Он решил схитрить. Ковёр в свёрнутом состоянии везти неудобно. Он видел, что ковры перевозили обычно в сложенном прямоугольником состоянии, этаким "чемоданчиком". Так поступил и он. Андрей аккуратно сложил его и хорошо связал ремнями и верёвками. Ещё с Союза он припас один ремень с деревянной ручкой. Теперь ковёр стал как бы вторым чемоданом Андрея. Ремнями он связал ковёр вдоль и поперёк, хорошо затягивая ремни и пряжки в расчёте на то, что какому-нибудь ретивому таможеннику лень будет распаковывать ковёр. Что там, мол, смотреть — ковёр в сложенном и развёрнутом виде остаётся ковром. А хитрость заключалась в том, что во внутренние складки ковра Андрей поместил купленные апельсины и лимоны, а также часть конфет. Но, когда он с помогавшим ему Григорием, справились, наконец, с ковром и Андрей начал укладывать в чемодан приготовленные в дорогу вещи и подарки, он обнаружил, что под ними осталось ещё два ранее незамеченные им лимона. Решив не переупаковывать из-за них ковёр, Морозевич просто положил их на дно чемодана и прикрыл вещами. Теперь к дороге было всё готово. После обеда он зашёл в штаб и забрал приготовленный ему Клюевым паспорт.
Выехал из Борстеля Андрей утром, хотя и не совсем рано. По имеющемуся у него справочнику Андрей выяснил, что проходящий через Стендаль поезд на Берлин проследует в начале одиннадцатого, так что особо торопиться ему было нечего. Добрался он до Берлина без проблем и даже без особых волнений. Да и чего было волноваться — у него на руках был паспорт с визой и справка, что он направляется в Союз по семейным обстоятельствам. Небольшая проблема возникла на вокзале, пока он выяснил у немцев, как ему лучше добраться до аэропорта "Шёнефельд", да и частично в самом аэропорту. Проблемы возникали из-за того, что знание им немецкого языка всё ещё оставляло желать лучшего.
Аэропорт "Шёнефельд" (Schönefeld) находился в 22-х км от западной части города и являлся главным аэропортом Германии, поскольку обслуживал большинство рейсов из (или в) Берлина. В 1934-м году здесь был построен авиазавод Henschel. С 1946-го года на аэродроме "Шёнефельд" базировались ВВС Советского Союза, а в 1947-м началось строительство гражданского аэропорта.
Добраться до него можно было городской электричкой (S-bahn), экспрессом Airport Express train или линией метро с пересадкой на автобус. Воспользовавшись маршрутом Аэропорт Экспресс (Airport Express train), с центрального вокзала Берлина Hauptbahnhof можно достигнуть "Шёнефельд" всего за 30 минут. Маршрут автобуса проходит через центр города: Александерплац, Фридрихштрассе. Этот автобус проходит и через центральный вокзал Берлина, а потому им тоже легко попасть с вокзала в аэропорт.
Андрей попал в аэропорт городской электричкой с центрального вокзала. Далее от вокзала городской электрички Flughafen Schonefeld бесплатный автобус доставляет пассажиров к зданию аэропорта буквально в течение 2-х минут. Андрей и подъехал на нём к входу в здание аэропорта. Правда, он прикинул, что от станции S-bahn до здания аэропорта всего 5–8 минут пешком, поэтому ждать транспорта (бесплатный автобус) имеет смысл только обладателям тяжёлого багажа. Почти все терминалы аэропорта также обслуживались автобусами.
Не смотря на указанные небольшие проблемы с языком, в конце концов, он купил билет на рейс Берлин — Киев (прямой, как и предвидел Лукшин) и теперь спокойно ожидал сигнала о регистрации билетов и посадки в самолёт. Далее, как он надеялся, проблем уже быть не должно. И проблем в аэропорту "Шёнефельд" ни с пограничниками, ни с таможенниками у него, действительно, не возникло.
Прилетел Андрей в Киев в аэропорт "Борисполь" вечером. Ему ещё предстояло добираться на железнодорожный вокзал. Поездов в сторону Полтавы из Киева было немало, но в ночное время большей частью они были проходящими. Был только один поезд с прицепными вагонами до Полтавы. Поэтому нередко возникали проблемы с билетами, и Морозевичу следовало торопиться. Отправлялись они во второй половине дня из Киева в районе 10–12 часов, то есть ближе к полуночи. Времени у него, в расчёте на то, что придётся выстаивать на вокзале в кассах, было не та уж и много. Кроме того, фирменный автобус "Аэрофлота" на железнодорожный вокзал не заходит. Брать такси он не хотел — он и так немало потратился, а здесь киевские таксисты сдерут с него три шкуры, у них глаз на пассажиров из-за рубежа намётан. Ладно, успеет и так. Летел Андрей, как он понял ещё в самолёте, с большой группой немецких туристов (или делегацией). Другие пассажиры, кроме него, тоже вроде бы были немцами. По крайней мере, русских Морозевич что-то не приметил. Паспортный контроль все прошли без проблем, как, впрочем, большинство затем и таможенный. Украинские таможенники мило улыбались, поверхностно осматривая багаж немцев, практически не открывая их сумки или чемоданы. Они перекидывались с немцами парой фраз, ставили штампы и пропускали дальше со словами: "Битте, фрау", "Битте, герр".
Однако не все прошли таможенный контроль без проблем. Всё в корне изменилось, когда один из таможенников (пожилой, даже, скорее, старый) не добрался до Андрея. Начав с ним говорить по-немецки и тут же поняв, что перед ним земляк, этот старый валенок (как позже для его для себя назвал Морозевич, подумав о том, почему того до сих пор не отправили на пенсию — туда ему только и дорога), сменил слащавую улыбку на строгое выражение лица и очень обрадовался:
— О, так вы наш! Очень хорошо. Значит, вас мы сейчас хорошенько проверим. А то, знаете ли, наши граждане так и норовят провезти что-либо недозволенное. Ну, никак не могут без этого. Где ваш багаж?
— Да вот, чемодан и ковёр. Это всё. Что я могу провезти недозволенного.
— А это мы сейчас и проверим. Ладно, ковёр пусть полежит, а вот ваш чемоданчик, пожалуйста, положите на стойку и откройте его.
Этот таможенник был до тошноты показательно любезен с Андреем. А у того начала накапливаться злость. Он понял, что этот "любезный валенок" основательно задержит его в аэропорту. Того и гляди, Андрей потом не сможет приобрести билет на поезд и придётся ему, заночевав на вокзале, потом уже утром ехать на Полтаву. Но нечего поделать он, естественно, не мог. Таможенник, на первый взгляд, просто выполнял свою работу. Сейчас в таможенном зале Морозевич уже остался один на один с этим старым таможенником. Все пассажиры уже прошли таможенный контроль. Разошлись также почти все таможенники. Андрей положил на стойку чемодан и открыл его замки. Старый хрыч открыл крышку чемодана и произнёс:
— Будьте любезны, выложите верхнюю часть ваших вещей на стойку.
— Нет уж, будьте любезны, это делать сами. Это ваша работа, — Андрей чувствовал, что он вот-вот сорвётся.
— Хорошо, сами, так сами.
И таможенник, не спеша, начал выкладывать вещи на стойку. При этом он каждую разворачивал, оглядывал и комментировал:
— Надо же, умеют немцы делать хорошие вещи. Ой, какая симпатичная блузочка. Ты смотри, детские туфельки, и те лакированные. Какая симпатичная машинка, наверное, сама ездит и поворачивает.
Подобными комментариями сопровождалась почти каждая вынутая им из чемодана вещь. Морозевича бесила эта неторопливая с издевкой работа таможенника, но он заставлял себя сдерживаться.
— Я вас очень прошу, — обратился он к таможеннику, — ускорьте, пожалуйста, досмотр багажа. Я боюсь опоздать на поезд в Полтаву, мне тогда придётся ночь просидеть на вокзале.
— Ничего, успеете, — невозмутимо ответил старик. — Кстати, а вы везёте с собой деньги, я имею в виду немецкие?
— Конечно, везу, — так же невозмутимо ответил Андрей. — Мне ведь ещё предстоит возвращаться, и они мне очень понадобятся. Я ведь еду не по предписанию. Но все деньги задекларированы. Да и кому в СССР нужны марки ГДР.
— Как знать, как знать, — снова невозмутимо протянул таможенник и вдруг оживился. — А это что у вас? — он, наконец-то, добрался до дна чемодана.
— Вы же видите это конфеты малышу. Я год не виделся с сыном. Могу я ему привезти что-нибудь вкусненькое, ведь он этого ждёт.
