– Ведь в самом деле, – я стал развивать его мысль, – если мы помогаем клиентам покупать различные материальные ценности, почему бы не помочь им в иных случаях – купить то, что они хотят, ведь это тоже ценности. Но, должен сказать, таких предложений я никогда не получал и в ведении подобных дел не имею никакого опыта… Скажите, как вы сами представляете, что мы должны делать, чтобы осуществить ваши желания.

– Я все это обдумал, – ответил он. – Выслушайте меня, и если мой вариант вам будет по душе – хорошо, а если нет и вы найдете лучший, я не буду спорить. – И продолжал более уверенно: – Элизбар Кочакидзе знает, я хочу купить то, что вы сами для себя покупаете каждый божий день. И потому направил меня к вам. Но у меня есть одно условие – деньги вы должны получить вперед. Потому что ведь никто не знает, во что может вылиться моя покупка. Но путь к ней я вижу один: куда бы вы ни шли – вы должны брать меня с собой, с кем бы ни встречались – мы должны быть вместе. Если мы сойдемся, сблизимся и станем друзьями, то будем вести себя так, чтобы обоим это приносило радость и удовольствие. Я надеюсь, что вам не придется краснеть за меня, но если и случится какая-нибудь неловкость, что ж делать, раз вы взялись за такое дело… В деле всякое бывает… Но я хочу, чтобы вы ответили мне прямо – может быть, у вас нет времени, а может быть, я вам не по душе – тогда найдите мне достойного человека и поручите ему выполнить мою странную просьбу.

Признаюсь, Арзнев Мускиа вызывал во мне столь острое чувство притяжения и столь живое чувство любопытства, какие редко мог кто-либо вызвать при первом знакомстве. Я слушал его с малопонятной, невнятной радостью. И предложение его показалось мне удивительно заманчивым. Настолько заманчивым, что я готов был тут же дать на него согласие, но, как известно, наша профессия не терпит необдуманных, скоропалительных решений, и потому, немного придя в себя, я стал взвешивать его слова.

Воцарилось молчание. Арзнев Мускиа терпеливо ждал моего ответа. Вошел секретарь, доложил – пожаловали, мол, клиенты, те, что с земельной тяжбой.

– Не скрою, – сказал я, обращаясь к моему новому клиенту, – и вы сами, и ваш необычный заказ увлекают мое воображение, но на нашем пути есть сложности, и вы должны понять, в чем они заключаются. Для того чтобы расходы ваши себя оправдали, для того чтобы результаты их принесли вам удовлетворение, нужно, чтобы мы понравились друг другу, нужно, чтобы наши встречи приносили нам радость. Понимаете? Люди веселятся с друзьями… Как бы это сказать… Одним словом, с приятными им людьми. В противном случае развлечения приносят одну только тяжесть и становятся непосильным насильственным грузом. Однако мне вы уже симпатичны, но я не знаю, сможете ли вы ответить мне тем же, доставит ли вам удовольствие мое общество? Это прежде всего. Теперь о другом: как бы там ни было, я в первую очередь грузин, а потом уже адвокат. И я плохо себе представляю, как это мы будем развлекаться вдвоем, а расходы будете нести вы один, мой гость?

– Расходы будете нести вы, сударь мой, – ответил он горячо. – Забудьте, что деньги мои, и тратьте их, как вам будет угодно… Хочу вам сказать, вы тоже мне нравитесь, я говорю правду и постараюсь быть вам хорошим другом. Мне кажется, вместе мы сможем хорошо провести время… – И после секундной паузы: – Только одно условие: наш контракт должен остаться тайной для всех. Это непременно. Меня должны считать приехавшим к вам в гости другом. Но когда я стану своим среди людей, в круг которых вы меня введете, я, может быть, не буду после этого держаться за вас, если вы сами не захотите быть со мной или у вас появится новое дело. Конечно, я не хотел бы потратить на все это слишком много времени, хотя трудно понять, сколько времени на это уйдет… Теперь я пойду, – сказал он, вставая. – Я знаю, вы не можете мне ответить, не обдумав мои слова, да и сам я не хотел бы получить поспешное согласие или поспешный отказ… – Арзнев Мускиа поправил свой пояс и кинжал. – Когда можно видеть вас снова, князь? – спросил он.

Я улыбнулся, в душе я уже был согласен. У меня не было даже малейшего желания отказать ему. Еле сдержавшись, чтобы не сказать ему об этом, я ответил:

– Завтра, Арзнев-батоно. Часа в четыре.

– У меня еще одна просьба. Если вы примете мое предложение, вам придется оформить все это документально. Мне документ этот ни к чему, но вам он может пригодиться. Кто знает, что произойдет в той жизни, какую мы будем вести вместе: ссора, случайный выстрел или еще что-нибудь, не знаю, но перед законом мы должны быть клиентом и поставщиком. Я человек спокойный, не скандалист. Не думаю, чтобы нас ждала какая-нибудь неприятность, но все же знайте: что бы ни случилось, я один беру на себя все перед людьми, законом и богом. Это мое слово! Всего хорошего, батоно Ираклий! До завтра.

Мы расстались дружески.

К этой истории я пытался подойти с профессиональной точки зрения, но у меня ничего не получалось, так как я никак не мог посчитать только что ушедшего человека простым клиентом. Какой же он клиент… Я думал так, думал этак, но мысли крутились в одном направлении: пришел такой же человек, как ты, к тому же обаятельный, обходительный и интересный. Он хочет прожигать жизнь в Тифлисе – в столице своей разорванной на части родины, ему интересно повидать свет, узнать людей. Он искал то, что я имел всегда, – как же позволить ему платить за это, ведь наша совместная жизнь не могла внести существенных изменений в мой бюджет: я был человеком беззаботным и расходами не тяготился. Тревожил меня еще этот документ. Ясно, что Арзневу Мускиа он нужен для моей безопасности, но я привык жить беспечно и не желал страховать документами свое благополучие. Да и что вообще могло у нас произойти при моем весе в обществе, влиянии, многочисленности знакомых и друзей? Какая неприятность могла нам грозить? В каких сетях могли мы быть запутаны?

Но как бы я ни относился к этому документу, я понимал, что Арзнев Мускиа ни за что от него не откажется, он не похож на человека, который согласится платить за свои прихоти чужими деньгами. Я долго колебался. И в конце концов решил составить этот документ, первый экземпляр отдать Мускиа, а вторым не пользоваться никогда и после завершения всех дел вернуть ему обратно деньги.

Я принял ожидавших меня клиентов, часа через два отпустил их, как мне казалось, примиренными и успокоенными и принялся за составление документа.

Как мы и условились, Арзнев Мускиа явился на другой день в назначенный час, вошел ко мне улыбаясь, словно был смущен своим вчерашним предложением. Одет он был по-европейски, ладно и изящно.

Арзиев Мускиа внимательно прочел бумагу, которую я ему подал, и кивнул головой в знак согласия.

– Здесь оставлено место для обозначения суммы. Сколько денег я должен внести? – спросил он.

– Я не взял бы с вас и рубля, – засмеялся я, – но вижу, мне не удастся вас уговорить. Пусть будет столько, сколько вы считаете нужным.

– Двадцати тысяч хватит? У меня с собой всего тридцать. Десять я оставлю себе на всякий случай.

– Что вы изволили сказать?! – воскликнул я. В то время за двадцать тысяч можно было купить прекрасное имение.

– Я хочу, князь, чтобы мы были свободны в деньгах, – ответил он.

«Хорошо еще, что этот наивный человек попал ко мне, а то бог знает, что осталось бы от его состояния», – подумал я.

– Нет, господин Арзнев, я возьму с вас три тысячи, не больше. Если этого не хватит, можно будет добавить еще.

– Дешев, оказывается, мой товар, – тихо произнес Мускиа, доставая из внутреннего кармана деньги.

Я заполнил место, оставленное для суммы. Мускиа подписал бумагу и спрятал ее у себя. У него оказался красивый четкий почерк, но чересчур нервный, лишенный покоя.

– Ну что ж, господин Арзнев, отныне наш контракт входит в силу! – торжественно объявил я и позвонил.

Секретарь принес шампанское и фисташки. Пробка ударила о потолок.

– Пожелаем успеха друг другу, каждому отдельно и нам обоим вместе! – сказал Мускиа, чокаясь со мною.