Сначала он шел легко и быстро, но постепенно голод начал давать о себе знать, а никакой добычи как назло Конану не попадалось. Так прошел почти весь день, начало смеркаться, и тут зоркие глаза варвара различили на горизонте какие-то странные очертания. Шатры? Похоже. Какие-то животные… О боги! Да это же верблюды! И, кажется, костры… Уж не караван ли расположился на постой там, вдали?

Зрение не обмануло Конана. Это оказался караван, идущий из Ианты, столицы богатого Офира. На его землях находилось множество рудник ков, где в огромном количестве добывали чистейшее золото, которым вполне успешно торговали с другими государствами, щедро оплачивали наемников, а также покупали мир и благополучие на границах. Люди там жили сытно и богато, отличались добросердечием. Конечно, как и повсюду, там встречались и мошенники, и злодеи, и хитрецы, но в целом об офирцах шла слава людей мягких и миролюбивых.

Караван, который увидел Конан, вез в Шадизар золото. Он состоял из пятнадцати верблюдов и нескольких лошадей, однако лишь три верблюда везли огромные золотые слитки, остальные животные были нагружены шатрами, снаряжением, запасами провизии и воды, оружием. Купцы намеревались продать в Шадизаре золото и купить на вырученные деньги прекрасные вендийские ткани и ковры, драгоценные и полудрагоценные камни, изделия из металла и кожи, восточные пряности и много-много других товаров, которыми изобиловали шадизарские базары.

Естественно, такое огромное богатство надо было хорошо охранять, и поэтому караван сопровождала сотня вооруженных до зубов воинов.

Это были в основном наемники, возглавляемые офирцем Аримиумом. Тридцатипятилетний мужчина высокого роста, могучего телосложения, неглупый и незлобивый, искусно владел и мечом, и луком, однако был совершенно беспощаден к врагам, лентяям и трусам. Он не любил подчиняться кому бы то ни было и привык принимать решения сам, однако редко противоречил начальству в открытую, храня в душе мечту о более высоких должностях. Сейчас его начальником был глава каравана Ульфиус Кеда. Этот пятидесятилетний вельможа, заплывший жиром из-за своего безмерного аппетита и природной лени, столь же важный, сколь и хитрый и коварный, не вызывал у Аримиума добрых чувств, однако заслуженный воин держался с ним вежливо и ни разу не выказал неповиновения, хотя многие распоряжения Ульфиуса считал бессмысленными.

Караван расположился на отдых. Раскинули шатры, самый роскошный из которых, конечно же, занял Ульфиус Кеда, сняли тюки с животных, развели небольшие костры, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, выставили охрану. Путь каравана выдался на редкость спокойным, и поэтому охранники не слишком усердствовали на привалах, уже начиная забывать, когда в последний раз обнажали клинки.

Когда Конан возник в свете костра, возле которого удобно устроился Аримиум, военачальник тут же вскочил на ноги.

— Кто ты? Как ты тут очутился?

— Охрана у вас неважная. Эти слепцы даже не заметили меня.

— Секама! — позвал Аримиум воина, которого поставил во главе стражи.

Звеня доспехами, из темноты выбежал молодой человек и с изумлением уставился на варвара.

— Ты кто такой?

— Это я должен у тебя спросить, — нахмурился Аримиум. — Будешь наказан.

Секама бросил злобный взгляд на Конана, но возражать начальнику не стал и молча удалился. Аримиум повернулся к юноше:

— Так кто ты? И как тебе удалось обойти охрану?

— Я Конан. Киммериец. А такую нерадивую охрану может обойти даже ребенок.

Аримиум поморщился и сжал рукоять меча, висевшего у него на поясе, но промолчал, ожидая, что еще скажет этот юный оборванный нахал. Однако тот, видимо, считал, что ответил на все вопросы. Офирцу пришлось первым нарушить молчание:

— И чего же ты хочешь?

— Караван направляется в Шадизар?

— Да.

— Могу предложить вам свой клинок. В вашем отряде ведь есть наемники?

— А почему ты решил, что нам нужен еще кто-нибудь?

— Я неплохо владею мечом. Да и платы мне большой не надо. Я тоже иду в Шадизар.

На самом деле Конан согласился бы стать охранником только за еду, ибо его пустой желудок уже начал бунтовать, и за кусок хорошего мяса варвар был готов перерезать глотки десятку отчаянных смельчаков. Но гордость не позволяла просто попросить кусок хлеба, а кроме того, он не хотел дальше идти один. Он пережил уже немало приключений и теперь мечтал лишь поскорее добраться до цели.

Аримиум смерил юношу с головы до ног долгим оценивающим взглядом. Конечно же, этот наглец довольно силен, но уж слишком молод… Да и вид его не внушает доверия: грязные лохмотья, потрепанный и явно пустой дорожный мешок, ввалившиеся глаза, спутанные длинные волосы.

Воины, расположившиеся на отдых, тоже с подозрением рассматривали непрошеного гостя, и тот им явно не нравился. Каждый легко мог представить себя на месте провинившегося стражника, а молодость Конана просто выводила их из себя. По мнению многих, он вел себя слишком дерзко и самоуверенно. Видя, что начальник не торопится принять предложение юнца, они начали потихоньку подшучивать над ним, постепенно распаляясь все больше и больше.

— Эй, Утрим, посмотри на этого птенчика! Он, похоже, считает, что один может заменить сотню воинов!

— Конечно, может. И деньги за это загребает немалые. Взгляни, какие у него великолепные доспехи! Он честно заработал их своим мечом.

— Осторожнее, не рассердите молодого льва, а то он сейчас всех нас сожрет!

— Да уж, с голодным хищником лучше не иметь дел.

— А может, покормим его?

И, загоготав во всю глотку, воин бросил в Конана обглоданную кость. Тот молниеносно уклонился, и «угощение» пролетело мимо. Варвар с удовольствием снес бы обидчику голову одним ударом, но сейчас, собрав всю свою волю в кулак, решил не позволять гневу вырваться наружу. Ему нужна была эта работа, нужна еда, и поэтому, словно не слыша насмешек, он неотрывно смотрел на Аримиума. Начальник охраны понял его поведение неправильно, решив, что парень не может постоять за себя, и, усмехнувшись, сказал: — Нет, мне не нужны младенцы. С нами нет ни одной женщины, и некому будет менять пеленки.

Охранники захохотали так, что даже верблюды испуганно вскочили на ноги. Конан сжал зубы, и желваки заходили на скулах. Он выхватил меч:

— Попробуй испытать меня!

Потом, сообразив, что в этой драке никто не должен погибнуть, предложил:

— Я могу даже не пользоваться мечом. Предлагаю так: твой меч против палки. Найдется у кого-нибудь посох?

Аримиум недоверчиво пожал плечами и тем не менее согласился. Странно, но этот щенок начинал ему нравиться. А если юнец не будет вооружен, то это вполне благовидный предлог, чтобы не убивать его.

На шум из своего шатра выглянул Ульфиус — посмотреть, что там происходит. Не обнаружив ничего интересного, он собрался было вернуться обратно, но в этот миг Конан достал меч из ножен, и Ульфиус вздрогнул: от меча явно исходила магическая энергия.

Ушлый офирец достаточно разбирался в магии, чтобы сразу понять это. Он даже собирал всякие колдовские предметы, не всегда четко представляя их назначение. Однако, будучи человеком не слишком глубокого ума, упивался игрой с неземными силами, дававшей ему иллюзию могущества. Меч сильно заинтересовал Ульфиуса, и он даже с досадой крякнул, когда Конан убрал оружие в ножны. Толстяк решил остаться и понаблюдать, пока не выдавая своего присутствия.

Услышав о предстоящем необычном поединке, к костру, возле которого стояли Конан и Аримиум, стали собираться воины, погонщики и даже купцы. У одного из купцов оказался в руках тяжелый посох с резным золотым набалдашником. Купец, подумав немного, решительно протянул его варвару:

— Это подойдет?

Конан взял посох, взвесил его на руке и уверенно кивнул:

— Вполне. Я верну его тебе в целости и сохранности.

Зрители образовали круг, оставив сражающимся довольно просторную площадку. Аримиум выхватил меч и ринулся в атаку. Конан едва уловимыми движениями легко уходил от выпадов противника, выжидая мига, когда можно будет нанести ощутимый, но не слишком болезненный удар. В конце концов, ему надо было лишь блеснуть мастерством, и он решил показать себя в наилучшем свете.