Барсак снова разгорячился и начал грозить кулаком кресту, торчавшему высоко над угрюмым берегом:

— О проклятый памятник разбитым надеждам! Поневоле начнешь богохульствовать... Хотя, впрочем, я-то жив и вовремя унес ноги. И только я могу рассказать, как все случилось. Ну что же, это будет наверняка сенсационная история!

Француз произнес это таким тоном, и на исхудавшем, нервно подергивавшемся лице его вдруг промелькнуло такое жадное выражение, что как-то уже не захотелось больше ни о чем расспрашивать. Мы разошлись.

Еще два томительных дня прошло в такой же неопределенности. Ученые увлеченно продолжали исследования. На заседании Ученого совета Логинов сделал сообщение, вызвавшее сенсацию. Оказывается, нелепый бескрылый попугай (их поймали уже несколько) действительно представляет большой интерес для науки!

Логинов объяснил, что подобные виды птиц и насекомых порой встречаются на отдельных островах, в прибрежных районах, где часто дуют сильные ветры. В таких местах природа весьма своеобразно приходит на помощь своим питомцам, лишая их в процессе приспособительной эволюции крыльев, чтобы не унесло ветром в открытый океан, навстречу неминуемой гибели. На Галапагосах, оказывается, живут редкостные бескрылые бакланы, а на Кергеленских островах — бабочки без крыльев.

Но удивительный попугай особенно заинтересовал ученых тем, что схожий вид, как сказал Логинов, только с крыльями, обитает, оказывается, еще лишь в одном месте на Земле — на восточном берегу Африки. Как же он попал на остров Абсит с противоположной стороны земного шара? Хотя, конечно, крыльев эти птички лишились уже здесь, все равно такое дальнее переселение остается загадочным.

Нет, ученые здесь не скучали.

Волошин возился в мастерской. Один раз и он сделал вылазку на берег, но пробыл там совсем недолго, никаких кладов, разумеется, не искал, а проводил испытания каких-то своих новых приборов.

Мы жили как бы в двух совершенно разных мирах: Волошин и другие ученые — в реальном и привычном мире научных исследований, а остальная часть экипажа — в каких-то призрачных мечтаниях о кладах.

Но вдруг два этих мира неожиданно столкнулись между собой. И все уже запуталось окончательно!

Вскоре после полудня вахтенный начальник встревоженно доложил капитану, что ему послышалась отдаленная стрельба на берегу.

На острове в этот день работала лишь небольшая группа геологов и матросов. Оружия у них не было.

Вскоре увидели шлюпку, поспешно возвращающуюся с берега.

Оказывается, подверглись нападению наши геологи! Они заинтересовались выходом горных пород в одной из бухточек и только начали копать яму, чтобы взять пробы с разных уровней, как вдруг из зарослей раздалось несколько выстрелов. Метили, несомненно, в них: хотя ни в кого, к счастью, не попали, но одного из матросов слегка ранило осколком камня, отлетевшим от скалы.

Геологи и матросы залегли среди скал, не зная, что же делать дальше. Через некоторое время из зарослей вдруг выехала молодая женщина в ковбойском костюме верхом на вороной лошади и что-то прокричала, кажется по-французски, воинственно потрясая винтовкой над головой, и так же внезапно скрылась. Вероятно, это и была опереточная «королева», посчитавшая, будто мы посягаем на клады Острова сокровищ...

Полежав некоторое время на сырой земле под моросящим дождем, наши обескураженные исследователи начали отползать к лесу и поспешили вернуться на судно.

Как ни глупо все это выглядело, непонятно было, что же делать дальше? Как поступить? Не устраивать же облаву в лесных зарослях на бандитов, подставляя матросов под их выстрелы!

На экстренном оперативном совещании решили вести в дальнейшем только океанографические исследования со шлюпок и с палубы «Богатыря», а всякие высадки на берег прекратить.

Теперь торчать возле острова было уже совсем нелепо. Окончательно рассвирепевший капитан уже дважды приказывал радисту запросить: когда же придет катер? На второй запрос с берега наконец ответили, что он вышел.

А еще через день мы увидели его и своими глазами. Небольшое, но, кажется, отличное суденышко — спасательный катер, способный плавать в любую погоду, — встало на якорь возле «Богатыря».

Вскоре к нам приплыли гости — черноусый щеголеватый молодой капитан в огромной фуражке, щедро разукрашенной золотыми позументами, и пожилой, хмурый и усталый на вид лысеющий мужчина в помятом сером костюме. Он предъявил удостоверение инспектора морской полиции и официальное письмо с просьбой передать ему бельгийского подданного господина Барсака, а также все обнаруженные при нем вещи.

В тот же день погрустневший Барсак перебрался со всем своим имуществом на катер. Не знаю, чем он огорчался: просто оттого, что расстается с приятной компанией и удобной каютой, или все-таки у него было нечисто на душе и он опасался допросов полицейского инспектора?

А на следующее утро быстро, всего за каких-то три часа, и без особых происшествий матросы под руководством Волошина и его «Эдисонов» подняли с помощью надувных понтонов затонувшую подводную лодку и отбуксировали ее прямо к песчаному пляжику.

Правда, был один напряженный момент, когда возле всплывавшей лодки вдруг появилась целая стая крупных белоперых акул.

Но Сергей Сергеевич предусмотрительно расставил вокруг места работ таинственную аппаратуру и, когда появились акулы, приказал всем аквалангистам выйти пока из воды, включил свои приборы — неприятеля словно ветром сдуло! Ни одна акула больше не появлялась до самого ухода «Богатыря».

Полицейский инспектор попросил Сергея Сергеевича принять участие и в осмотре лодки — в качестве технического эксперта. Посоветовавшись с Логиновым и капитаном, Волошин согласился.

Вернулся он на борт усталый, непривычно серьезный и даже мрачноватый и в ответ на все наши расспросы только коротко сказал:

— Ну, рассказывать в деталях, как извлекали из нее то немногое, что осталось от бедняги Гаррисона, я не стану. Галера оказалась весьма примитивная, вся сшита на живую нитку из самых разнокалиберных деталей и неудобная: лежал он там скорчившись, даже повернуться не мог — в самом деле точно в гробу.

Механик спросил:

— А что с ним случилось все-таки?

— Пустяк. Явно несчастный случай, Барсак здесь ни при чем. Заело краник воздухопровода. Гаррисон, видно, не сразу заметил. А когда попытался провернуть кран, то проржавевшая труба лопнула, в лодку хлынула вода, ну и... — не договорив, Волошин махнул рукой и, сутулясь, ушел в каюту.

Вечером к нам снова приехали гости: капитан, инспектор и Барсак, чтобы подписать официальные документы, поблагодарить за помощь и попрощаться.

Барсак был так опечален и так искренно, с новой силой, переживал гибель товарища, что мне стало стыдно за свои подозрения. Лодка погибла действительно от аварии, никакой уголовщины тут не было. Наверное, и о самоубийстве Пьера Валлона Барсак говорил правду. Судя по его рассказам, тот был большим неврастеником и вполне мог пустить сгоряча себе пулю в лоб.

А сам Барсак? Пожалуй, я именно потому и относился к нему с подозрением, что впервые в жизни встретил подобного, почти профессионального искателя приключений и сенсаций, гоняющегося за ними по всему свету. Конечно, он был авантюристом, но по-своему честным и бескорыстным. Фигура колоритная и для нас совершенно непривычная.

— Ну, слава богу! Угостим их прощальным ужином, и можно наконец уходить, — удовлетворенно проговорил капитан, подписывая вслед за Сергеем Сергеевичем документы.

Когда мы очень мило поужинали и гости уже начали растроганно прощаться, Волошин вдруг встал и торжественно объявил, что должен сделать официальное заявление.

Все притихли, не сводя с него глаз.

— В чем дело, Сергей Сергеевич? — нахмурился Логинов.

— Дело в том, что я нашел клад, по всей видимости припрятанный на острове Абсит известным пиратом Александром Скоттом, известным под кличкой Бич Божий, и его женой Мэри, — как ни в чем не бывало произнес Волошин.