– Я только что была у старушки Бетси Мадлен, – сообщила Вера своей тетушке миссис Бебберли Камбл. – Ее, кажется, очень тревожит вопрос квартирной платы. Она задолжала уже за пятнадцать недель и говорит, что не знает, где ей взять хотя бы немного денег.

– Бетси Маллен всегда испытывала трудности с квартирной платой, и чем больше ей помогают, тем меньше она сама об этом беспокоится, – отвечала тетушка. – Я-то уж точно не собираюсь ей больше помогать. Придется ей переехать в домик поменьше и подешевле. На другом конце деревни есть несколько таких домов, которые можно снять за половину того, что она платит или должна платить сейчас. Я еще год назад ей говорила, что она должна переехать.

– Но тогда у нее не будет такого замечательного сада, – возразила Вера. – А там растет такое чудесное айвовое дерево! Наверное, во всем приходе такого нет. А вот айвовый джем она никогда не варит. По-моему, иметь айвовое дерево и не варить айвовый джем – значит обнаруживать такую силу характера! О нет, оставить этот сад она никак не может.

– В шестнадцать лет, – строго сказала миссис Бебберли Камбл, – человек говорит как о невозможном о том, что попросту связано с некоторыми неудобствами. Не только возможно, но и желательно, чтобы Бетси Маллен перебралась в жилище меньших размеров. Да у нее едва хватает мебели, чтобы заполнить тот большой дом, в котором она живет сейчас.

– Мебели у нее, может, и правда мало, зато что до ценных вещей, – произнесла Вера после короткой паузы, – то их в доме Бетси больше, чем где-либо еще на мили вокруг.

– Чепуха, – сказала тетушка. – Она уже давно рассталась с китайским фарфором, который у нее был.

– Я говорю не о том, что принадлежит Бетси лично, – загадочно проговорила Вера. – Ты, конечно же, не знаешь того, что знаю я.

– Сейчас же мне все расскажи! – воскликнула тетушка, при этом она вся вдруг насторожилась, точно терьер, который в предвкушении скорой погони за крысой сбрасывает вялую сонливость и весь обращается в нетерпеливое ожидание.

– Я совершенно точно знаю, что ничего не должна тебе об этом говорить, – сказала Вера. – Впрочем, мне часто приходится делать то, чего не следовало бы делать.

– Уж от меня ты никак не можешь ожидать, чтобы я предложила тебе сделать то, чего ты не должна делать… – внушительно начала миссис Бебберли Камбл.

Миссис Бебберли Камбл упрятала подальше в закрома души чувство раздражения, весьма, впрочем, простительное, и нетерпеливо спросила:

– Так что же там такого в домике Бетси Маллен, из-за чего ты поднимаешь столько шума?

– Едва ли справедливо говорить, что это я поднимаю шум, – ответила Вера. – Сейчас я впервые заговорила, но об этом загадочном деле много писали в газетах. Это просто смешно, но целые газетные полосы были заполнены всяческими предположениями, полицейские и частные детективы и ныне рыскают повсюду в Англии и за границей, и все это время секрет хранился в этом неприметном домике.

– Не хочешь ли ты сказать, что речь идет об исчезнувшей года два назад из Лувра картине, на которой изображена какая-то женщина с улыбкой? – воскликнула тетушка с возросшим интересом.

– О нет, речь не об этом, но кое о чем не менее важном и загадочном, я бы даже сказала, имеющем более скандальный характер.

– Уж не о тех ли ты вещах говоришь, что похищены в Дублине?

Вера кивнула:

– Они все там.

– В домике Бетси? Невероятно!

– Разумеется, Бетси понятия не имеет, что они собой представляют, – сказала Вера. – Она только знает, что они чем-то ценны и что она должна держать язык за зубами. Я совсем случайно узнала и об этих вещах, и как они там оказались. Видишь ли, люди, у которых они хранились, долго ломали голову, куда бы их спрятать в безопасное место. И кто-то из них, проезжая по деревне в автомобиле, обратил внимание на одиноко стоящий домик и подумал о том, что это как раз то, что нужно. Миссис Лэмпер поговорила с Бетси и тайком переправила вещи к ней в дом.

– Миссис Лэмпер?

– Да. Ты же знаешь, она помогает священнику навещать больных.

– Мне отлично известно, что она разносит по домам бедняков суп и наставительную литературу и оказывает им разные мелкие услуги, – сказала миссис Бебберли Камбл. – Но вряд ли это то же самое, что прятать краденые вещи, и откуда они, ей должно было быть известно. Всякий, кто читает газеты, даже невнимательно, должен был бы знать о краже, и мне кажется, что узнать эти вещи нетрудно. Миссис Лэмпер всегда пользовалась репутацией добропорядочной женщины.

– Разумеется, она кого-то прикрывала, – сказала Вера. – Но самое замечательное в этом деле то, что в нем замешано необычайно большое число вполне достойных людей, которые попались в сети, пытаясь выгородить других. Ты была бы просто поражена, если бы узнала имена тех, кто оказался вовлеченным в это дело. Думаю, мало кто знает, кто настоящий преступник. А теперь я и тебя затянула в сети, поведав тайну домика.

– Никуда ты меня не затянула, – с негодованием произнесла миссис Бебберли Камбл. – И не собираюсь я никого выгораживать. Обо всем тотчас же нужно сообщить в полицию. Кража есть кража, кто бы ни совершил ее. Если достойные люди предпочитают брать и переправлять куда-то краденые вещи, что ж, более они не могут считаться достойными, вот и все. Я сейчас же позвоню в полицию…

– Но, тетушка, – укоризненно заметила Вера, – если бедный каноник узнает, что и Кутберт вовлечен в эту скандальную историю, то его хватит удар. Ты же знаешь, этим все и кончится.

– Так в нее еще и Кутберт вовлечен! Да как ты можешь говорить такое, если знаешь, как хорошо мы о нем думаем?

– Конечно, знаю, что ты думаешь о нем хорошо, и что он помолвлен с Беатрис, и что это будет прекрасная партия, и что это твой идеал настоящего зятя. И тем не менее именно Кутберт подал мысль спрятать вещи в доме, и это именно он проезжал в автомобиле. Он сделал это только затем, чтобы помочь своему другу Пеггинсону, знаешь, тому самому квакеру, который так волнует народ, выступая за сокращение военно-морского флота. Не помню, как он оказался вовлеченным в это, но я же предупреждала тебя, что в этом деле замешано много вполне достойных людей, не так ли? Вот что я имела в виду, когда говорила, что старая Бетси не может покидать дом. Вещи слишком громоздки, и она не может везти их с прочим имуществом, не привлекая внимания. Конечно, случись ей заболеть и умереть – это было бы так некстати. Ее мать прожила более девяноста лет, она мне сама об этом рассказывала, поэтому если за ней должным образом ухаживать и Бетси не будет волноваться, то протянет по меньшей мере лет двенадцать. А за это время можно будет придумать, как избавиться от вещей.

– Я с Кутбертом об этом поговорю. После свадьбы, – сказала миссис Бебберли Камбл.

– Свадьба состоится лишь на будущий год, – заметила Вера, пересказывая потом эту историю своей лучшей подруге, – а пока старая Бетси живет бесплатно, при этом два раза в неделю получает суп, а врач моей тетушки тотчас же бежит к ней, едва у нее заболит мизинец.

– Но откуда ты обо всем этом узнала? – спросила ее подруга, придя в восхищение.

– Это тайна… – ответила Вера.

– Разумеется, тайна, к тому же озадачившая всех. Но что меня изумляет, тебе-то откуда об этом стало известно?

– А, ты о ценных вещах? Это я выдумала, – пояснила Вера. – Тайна состояла в другом: где бы бедняжке Бетси взять деньги, чтобы уплатить долги владельцу домика? А ей так не хотелось расставаться со своим чудесным айвовым деревом.