— Сначала мы пройдём к городской ратуше, — начал он своё повествование.
Они прошли не так уж и далеко, и подошли к старинному жёлтому двухэтажному зданию с красивыми в виде шпилей ещё и двухэтажными "мансардами". Сзади к нему примыкали две возвышавшиеся башни-шпили из красного кирпича с часами на одной из них. Возле правого угла ратуши стоял какой-то памятник.
— Что это за памятник? — спросил Андрей.
— Это памятник рыцарю. Да и сама эта площадь называется "площадь Рыцаря", — показал рукой Георгий.
— И что это за рыцарь? Он безымянный или как-то называется?
— Вообще-то имя у него есть, вот только я не могу его вспомнить. Да и какое это имеет значение, — махнул он рукой. — Рыцарь, да и всё — все его так называют.
Рыцаря, как узнал позже Андрей, звали Роланд. Одет он был в старинные доспехи, в правой руке у него был длинный меч или сабля, а в левой, как показалось сначала Андрею — слишком уж маленький щит. Но, приглядевшись, он понял, что тот держит вроде бы некое подобие родового или городского герба.
— Неужели это такой примитивный герб города? — подумал он про себя при первой встрече с Рональдом.
Однако, гораздо позже, Андрей увидел настоящий герб города Стендаль. Тот был выполнен тоже в виде щита, разделённого вертикально на две части. В левой из них красовался тёмно-красный орёл (точнее половина его) — на узком туловище располагалась хищная жёлтая голова орла с мощным клювом и длинным языком, а внизу жёлтая лапа с четырьмя острыми когтями и завитушки хвоста. В правой же части щита (герба) находились четыре жёлто-красных (четвертинками по диагонали) ромба, которые были расположены в виде того же ромба. Не точен был Кирзонян и в названии площади, на тротуаре которой возвышался памятник. На самом деле она называлась Базарной (Marktplatz) или Рыночной и на ней часто происходила торговля с машин, проводились ярмарки. Площадью Рыцаря, правда, её называли все приезжие.
Они обошли ратушу, и Григорий вывел его к стоящему слева старинному зданию какой-то
церкви и, чуть далее, более совремённому четырёхэтажному зданию.
— Что это за церковь? — спросил у него Андрей.
— Не знаю, не интересовался. А вот здание справа — это универмаг. Вот мы и пойдём к нему — посмотришь на немецкие товары.
Старинное здание было церковью Святой Марии. В универмаге удивлению Андрея, конечно, не было границ. Он часто, работая в Калуге, ездил в Москву, но даже там, в ГУМе или других крупных магазинах он ничего подобного не видел. Такого разнообразия товаров он не видел вообще нигде. Покупать в универмаге они ничего не стали, да и планов у них таких не было. Выйдя из него, они ещё побродили по уютным улочкам города с его магазинами, магазинчиками, мелкими лавочками и гасштеттами. При этом, как понял Андрей, после универмага они направились в сторону противоположную, пройдя назад мимо городской ратуши. Они шли по улице, название которой, как уяснил по указателям на домах Андрей, было Широкая (Breite Straße). Вскоре Кирзонян привёл его ещё на какую-то небольшую площадь, посреди которой стояла какая-то композиция в виде фонтана.
— Это площадь Мадонны, — пояснил Григорий. — И она же сама на площади.
Подойдя поближе, Андрей разглядел в композиции женщину, которая держала в руках какую-то птицу. Позже Андрей установил, что площадь Кирзонян назвал правильно, да и композицию все, действительно, называли Мадонной, но на самом деле статуя-фонтан имела название "Ида-воробей" или "Ида с воробьём" (Sperlings-Ida), хотя птица совсем не была похожа на воробья, размерами она скорее смахивала на голубя или ворону.
На площади было много различных магазинчиков.
— Давай зайдём в один из них, — предложил Андрей.
— Ты что-то собираешься покупать?
— Пока что нет. Просто после универмага хотелось посмотреть и небольшие магазинчики.
— Тогда я не советую заходить, — ухмыльнулся Григорий.
— Почему это? — удивился Морозевич.
— Понимаешь, эти небольшие магазинчики частные. У них есть хозяева-продавцы, которые очень не любят, да что там не любят — терпеть не могут, когда к ним заходят в магазин просто так. Если ты зашёл в магазин, то ты обязательно должен что-нибудь купить. Что зря то беспокоить хозяина. Ты знаешь, — рассмеялся он, — это подобно тому, если бы ты позвонил кому-нибудь в дверь и сказал: "Извините, я просто зашёл посмотреть". Если уж зашёл, то будь гостем с вытекающими отсюда последствиями. А так — чего зря то смотреть.
— Во как! — подумал Андрей. — Для нас это как-то странно. Мы привыкли ходить в магазины, как на выставки — больше смотреть, чем покупать. Для женщин это вообще стало приятным времяпрепровождением — походить по магазинам, а затем хвастаться подружкам о том, что в них увидела.
Но после такого заявления Кирзоняна заходить в подобные магазинчики он не рискнул. Позже в справедливости информации Григория он убедился и сам. Тот же универмаг — это большой магазин и товаров в нём много самых разнообразных, поэтому там ещё нужно разыскать нужный тебе товар. А эти магазинчики в большинстве своём специализированные. Продают, например или обувь, или же одежду и т. п. И ты чётко должен знать, зачем ты в него зашёл — за обувью или за одеждой, и за какой именно. Поехав как-то, значительно позже, в Стендаль за покупкой себе нового костюма, он зашёл в пару таких магазинчиков. Когда он, зайдя в магазин, прикрывал входную дверь, то услышал звон закреплённого сверху колокольчика. На его трель сразу же откликнулась хозяйка магазина, которая подошла к Андрею и сказала:
— Guten Tag. Hineingehen, bitte. Das ihr belieben, zu kaufen? (Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Что вы хотите купить?).
И когда Андрей на ломаном немецком языке попытался ей объяснить, что он хочет сначала сам посмотреть костюмы, та разозлилась и, как он понял, начала его ругать по-немецки. Вот такие были порядки в немецких магазинах, и советским людям они были непривычны. Хотя в целом к советским людям отношение со стороны хозяев было очень неплохое, многие из них хорошо понимали русский язык, а некоторые и неплохо на нём говорили.
Нагулявшись, коллеги зашли в один из гасштеттов и пообедали с хорошим немецким пивом и даже парой дупельков. К тому времени Андрей уже изучил эту немецкую посуду для водки. Стандартная немецкая рюмочка (точнее стопочка) для крепких напитков обычно вмещает 2 центилитра. Это в переводе на миллилитры составляло 20 мл. Эти же стопочки вмещали 4 центилитра, вдвое больше водки (40 мл), что и означает "дупель", "дубль" — двойной. Однако и эта маленькая стопочка делилась тонкой тёмной кольцевой риской пополам. Немцы обычно пили половину рюмочки (20 мл), ну а русские (так немцы называли всех приезжих из СССР), естественно, полную и чаще всего не одну. Из еды же самая распространённая немецкая пища — это сосиски варёные или жареные, свиная ножка, а также гороховый суп с копчёными рёбрышками. Всё это, обычно, запивается большим количеством пива.
Сидя в гасштетте Андрей спросил своего коллегу:
— А где в Стендале находится наша КЭЧ?
— Понятия не имею, — улыбнулся тот.
— Как? Ты же сколько раз в неё ездил.
— Так и ты по-моему тоже уже ездил.
Андрею пришлось умолкнуть — Григорий был прав, один раз начальник теплохозяйства уже ездил в КЭЧ, правда, не сам, а с Лукичом. Но он ничего не запомнил.
— Я думал, что это я в первый раз ничего не запомнил, — оправдывался он.
— Вот и я не запомнил. Если бы я ездил автобусом — тогда другое дело. А на грузовой машине…, - махнул он рукой. — Она же через центр города не идёт. Как она к КЭЧи проезжает, я не знаю. Сама КЭЧ вроде бы находится где-то в стороне вокзала. Это и понятно — ближе к железнодорожной ветке. На вокзал отсюда с площади Мадонны попасть, в общем-то не сложно — почти по прямой. Это вон в ту сторону, — показал он рукой. — А вот насчёт КЭЧ не знаю. Да я много чего в Стендале не знаю, но некоторых мест и не собираюсь знать. Вот, например, в нём есть наша комендатура, но она то мне для чего нужна? Упаси Бог, лучше туда не попадать. Есть наша школа, но мне уже поздно в неё ходить, а детьми я не обзавёлся. — Григорий уже откровенно насмехался над любопытством Андрея. — Я её, правда, один раз издали видел — она находится не так уж далеко от универмага, чуть в стороне — по направлению к озеру.
