Повисла тягостная тишина. Глория прервала молчание:
— Около дома суетилось множество полицейских, запрещавших доступ в вашу квартиру. Но едва мы представились, как нас пропустили. Там-то мы вас и увидели: лежите на полу посреди кабинета, убитый тремя выстрелами из пистолета. Последнее сообщил инспектор, который вел расследование. В тот момент были еще неясны мотивы преступления, но новость уже просочилась в прессу. На улицах бойко торговали спецвыпусками газет и, если это доставит вам удовольствие, могу сообщить, что тираж «Нью-Сан» достиг в тот день максимума.
Ну, тут уж они явно хватили лишку! Я чувствовал себя на грани истерики.
— Вот это да… и что же мне теперь делать? Интересно, а вы сами-то отдаете себе отчет…
Я тяжело плюхнулся в кресло. Отец Салливан не выдержал и обратился к Бренту:
— Насколько я понимаю, вы исходите из того, что вполне возможно изменить судьбу, предначертанную нам Господом?
— От нее не убежишь, если будешь всецело руководствоваться принципом, что навязываемые события приближаются к нам со скоростью времени. Но этого не произойдет, если, полагаясь на свободу выбора, мы сами пойдем им навстречу, да еще и сознательно их создавая.
— В таком случае, — вмешался Ришар-Бессьер, — Сидней может изменить свои планы, порождая другого рода события, которые позволят ему избежать смерти. К примеру, почему бы ему не оставаться все это время у меня в Париже вместо того, чтобы мчаться обратно к себе, в Нью-Йорк?
— Верно, — спокойно произнес Деламар. — Но, говоря вам о свободе выбора, мой друг Брент затронул пока совсем неясную для нас тему. Мы совершенно не знаем, какой процент в том, что мы называем этой свободой, составляет наша личная воля. Не исключено, что на какое-то время судьба на самом деле изменится, но сама опасность тем не менее останется.
— Неужели вы хотите сказать, — воскликнула Маргарет, — что даже если он останется здесь, в Париже, то убийца все равно отыщет его? Но ведь это просто ужасно!
— Вот этого-то мы и боимся, — вмешалась Глория. — Сам факт изменения события не дает нам уверенности в том, что убийство все же не состоится.
Тут я потребовал, чтобы все замолчали.
— Послушайте, друзья. Все это, конечно, очень даже мило с вашей стороны, но позвольте и мне огрызнуться в этой ситуации. Я вот что сделаю: немедленно возбужу уголовное дело.
Арчи ухмыльнулся.
— Интересно, против кого же? Не забывайте, что пока нет ни жертвы, ни убийцы.
— Согласен. Но во вторник утром они оба, как миленькие, появятся. И если вы думаете, что я буду спокойно сидеть сложа руки, ожидая, когда меня кокнут…
— Пути Господни неисповедимы, сын мой, — прервал меня отец Салливан.
— Ну, знаете ли… Раз уж вы здесь, то почему бы вам сразу не прочитать отходную? И покончим на этом.
— Сидней, — Арчи мягко положил мне руку на плечо. — Не горячитесь, возьмите себя в руки. Дайте-ка лучше мне закончить. Мы вернулись на место старта с единственной целью — спасти вашу жизнь. Именно поэтому мы и разыскиваем вас вот уже три дня. А сейчас профессор Деламар изложит вам свои соображения насчет того, как это сделать.
Деламар, сверля меня взглядом, начал:
— Господин Сидней Гордон, вы, несомненно, знаете, какого мнения я придерживаюсь о журналистах вообще. Но должен честно признать, что вы единственный из вашей братии, кто не писал благоглупостей на мой счет. Напротив, я весьма оценил вашу последнюю статью обо мне. Она-то и побудила меня принять участие в вашей судьбе. Пока что я вижу только один способ устранить вас от участия в событиях, где вы будете выступать как жертва: пригласить вас отправиться вместе с нами в будущее. Нет-нет, дайте мне договорить. Я решил взять с собой только тех людей, кто реально способен помочь мне в выполнении задачи, что я поставил перед собой. Полагаю, я их нашел.
Он повернулся к Ришар-Бессьеру.
— Я читал большинство ваших романов, если не сказать все. Понятное дело, — добавил он с улыбкой, — ученые моего круга не всегда согласны с необыкновенными выдумками, на которые так горазды авторы фантастических произведений, но читатели ценят такие идеи, словно лакомство, и я вполне вас извиняю. Но на сей раз хочу предоставить вам возможность написать роман, основанный исключительно на строго научных фактах и ни в коем случае не на вымысле.
И не дожидаясь ответа от писателя, он уже обратился к отцу Салливану:
— Я навел справки и о вас, отец мой. Так получилось, что я почти одновременно узнал о предстоящем убийстве Сиднея и о том, что вы намерены сочетать его браком с Маргарет здесь, в Париже. Об этой церемонии сообщили все газеты. Вы — натура цельная, человек прямой, преданный делу, которому служите, безупречны в моральном плане. Впрочем, я в этом никогда и не сомневался. Мне также известно, что ваши убеждения подталкивают вас спорить с наукой всякий раз, когда в ваших глазах она выступает с позиций, противоречащих божественным законам. А тут оказалось, что проводимый мною опыт идет явно вразрез с религиозными заветами, поскольку имеет целью доказать, что homo sapiens вполне по силам создавать и менять по своему усмотрению как свои поступки на Земле, так и вообще свою судьбу. Поэтому мне очень бы хотелось, чтобы вы тоже приняли участие в этом прыжке во времени и сами убедились в результатах эксперимента.
Ученый помолчал.
— Ну как, господа, согласны ли вы войти в состав экипажа?
Не скрою, я был удивлен спонтанностью ответа отца Салливана.
— Разумеется, профессор, по многим проблемам мы с вами не сходимся во мнениях, но я принимаю ваше предложение, рассматривая его как самопожертвование. Тем самым я, возможно, послужу Господу больше, чем вы полагаете.
Что до меня, то за решением дело не стало, да у меня и не было выбора. Приняв сигарету от Арчи, я тут же заявил профессору:
— Вы вполне можете включать меня в список. Это само собой разумеется, но вы должны понять, что бросить Маргарет я не могу.
Его пронзительный взгляд уперся в Маргарет, которая даже смутилась.
Какое-то мгновение я опасался, что он откажет, и тогда моя участь будет решена, поскольку я бы никогда не согласился отправиться в это необыкновенное путешествие без нее.
Но Деламар просто кивнул в знак согласия, и я видел, как просияла Маргарет. Ну пока что победа за нами. Про себя же я подумал, что присутствие на борту Маргарет наверняка не доставит удовольствия Деламару. Но я сразу же пообещал себе проследить за тем, чтобы она вела себя не слишком уж невыносимо.
Хотя и ежу ясно, что изменить характер Маргарет — это все равно что пытаться раскалывать булыжники иголкой, я все равно решил присматривать за ней.
Что касается Ришар-Бессьера, то он, похоже, несколько заколебался. Покачав головой, романист возразил:
— Я несколько затрудняюсь дать ответ немедленно. Предложение заманчиво, но надо поразмыслить над ним.
— Ну уж нет, — возмутился я. — И речи быть не может, чтобы вы отсиделись в кустах, старина. Разумеется, куда приятнее описывать злоключения других, сидя в домашних туфлях у камелька. Но на этот раз извольте разделить с нами все предстоящие испытания. К тому же вам не повредит немного подвигаться.
Глория подошла к нему, улыбаясь.
— Сидней прав, и все мы на его стороне. Автор никогда не должен покидать своих героев.
Пришлось и Ришар-Бессьеру скривиться в кислой улыбке.
— Да ладно вам, согласен, иначе потом всю жизнь будете меня попрекать.
Деламар предложил нам еще по рюмочке портвейна, а затем вернулся к теме предстоящего эксперимента.
— Я хотел бы обязательно уточнить одну вещь, — сказал он. — Каждый из вас должен четко сознавать ответственность за принимаемое им решение об участии в экспедиции. Не желаю впоследствии слышать никаких упреков в свой адрес, даже если по той или иной причине мы никогда не вернемся в нашу эпоху. Кто знает, ведь с моим аппаратом вполне может случиться авария, и даже серьезная.
— Это может быть ведомо только Господу, — ответил отец Салливан.
