Там трещали кусты, и кто-то энергично выругался. В клетке завозились, истеричный негодующе мычал, товарищи, зажимая ему рот, что-то шептали на ухо.

— Эдди, грязная ты скотина, — заревел кто-то снаружи. — А ну давай выходи! Я тут жрачку для скота принес, чтобы не издохли раньше времени.

Говоривший чем-то загремел, я открыл было рот, но один из узников быстро прошептал:

— Покойник был немым.

Я, благодарно кивнув, промычал нечто невразумительное, пытаясь подражать звукам, какие издавал охранник.

— Что ты упрямишься? — рыкнул мужчина. — Ну как хочешь, только я к тебе в пещеру не полезу. Знаю я твои шуточки! А будешь баловать — позову Майка!

Похоже, угроза позвать неведомого мне Майка должна была напугать покойного здоровяка, поскольку говоривший обидно захохотал. Вновь затрещали кусты, до нас донеслось энергичное проклятие, и вскоре все стихло. Заскрежетал замок, щелкнув, отскочила дужка, я с усилием распахнул тяжелую дверь.

В клетке оказалось семеро узников. Четверо крупных мужчин, мастеровых или купцов, один дворянин, судя по надменному виду и манере задирать голову, и пара откровенных задохликов, то ли писцов, то ли судейских. Худые, интеллигентского вида, из тех, кто не гоняет во дворе в футбол, а вместо того сутками бренчит на скрипке, или, страшно сказать, на пианино. Все были раздеты догола, и пахло от них… давно они не мылись.

— Позвольте поблагодарить вас, дорогой друг, — начал было дворянин, но я неучтиво прервал его.

— Оставим это. Главное сейчас — уйти.

— Вы правы, — согласился тот, — в клетку, клянусь девой Марией, я больше не пойду!

Оружия в пещере не оказалось. Дворянин вооружился мясницким ножом покойного Эдди. Здоровякам я раздал по метательному ножу, здраво рассудив, что лучше так, чем вообще никак. Интеллигенты от оружия пугливо отказались, и мы наконец двинулись в путь.

— Кто-нибудь из вас знает, где мы находимся, и как отсюда выбраться? — спросил я.

— Нет, — ответил за всех дворянин. — Поверьте, у нас было время все обсудить. Нас брали на ночном привале, либо на лесной дороге, а затем долго везли с завязанными глазами. Кем бы не были эти бестии, владельцы пещеры, они тщательно скрывают свое логово.

— Пошли, — сказал я, — и так боюсь, не было бы уже поздно.

Продравшись через кусты, удачно маскирующие вход в пещеру, мы оказались на склоне невысокого, поросшего густым кустарником холма, у подножия которого раскинулась деревня.

— Знаю я это место, — потрясенно возопил один из здоровяков, — был тут проездом пару лет назад. Даже в трактире здешнем на обед остановился…

Недоговорив, он согнулся в приступе тошноты.

— Представляю, чем тут кормят проезжающих, — как-то грустно заметил один из хлюпиков.

— Заткнись, — со злостью рявкнул дворянин, — на адской сковородке острить будешь!

— Рассчитываю все же на котел, — независимо фыркнул задохлик. — И пока черти будут варить из меня суп, я оттуда все овощи повылавливаю.

— Тихо там, — рыкнул я не оглядываясь. — В клетке не наговорились? Еще не поздно вернуться!

Кусты кончились, перед нами лежал голый склон холма. Делать было нечего, переглянувшись, мы быстрым шагом пустились вперед.

— Только бы пронесло, только бы пронесло, — как заведенный бормотал кто-то сзади. — Защити нас, святая Дева!

И — как сглазил. Лежавшая за валуном собака, худая и злющая, вскочила с угрожающим рычанием. Не останавливаясь я нагнулся за камнем, и псина отскочила назад, залившись безостановочным лаем. И тут же в деревне ее поддержали остальные псы. На мгновение мы замерли, пугливо озираясь.

Склон был совершенно голым, и даже заляжь мы тут, нас без труда разглядели бы снизу. Дворянин грязно выругался, снизу от деревни до нас донеслись пронзительные крики. Из домов выбегали люди, некоторые бросались внутрь, и тут же появлялись обратно с чем-то блестящим в руках. Полагаю, то были топоры, косы и вилы, неизменное оружие крестьян.

— Все пропало, — простонал кто-то. — О Боже, неужели нас съедят!

— Отставить разговоры! — рявкнул я. — Соберитесь. Мужчины вы или тряпки? Сейчас нам придется пробежаться, и я настоятельно рекомендую поднажать, если не хотите обратно в клетку.

Скрытые под маской грязи, заросшие бородами лица спасенных явственно посерели.

— Держитесь за мною, — бросил я, — предупреждаю, что ждать никого не буду.

И мы побежали. Страшное это дело, вот так лететь навстречу истошно орущей толпе. Маленькие поначалу враги скачками вырастают в размерах, и вот ты уже видишь их пылающие ненавистью глаза и распахнутые в реве рты. И ярдов за пять до столкновения один из крестьян, здоровенный и бородатый, неотличимо похожий на вставшего на дыбы медведя, мечет в тебя вилы, и ты ухитряешься увернуться на бегу. И вилы с пугающим хрустом пронзают грудь пленника, что бежал сразу за тобой, тот долго и страшно кричит, а ты даже не можешь остановиться.

И на бегущего рядом с тобой узника плотный, с выпирающим брюшком мужчина обрушивает удар топора, с костяным звуком раскалывая череп жертвы пополам. И визжащие женщины яростно, словно бестии, тычут ножами одного из упавших беглецов, и лица их покрыты кровью жертвы, зубами же они вырывают из бьющегося тела целые куски.

Все это ты выхватываешь обрывками, успевая уворачиваться, пригибаться и отпрыгивать, и ни на секунду не забывая о главной задаче — вырваться из этого ада живым.

И я прорвался! Дыхание с трудом вырывалось из пересохшего рта, сердце колотилось, грозя выломать ребра, кинжал в моей руке был залит кровью. Где-то позади раздавались слабеющие крики, все перекрывал истошный рев толпы. Споткнувшись, я полетел вверх тормашками, больно ушибив руку. Вскочив, заполошно оглянулся. Толпа возвращалась, и одного взгляда на их лица хватило, чтобы я ощутил страх.

Один на один я мог справиться там с любым, двое-трое тоже не представляли серьезной угрозы. Но с целой толпой, вооруженной дубинами, топорами и вилами в одиночку можно сражаться только в кино. Там, в заэкранье злодеи кидаются на героя по одному, остальные же терпеливо ждут своей очереди. В реальности все как раз наоборот, и потому я бежал, и бежал быстро.

Я ворвался на деревенскую улицу, топая ногами словно взбесившийся буйвол. Отовсюду лаяли псы, ворчали, злобно скалили зубы. Сколько времени пройдет, прежде чем их на меня натравят? Смогу ли я живым убраться оттуда, где местные жители знают все тропки и дорожки?

На одном из домов справа красовалась вывеска, где весьма упитанный мужчина с буденовскими усами и в рыцарском доспехе отхлебывал из пенной кружки. "Принц Эдуард", прочитал я, и тут же свернул к таверне. Купцы говорили, будто отдыхали здесь когда-то а значит тут есть…

У коновязи грустил серый с яблоками мерин. В узде, но без седла. Перебирать не приходилось, я вскочил на него, и ударил пятками в бока. Шел он так себе, ни шатко ни валко, в панике я оглянулся, сзади меня настигала толпа. В отчаянии я наклонился и завизжал мерину прямо в ухо. Тот взбрыкнул и попытался встать на дыбы, и тогда я вцепился зубами ему в шею.

В ужасе всхрапнув, мерин понесся не разбирая дороги. Мы пулей вылетели из деревни и проскакали почти милю, прежде чем мне удалось его успокоить. Какое-то время я молча глядел в ту сторону, откуда только что появился, затем повернул мерина обратно. Дело в том, что на выезде из деревни я кое-что заметил. Я был не единственным спасшимся, вслед за мной бежало еще трое беглецов, и теперь я не мог уехать, хотя бы не попытавшись их спасти.

Как я и предполагал, погоня шла за ними по пятам. Спасшихся оказалось уже двое, и я не стал ничего уточнять, все было и так понятно. Удалось уйти одному из купцов и, к моему удивлению, тому задохлику, что постарше. Верно, в чтении книг есть нечто, способствующее выживанию. Они шли пошатываясь, здоровяк практически тащил на себе худого. За поворотом дороги перекликались и бранились грубые голоса. Лаяли собаки.

— Шире шаг, — прорычал я. — Шевелитесь, если не хотите попасть в котел.