– В общем, через какое-то время нас в этой комнате станет трое, – быстренько закончила мысль Рамичи. – Предчувствие или что-то там еще, что ж тут такого? Только кто бы это мог быть? Ой! – она вдруг шлепнула себя по лбу. – Ко– нечно! Эннея должна была прибыть именно сегодня. Только уж дело к ночи, не думаю…

– Да вот же! – Таллури протянула руку к окну.

Рамичи привстала, выглянула в окно и радостно сообщила:

– Экипаж уже виден! Хотя и не слышен. Эннея любит бесшумно перемещаться. У нее, я думаю, самый бесшумный экипаж в Городе.

– Она не одна, – заметила Таллури.

– Конечно, не одна – у нее есть слуги, возничий да еще пожилая женщина, няня, наверное.

– Нет. Еще. Теплое, живое.

– Опять она за свое! – всплеснула руками Рамичи. – Няня тебе не «живое»? Не волк же!

– Погоди, погоди-ка. Большой, больше человека! Мягкий, с гривой и крепкими лапами. Клыки большие.

– Лев!!! – в восторге завопила Рамичи. – Я знаю, я слышала, что у нее львы, которые ее слушаются! Но видеть не видела. Вот здорово! Неужели и вправду она со львами?

Она стрелой вылетела из комнаты на галерею, рискуя свалиться, свесилась через перила вниз головой и оттуда (ее голос стал глуше) продолжала взахлеб вещать:

– Подъехала! Таллури, смотри – у нее лев и львенок! Ой, маленький какой! Очень хорошенький, как игрушка. Иди же посмотри. Ой, нет, не ходи, она сюда его несет!

Таллури все же выглянула: экипаж – легчайшая синяя ткань, затканная серебристыми узорами, ухоженные кони лунно-белой масти, блестящие полированные поручни и крепежи – всё казалось необыкновенным.

Вышедшую из экипажа Эннею сверху было не разглядеть. Видно было только, что она дала какое-то распоряжение слугам и направилась к входу. На руках она действительно держала нечто округлое и бархатистое. Вскоре легкие шаги Эннеи раздались в коридоре перед дверью, и Таллури с Рамичи вернулись с галереи в комнату.

Дверь распахнулась. На пороге, лучезарно улыбаясь, стояла высокая девушка, почти воздушное существо, в необыкновенно красивом наряде небесного цвета. Тонкие браслеты украшали ее запястья, а изящный ободок, весь в мелких сверкающих камешках, охватывал голову, будто придерживал готовые разлететься легкие, как перышки, белокурые локоны.

Таллури замерла на месте как вкопанная: она никогда в жизни не видела девушек, одетых столь нарядно в обыденное время. Да и в праздники такого наряда, что уж скрывать, тоже не видела. Ей захотелось коснуться ткани платья Эннеи, драгоценной фибулы, придерживающей на плечах драпировку, тонких, как нити, браслетов. Да и волос Эннеи ей хотелось коснуться: они казались ей перьями дивной птицы. Но, конечно, Таллури сдержалась.

На руках Эннеи и в самом деле угнездился маленький львенок. Он сладко спал, свесив толстенькие лапки с предплечья хозяйки и посапывая. Его мягкое песочного цвета брюшко легонько вздымалось в такт дыханию.

Эннея встретилась глазами с девушками в комнате и улыбнулась еще лучезарнее – в голубых глазах светилась безмятежность весеннего утра.

– Это мой маленький Виру, – голос Эннеи был высок, но приятен, а взгляд призывал незамедлительно восхититься ее питомцем.

Соседки по комнате ошеломленно молчали. Эннея поняла их онемение по-своему и почти виновато добавила:

– О, простите! Язабылаприветствоватьвас, какполагается по этикету! – она церемонно, но совсем не нарочито опустила глаза и мелодично произнесла, почти пропела: – Мирный вечер! Оказаться с вами в одном обществе большая радость для меня! Пусть трудности и печали ушедшего дня растворит в себе грядущая ночь. И пусть принесет она с собой благодарение Единому Богу и приятный отдых!

Не умеющая как следует ответить и сознающая себя полной дикаркой, Таллури сконфуженно молчала, зато Рамичи расстаралась за двоих:

– Надеемся, что путь был нетруден и дух-Хранитель защищал тебя и твоих людей. Надеемся также, что тебе приятно войти под этот кров, – она тоже опустила глаза. – Твое соседство нам приятно, а общение с тобой приносит радость.

Едва Рамичи подняла глаза, Таллури, решив, что с церемониями покончено, тут же спросила:

– А можно мне его погладить?

– И мне! – подхватила Рамичи, плюнув на этикет.

– Конечно, я для этого и принесла Виру сюда, – улыбка Эннеи, казалось, заливает комнату светом.

С церемониями было покончено – все по очереди стали тормошить малыша Виру, но его это совершенно не обеспокоило. Более того – даже не разбудило. Во сне он развалился еще вальяжнее, подставив всеобщему обозрению пушистое брюшко и вытянув шею – для удобства всех желающих его почесать.

– Вот ленивец! – восхитилась Рамичи.

– Он очень добр и всегда будет добрым львом, – проворковала Эннея, любуясь своим питомцем. – Впрочем, ему уже пора домой.

Она полуобернулась и кому-то кивнула. Только теперь Таллури заметила стоящего за ее спиной слугу, который тут же кинулся исполнять желание своей госпожи – подбежал и с поклоном принял у нее львенка. Рамичи успела прошептать Таллури:

– Странно все же, что она принесла его сюда.

– Чем ты так удивлена?

– Понимаешь, я заметила, что Эннея ничего просто так не делает. Ну, то есть я хочу сказать, есть какой-то особый смысл в том, что она притащила львенка в студенческий поселок.

– А если просто спросить ее, зачем она это сделала?

– Не выйдет, – уверила Рамичи. – Я пробовала. Эннея редко может объяснить смысл своего поступка – просто следует интуиции.

– Что ж, если результат хорош, интуиции предостаточно. Как говаривал Энгиус: «Понимания не требуется. Требуется послушание». В ее случае – послушание внутреннему голосу. А зачем ей вообще львы?

– Ой, ты не в курсе, – видно было, что Рамичи приятно было сообщить: – Эннея – будущая жрица. Не спрашивай, откуда это известно, – замахала она на Таллури рукой. – У нас говорят: «По всему видно». Она львов понимает, и они ее слушаются! Это вообще-то не каждому дано, а ей – с рождения. Она даже в Университете меньше всех бывает, зато в Храме – что ни день!

– Виру должен хорошо питаться и много спать, – почти строго выговаривала в этот момент Эннея слуге, – остальное ты знаешь. Я буду… – она на секунду задумалась, – впрочем, не знаю, когда. Я решу потом. Ступай.

Она повернулась к Таллури:

– Ты – Таллури. Мне приятно с тобой познакомиться.

– Откуда ты меня знаешь? – это прозвучало не очень-то вежливо, но Эннея не обиделась, даже, казалось, и вовсе не заметила.

– Нам рассказал о тебе Энгиус. Он вхож в наш дом, дружен с моим отцом и бывает у нас время от времени.

– А что он обо мне рассказал?

– Ты его «лунное дитя». Нам приятно было это узнать. А теперь мне приятно оказаться с тобой в одном жилище. Уверена, что мы подружимся.

Эннея говорила так напевно, так плавно, что Таллури вдруг смутилась: как, должно быть, прямолинейна и неучтива была она в глазах новой знакомой! От досады она покраснела, но спросила с прежним прямодушием:

– А на какой ты ступени?

– На второй, – Эннея улыбнулась. – Но недавно я сдала экзамен по логике, и, надеюсь, меня перевели на третью ступень.

– По логике?! – восхитилась Рамичи. – Здорово! Говорят, это ужасно сложно. И еще говорят, что когда-то логи– ку преподавал Энгиус и сдать ему экзамен было невероятно трудно.

– Почти невозможно! – поддержала Эннея и безмятежно прибавила: – Ему я и сдавала.

Это сообщение привело Таллури в замешательство.

– Сдавала недавно… Энгиусу? Но он же ушел из Университета еще перед войной, то есть почти два года тому назад. Он сам рассказывал.

– Течение времени для нашей дорогой Эннеи не имеет столь весомого значения, как для нас с тобой, Таллури, – Рамичи с намеком посмотрела на Таллури, мол: «Видишь, какая она… необычная?»

– Да-да, – легко согласилась Эннея, – это именно тогда и было. Ах, как странно течет время! Я совсем не понимаю, если я так хорошо все помню, как следует оценивать, например, год – «недавно» или «давно»?

– Никто не знает, – согласилась Таллури и, не давая Эннее отвлечься, задала новый вопрос: – А у тебя много львов?