специально отведенной для этого записной книжке: я, имя рек, здесь и сейчас такого-то числа месяца в лето Господне - точное указание места и времени очень важно! - заявляю, что люблю тебя, глупая... - или соответственно, глупый. Также заявляю, что хочу быть с тобой всю жизнь, хоть и не могу обещать тебе этого, потому не все в этой жизни зависит от меня. Это очень существенная ремарка: не стоит обещать вечного неба в алмазах или в чем-то там еще, потому что все бывает, и никогда не стоит зарекаться. Ибо последующий затем возможный развод только укрепят вредоносную программу в голове невротика. Но необходимо донести до его сознания, что именно здесь и сейчас его любят и делят ложе только с ним...

-- Ясно, ясно. Валентина Всеволодовна, это ж просто какие-то письма счастья! - глумился Каспар. - Перепиши это письмо 25 раз и будет тебе дадено.

-- Издеваешься... - спокойно констатировала Валентина, но в глазах ее уже мерцал азарт риторической победы. - Мы часто пренебрегаем простым путем. Полагаем, что банальные методы - фикция. Что решение не может быть столь элементарным. А зря! Тем более, что это кажущаяся простота. Попробуй-ка изо дня в день, не пропуская выходных, не делая себе поблажек и отсрочек, выполнять тривиальное действие. Уверяю тебя, многие забросят это дело очень быстро. А в нашем случае важна именно методичная упертость. Чтобы таких вот записей накопилось очень много. И даже если союз распадется, наваждение предопределенности исчезнет. Человек всегда будет иметь возможность заглянуть в документальное свидетельство того, что ситуация любви и верности в его судьбе возможна. Вот он, исторический факт налицо!

Валентина торжествовала, как новичок в гольфе, случайно попавший в лунку. Она искренне верила в простые методы - в зарядку, заклинание у зеркала "Я красивая" и обливание холодной водой. И еще в страницу, поделенную чертой посередине: слева "за", справа "против", - верная процедура для принятия правильного решения. Может, она права, а ее дипломник с зашкаливающим самомнением - сумрачный скептик? А все потому, что мужчины куда больше боятся результата... плода исканий! Женщинам-то что. Когда надо, они девять месяцев терпят растущую Луну внутри себя и производят на свет самый что ни есть главный плод исканий. Мужчина лишен такого опыта. Ему труднее. Да и рутинные действия им удаются куда хуже по той же причине...

И обделенный мужчина недоверчиво пытался приложить лекало теории к пышному древу жизни. Получалось не очень. Не хватало дистанции: в первую очередь приходили мысли о слишком уж близком к телу адюльтерном эпизоде с Оленькой. Ведь он ее оставил тогда, обиженную и озадаченную. Дипломная горячка неожиданно захлестнула нерадивого школяра - кто бы мог подумать... и от Игоря никаких вестей. Простила ли ему неверная подруга ветреность и... вопиющую неакадемичность! Нет, так нельзя было поступать с девушкой ранимой гуманитарной конституции. Если верить Валентине, то во всем виноват невроз Игорька, его навязчивый сценарий рогоносца. Вот бы он удивился! Какая чушь, однако...