Уважали и начмеда. Но, одновремённо побаивались. Колназиус не был полной противоположностью начальнику госпиталя — он не был плохим, злым и несправедливым. Он просто был гораздо строже Благомирова и подчинённые старались, если это было возможно, пореже попадаться на глаза начальнику медицинской части. По аналогии со следователями Благомиров был как бы добрым следователем (собеседником), а Колназиус — злым (но злым не по характеру, по форме). Они просто вдвоём выполняли одну и ту же работу, но каждый по-своему, как бы дополняя один другого. Колназиус был не то латышом, не то литовцем — Андрей точно этого не знал, но фамилии с таким окончанием есть у обоих народов, например, Баушкениекс или Бразаускас. И, как нередко это бывало у других народностей, Валдас Юргенович, вероятно, страдал неким комплексом по отношению к "великому русскому брату", возмещая это излишней строгостью с подчинёнными. Этим он был схож с капитаном Коридзе в Борстеле. Но Анатолию же он больше ассоциировался с грозным латышским стрелком времён первых лет становления Советской власти.
В беседе с Андреем начмед принимал малое участие. Да и контактировали по работе они очень редко, сталкиваясь иногда в отделения, куда Андрей приходил с вопросами ремонта, а Колназиус, вероятно, с какой-нибудь проверкой или плановым обходом своих рабочих участков. А вот Валерию Морозевич на вопрос начальника госпиталя Валдас Юргенович охарактеризовал положительно и никаких возражений против продления ей срока работы не имел. Не имел возражений в целом по семье Морозевичей и сам Благомиров. Так что заявления были подписаны без каких-либо проволочек и оговорок, и успокоенный и обрадованный Андрей пошёл заниматься выполнением своих прямых обязанностей, которые ему здесь в госпитале предстояло выполнять ещё более года.
Когда Андрей вечером сообщил Валерии о том, что заявления на продление срока работы успешно подписаны, та очень обрадовалась.
— Как замечательно, Андрюша! Мы здесь будем работать ещё целый год.
— Вот какая радость, — иронично улыбнулся тот.
— А ты что не рад?
— Ну, не то чтобы не рад. Я рад, конечно, но больше за тебя. Мне всё равно где работать. Честно говоря, мне в Борстеле даже больше нравилось. Ранее, — уточнил он. — Сейчас уже любовь к Борстелю и Стендалю перебили Потсдам и, конечно же, Берлин.
— А что, сам госпиталь, точнее, природа вокруг тебе не нравится?
— Нравится, конечно. Но и там она была неплохая. Здесь такая тишина. Правда, мне порой не хватает стрекотания стрекоз.
— Каких ещё стрекоз? — удивилась Лера. — Где ты их там видел?
— В небе, — рассмеялся Андрей. — Вертолёты-стрекозы.
— Господи, кто о чём, а ты о каких-то вертолётах. А мне здесь очень нравиться — и природа, и, в первую очередь, сама работа.
— Да, работа это главный критерий. Вот только ещё год без Никитки. Вернёмся, а ему уже в школу пора идти.
— Да, я тоже по нему очень скучаю. Но нигде в Союзе я такой работы не найду. Прав был Александров, когда недавно говорил, что наш госпиталь — это как Академия наук. Он, пожалуй, и есть Академией. Недаром же здесь существуют КУОМС. Где, как не здесь обучаться молодым врачам. Ты бы только знал, какие здесь прекрасные специалисты, а какие методы диагностики, лечения. Да я здесь за полгода больше всему научилась, чем за три года работы по специализации в Полтаве. Я бы здесь работала и работала, но это, увы, невозможно.
— Да, всё это так. Но когда-нибудь нам всё равно нужно будет возвращаться, и работать на прежних местах.
— Я то, конечно, буду работать на прежнем месте. А вот ты теперь сможешь работать и на другом заводе или в другой организации. Теперь у тебя тоже имеется большой опыт работы и, в частности, с людьми. К тому же, ты теперь член партии.
— Ладно, там видно будет. Это ещё всё теперь не так скоро произойдёт. К тому же очень неприлично будет покинуть завод, только что получив от него квартиру. Давай не загадывать наперёд, а думать о ближайшем времени. Нужно просто пока что нормально работать здесь.
ГЛАВА 37. С новыми силами
Теперь Морозевичи явственно ощущали новый прилив сил, радость от того, что они будут работать в этом прекрасном месте ещё один год. Однако от этого работы у Андрея пока что не уменьшалось. Это снова была и разгрузка вагонов и ремонты, которые, хотя и уменьшились по приближению конца отопительного сезона, но не отменились. Сейчас начальнику теплохозяйства, точнее, его слесарям-ремонтникам предстояло довести до конца работу по устранению течи одного из бойлеров под зданием хирургии. Один из стоявших там бойлеров они, как и было запланировано, утеплили, а вот устранение течи другого — скоростного бойлера — задерживалось в связи с выпиской и получением необходимых комплектующих для него. А это было довольно серьёзная часть бойлера, его, пожалуй, самая главная часть — трубная система.
Скоростной бойлер — это подогреватель сетевой воды, паровой или водяной теплообменник, использующий тепло пара (в данном случае) или котловой воды для получения горячей воды других параметров. Таким образом, скоростные пароводяные бойлеры предназначены для подогрева воды систем теплоснабжения, отопления и горячего водоснабжения коммунально-бытовых, общественных, производственных зданий. В таких пароводяных подогревателях нагреваемая вода движется по трубкам, пар же поступает в межтрубное пространство и нагревает воду.
В состав пароводяных подогревателей входят: корпус, трубная система, передняя водяная камера, задняя водяная камера и крышки. При этом корпус, камеры, крышки подогревателей изготовлены из стали, трубная же система бойлеров из стальных трубных панелей и пучка медных трубок диаметром 16×1 мм.
И вот в этом бойлере течь давали уже изношенные медные трубки. Весь бойлер, точнее его корпус менять не нужно было — это была бы тяжёлая, долгая и нецелесообразная работа, а вот поменять этот пучок медных трубок, закреплённых на панели, следовало обязательно. Андрей давно выписал эту важную комплектующую бойлера, но привёз её только на следующий день после подписания заявления на продление срока работы. А завтра утром слесари-ремонтники занялись заменой старых медных трубок бойлера на новые. Работа это была довольно тяжёлая, поскольку такими в прямом смысле были и все части самого бойлера. Бригада их пяти слесарей работала целый день, но завершить работы смогла уже только в неурочное время, вечером. Но на время мало кто обращал внимание (всем было не привыкать — в этом плане наши рабочие не столь пунктуальны, как, к примеру, немецкие), главным было то, что эта работа всё же была успешно выполнена. На другой день с утра старые части бойлера были перевезены к мастерской, а в конце дня к начальнику теплохозяйства обратился слесарь Виктор Коваленко:
— Андрей Николаевич! У меня к вам есть один разговор.
— Слушаю. О чём пойдёт речь.
— О бойлере.
— О бойлере? — удивился Морозевич. — о том, что вчера отремонтировали? А с ним то что не так? Я думал, что это уже прошедший этап.
— Так оно и есть, конечно. Но я хотел поговорить не о самом бойлере, а об этих старых медных трубках.
— А с ними то что?
— С ними ничего, но они же медные.
— Ага, понятно, — догадался Андрей. — И что ты предлагаешь?
— Мы с ребятами поговорили и решили, что эти трубки можно сдать в металлолом немцам. Медь — тяжёлый металл, цветной металл при этом, и немцы очень хорошо заплатят. Но мы без вашего разрешения не можем этого сделать.
— Так, а я вам пока что такого разрешения дать не могу, — протянул, размышляя о чём-то, Андрей.
А думал он о ситуации с втихаря проданными в Борстеле Кирзоняном радиаторами и о злополучных стяжных болтах, обрезанных без разрешения. Стяжные болты, правда, пошли на нужды теплохозяйства, а вот старые радиаторы… Вероятно, если бы тогда Кирзонян поставил в известность Лукшина, то тот и мог бы разрешить сдать их, не особо афишируя, на металлолом — они всё равно не нужны никому были, их бы выкинули на ту же свалку за ТЭЧ. Но, не переговорив здесь ни с кем, давать такое разрешение Андрей не мог. Хорошо ещё, что Виктор его заранее предупредил о подобном намерении.
