Генерал не отвечал. Он отдавался своим любовным чувствам и продолжать обнимать и целовать стол.

– Аркадий Львович, можно?

– Да! – наконец, резко сказал он. Прежние мысли с новой силой полезли в голову: «К перерыву надо Махахорина нейтрализовать. Это дело запускать никак нельзя. Свой стол под угрозу ставить? Не самоубивец же я! Не враг самому себе…»

Как только в прихожей генерала появился господин Махахорин, к нему тут же подошел невысокий молодой человек. Нос с горбинкой, длинные дуги бровей, смоляные волосы, напористый взгляд черных глаз и подчеркнутая беспечность выдавали в нем южанина. Он заговорщически улыбнулся и представился:

– Влад Семенюра, банк «Аллегро». Давно мечтал иметь с вами дело! Человек с такими связями и умом очень интересует наш банк. Что самое главное и приятное, знакомство наше не бесплатное. Вот вам билеты в партер на премьеру «Ромео и Джульетты» в новом здании Большого театра. А это – приглашение на фуршет, который состоится после окончания спектакля. Вы известный эстет, и постановку знаменитого англичанина Доннелана вам необходимо посмотреть. Там будет вся элита Москвы: политика, бизнес, культура.

«Что-то много говорит этот банкир. Ба! Никакой он не Влад Семенюра, а черкес, чеченец или из Кабарды. Знаю я этот люд. Он захочет, чтобы я открыл счет у него в банке. Какой же другой ко мне интерес возможен?» – подумал Семен Семенович.

– Спасибо! – поморщился Махахорин. – А эта девица танцевать будет? Как ее…

– Вы имеете в виду Белочкову? Шикарную, в нарядах из лучших бутиков европейских столиц? Да, женщина-мечта! Нет, она не танцует. Интересуетесь? На предмет спонсорства или личных встреч? Понимаю!

Как я вас понимаю! Оставьте телефон, все разузнаю и немедленно позвоню. – Директор церковного завода молча протянул молодому человеку визитную карточку. – Еще два слова. Клиентам банка мы выплачиваем невероятную банковскую ставку. Самую высокую в России, в Европе, в мире. Вот так! – заулыбался Семенюра. – Разрешите продолжить контакты по банковскому обслуживанию ваших счетов? Личных и коммерческих. Я сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться.

– Спектакль завтра?

– Точно так.

– Там и свидимся. Пока! – закончил Махахорин и покинул приемную начальника отдела фискального ведомства.

«Ты еще станешь моим!» – возбужденно подумал банковский аквизитор.

В кабинет Дульчикова вошел мужчина среднего роста, в бакенбардах и густых усах. Черные волосы слегка поседели, на виске упрямо сидела крупная бородавка, левое ухо было заклеено пластырем. Открытое выражение карих глаз и весь его чудаковатый вид подсказали Аркадию Львовичу, что посетитель – из сословия простаков.

– Добрый день! Спасибо, что нашли время меня принять и выслушать. – Господин Вадбольский из Дворянского Собрания говорил еле слышно, а в конце вообще смутился и замолчал. Ему не хватило воздуха: золотые погоны столоначальника конфузили его воображение.

– Так-с, чем могу служить? Говорите, пожалуйста, предметнее. У чиновников моего уровня постоянно не хватает времени. Прошу изложить суть проблемы или предъявить заявление.

– Я от господина Слузова… – еле слышно выдавил посетитель.

– Это от какого Слузова? – столоначальник притворился, что не признал известного имени.

– Из генеральной про-ку-ра-ту-ры, – с большим трудом выговорил Вадбольский.

– А, ну да, помню. Уважаю! Садитесь. Вы пока, прошу вас, взгляните на свежую газету, а я через минуту вернусь.

Аркадию Львовичу нравилось, когда посетители, попадая в его кабинет, теряли самообладание. Он усмехнулся этому давно знакомому обстоятельству. «Пусть знают, с кем имеют дело!» – очень довольно бросил себе под нос генерал и направился в деликатные комнаты своего кабинета. Мысли у чиновника теперь были предельно практические: воспользоваться туалетом – мочевая система страдала известным у мужчин недугом. Броским заголовком об аресте Х-кого укрепить собственную значимость. Принять таблетки, усиливающие потенцию, – он помнил о личном свидании с Любашей, – а также посвятить минутку-другую попыткам вспомнить, чего именно хотел он сам от смущенного посла потомственных аристократов столицы. «Ведь было же что-то. Было же!» – настойчиво крутилось у него в голове.

– Так-с, слушаю вас, – начал чиновник, вернувшись к столу.

– В Дворянском Собрании Москвы наметился кризис. Точнее, он продолжается уже не один год. – Тут посол московского дворянства прищурил глаза и перешел на шепот. – Якобы князь Нарицын прикарманил огромные суммы, вырученные от коммерческого использования нашей резиденции. Чему я лично никак не хочу верить. Стало известно, что в начале января вы направите к нам аудиторскую проверку. Часть дворянского собрания поддерживает Нарицына, другая – Башмакова. Граф Слузов посоветовал обратиться к вам за содействием, чтобы ваши чиновники… – тут господин Вадбольский испуганно оглядел комнату и, словно убедившись, что, кроме Дульчикова, в ней никого нет, продолжил тем же низким голосом: – …мягкость проявили. Деликатность. Князь страдает сердечной недостаточностью. Как бы не помер наш предводитель!

– А граф Слузов, это кто – брат, кх-кх, прокурора?

– Нет, нет. Прокурор Слузов и есть граф.

– Странно, в досье о российских чиновниках сказано, что Слузов из крестьян.

– Может быть. Коммунисты оставили нас не только без собственности, но и без родословных.

– Вы тоже представляете дворянское сословие?

– Да! Вадбольские – старейший княжеский род России. Можно добавить еще два слова?

– Пожалуйста. Но тема происхождения аристократических семей меня не интересует, – с какой-то ленцой бросил чиновник.

– Понял! Тогда не буду утомлять. А вы сами не хотите получить княжеское или графское звание? – не позволяя себе смотреть в глаза крупному начальнику, произнес посетитель.

– Это с моей-то фамилией? – удивленно выпучил глаза генерал.

– А что? Дульчиков… Чем Дульчиковы хуже Дашковых, Воронцовых, Лопухиных, Чернышевых? Вы, прошу прощения, помогите нам… И ваше имя станет звучать совершенно по-другому: государственный советник третьего ранга князь Аркадий Дульчиков. Лучше же? Конечно, хорошо! Стены запоют! – и господин Вадбольский выдавил жалкую улыбку.

«А что, действительно здорово, а? Может, принять предложение?» – мелькнуло в голове у чиновника.

– А почему Слузов не стал князем? – ревниво спросил Аркадий Львович.

– Он сам захотел быть графом.

– А, понятно.

Столоначальник встал, прошелся по кабинету и опять уставился на Маросейку.

«Как тут спрыгнешь при пожаре? Остаться в живых шансов не так уж много. Сгоришь или задохнешься от дыма… А Москва бурлит, вон народу сколько бегает, бизнесом занимается. А стол? Как его-то при пожаре сохранить?» – опять всплыла навязчивая мысль.

Минуту спустя столоначальник обратился к послу дворянства:

– А кто главнее: князь или граф?

– У кого больше денег, связей и хитрости – тот и есть хозяин жизни.

– А, ну да, кх-кх, да…

«Чего же я хотел от этого дворянского депутата? – опять пришло ему на ум. – Денег у них нет, какой же другой актив мог меня заинтересовать? А, ну да, вспомнил! Незатейливая вещица, но полезная для связей…»

В этот момент зазвонил внутренний телефон. Дульчиков взял трубку и услышал голос Любаши:

– К вам на прием прибыло известное лицо. Разрешите доложить? Это срочно.

– Заходи! – А сам недовольно подумал: «Кого это принесло?»

В дверях появилась секретарша.

– Что там у вас в приемной происходит? – брюзгливо скривил лицо господин Дульчиков.

– Депутат пришел.

– Что еще за трибун с Охотного ряда? Какого созыва? У одних полномочия закончились, у других еще не начались.

– Он вечный. Я его с детства помню.

– Что, он не представился? Как его фамилия? – столоначальник старался говорить приказным тоном.

– Точно не помню. Но как бы Подхолюзин.