Сергей Олегович растерянно сел, огляделся — всё в окружающем его мире оставалось на своих местах. Он потрогал свои губы — снял рыбью чешуйку. Стал рассматривать её. Вновь склонился над темнотой воды под пирсом:
— Эй, простите, пожалуйста… — тут он задумался, не зная, как назвать русалку, если это была русалка.
Растерянно выпрямился. Ещё раз коснулся губ и улыбнулся…
Первый луч солнца вырвался из-за деревьев — мир проснулся, и сегодня это раньше птиц почувствовал Сергей Олегович.
* * *
Все сидели на веранде. Завтракали, не очень ловко орудуя палочками вместо привычных вилок. На столе в мисках лежала немудрёная еда.
У веранды остановился прокурор Чердынцев. Он растерянно оглядывался:
— Кузьмич, вчера сарайчик был?.. — спросил он. — Вокруг ещё трава высокая росла…
— Зачем он тебе? — вяло отозвался егерь. — У меня много всяких строений… А туалет там и там, — широко обвёл он рукой вокруг.
— Мне бы тот сарайчик… — прокурор поднялся на веранду, сел за общий стол, тут же налил водки, выпил. Оглядел окрестности. — Был же сарайчик?..
— Погода отличная… — заметил Иволгин.
— Ничего не понимаю… — пробормотал прокурор. — Привиделось, что ли? Я много вчера выпил?
— Чернее государевой шляпы, — подтвердил егерь.
— Это бывает, — заметил Семёнов. — Мне вот тоже иногда кажется, что сотенная купюра в кителе в верхнем кармашке была, а найти не могу…
Он машинально залез в кармашек и достал оттуда сотенную.
— О! — изумился сержант. — Снова появилась…
— Кончайте о мистике, сейчас на рыбу пойдём, — оборвал их Кузьмич.
— А мне можно с вами? — попросил Чердынцев. — Я ещё ни разу не ловил рыбу. По-настоящему, с профессионалами…
— Можно, — милостиво согласился Лёва, — Червей только подкопай… Начинать надо с простейших способов ловли: сначала на червя, потом переходить на блесны, затем… затем другие виды.
— Динамит, например, электроудочка? — строго посмотрел Семёнов.
— Мы этим не промышляем, у нас спортивная ловля, — вступился егерь.
— Кузьмич, — придвинулся к егерю Сергей Олегович, — у тебя тут русалки водятся? Или ещё кто, может, наяды?
— У меня тут много такого есть, что недоступно обычному разуму, — с чувством превосходства ответил егерь. — И баб много всяких шастает. Места-то знатные…
Сергей Олегович успокоился.
Чердынцев вонзил штык лопаты в целинную землю — перевернул первый пласт — чистый чернозём. Червей нет.
— Давай дальше копай! Тут их много! — прокричал от дома Кузьмич.
Прокурор стал копать.
Иволгин остановился рядом с Кузьмичом. Стали смотреть, как прокурор рьяно лопатит поле.
— Руки всё не доходят… — кивнул на поле егерь. — Я там ещё в прошлом году хотел сою посадить… Или гаолян…
На ловлю вышли на двух моторках.
Чердынцев попал в компанию к Лёве и Сергею Олеговичу. Около мыса разошлись.
— На гряду идите — там в полдень окунь берёт хорошо! — прокричал напоследок Кузьмич.
Заглушили мотор. Ещё какое-то время шли по инерции. Лёва внимательно всматривался в очертания берега, наконец определил — здесь. Бросили якоря.
Чердынцев смотрел, как приготовляют удилища.
— А мне на что ловить? — решился спросить он.
— Вон — донка, — небрежно мотнул головой Лёва.
— Эта? — Чердынцев вертел в руках комок толстой лески со множеством узлов. — А как ей пользоваться?
— Насаживаешь на крючки червяков, забрасываешь в воду и ждёшь. Когда будет подёргивать — вытаскиваешь. Понятно? — Лёва забросил свою снасть, уделив ей всё внимание.
— Червяка на крючок… — возился в ворохе путаной лески прокурор, — и за борт…
Достал большое оцинкованное ведро с тремя сиротливыми червями.
— Это что, всё? — кивнул на ведро Сергей Олегович.
— Почти всё поле прокопал — только их нашёл… — пожаловался Чердынцев, мучаясь с путаной леской.
Сергей Олегович сжалился над ним. Распутал леску, насадил червяка.
— Вот груз. Размахнулся — и забросил, — показал он. Груз плюхнулся в нескольких метрах от лодки. — Натянул леску, чтобы пальцем чувствовать струну — и ждёшь…
Протянул конец лески прокурору.
— Спасибо… — Чердынцев стал напряжённо всматриваться туда, где скрылась леска.
Лёва с Сергеем переглянулись — «чайник»!..
Вскоре леска у прокурора ослабла, завилась кольцами, уходя куда-то под лодку.
— Вытащи и перебрось, — посоветовал Лёва.
Чердынцев стал вытягивать леску.
— Не идёт. Наверное, зацепилась за что-то… — пожаловался он.
— Сильней тяни, она крепкая, — посоветовал Лёва, даже не глядя в его сторону.
Раздался плеск. Чердынцев втащил в лодку окуня. Очень большого.
— Как его звать? — спросил он, глядя на прыгающего по дну лодки красавца. — То есть — это кто?
— Окунь, — мрачно посмотрел Сергей Олегович на счастливого прокурора.
— Окунь! Это окунь! Он большой? — запел Чердынцев.
— Крупный, — мрачно подтвердил Лёва.
— Огромный окунь! — возился с крючком прокурор. — Здоровый и тяжёлый… Сейчас мы еше крупнее поймаем…
Лёва вновь переглянулся с Сергеем — «дуракам везёт»…
— Еше тяжелее… и ещё красивее… Лёва, червя снова надо на крючок?
— Да, червя — на крючок. Донку — в воду, — отмахнулся от него Лёва.
Прокурор привстал, раскрутил груз — бросил.
— А-А-А!!! — вдруг за спинами Соловейчика и Сергея Олеговича раздался дикий крик. Они разом испуганно вздрогнули.
Это истошно вопил Чердынцев.
Посмотрев на прокурора, они тоже закричали.
На большом пальце Чердынцева извивался червь на крючке, а сам крючок проходил сквозь палец прокурора…
Под руки прокурора вывели на берег — ноги у того подгибались от слабости. Леска от донки вилась за ним по берегу. Как только он смотрел на свой палец с червём — глаза закатывались, Чердынцев терял сознание и способность самостоятельно двигаться.
— Ну что ты уставился?! — закричал Лёва на Сергея Олеговича. — Режь давай!
Тот оторвал глаза от залитого кровью пальца, вынул из поясного чехла большой и красивый охотничий нож и осторожно перерезал леску.
Прокурор постанывал, стараясь не смотреть на свой палец. Его усадили на ступеньки крыльца.
— Не волнуйся, что-нибудь придумаем… — успокаивал Лёва. — Как это тебя угораздило?
— Я первый раз на рыбалке… — признался прокурор. — На лодке выехал тоже впервые…
— Да… Новое поколение выбирает иное… — только и сказал Соловейчик.
— Нет ничего! Даже водки нет! — выскочил из дома Сергей Олегович.
Он побежал к милицейской машине. В салоне отыскал пыльную аптечку. Внутри оказались три засохших бутерброда и вялый огурец. Лежал также и стакан с пожелтевшим стеклом.
— Ну, Семёнов! — прокомментировал Сергей.
— В больницу надо везти! — решил Лёва. — Может, палец в банку с водой опустить? Чтобы червяк не умер, — пояснил он, — а то трупный яд в ранку попасть может…
— Давайте быстрее! Делайте что-нибудь! — потребовал прокурор.
Чердынцева погрузили в салон машины, он всё время стонал.
С работающей сиреной и включённой мигалкой машина резко притормозила у одноэтажного строения поселковой больницы.
Аккуратно повели стонущего прокурора к дверям. Кисть с насаженным червяком и обрывком лески была опущена в полную воды трёхлитровую банку.
Прошли по пустому коридору.
— Кто-нибудь! Помогите! — позвал Сергей Олегович.
Он подёргал ручки нескольких дверей. В одном кабинете сидела за столом девица в белом халате. Стол был завален плюшками и пирожками: девица пила чай.
— Что у вас? — строго спросила она набитым выпечкой ртом. — Раненый?
— Вот… — Лёва поднял банку, в которой мариновалась рука прокурора, демонстрируя большой палец с крючком и червём. — Нужна помощь.
Медсестра, пережёвывая, с удивлением вглядывалась в содержимое банки. Червяк извивался, мешая обзору, и, по всей видимости, чувствовал себя гораздо лучше, чем прокурор. Через несколько секунд медсестра всё хорошо рассмотрела… Девица судорожно сглотнула и грохнулась на пол в глубоком обмороке.
