Прием в консульстве прошел удачно. Марго была хороша, и это признали все. Гораздо лучше юных вертихвосток, которые пытались изображать из себя женщин-вамп, раз уж попали на такую перспективную тусовку. Рита переговорила с консульшей, узнала о двух новых грантах, которые непременно надо бы заполучить, поболтала с нужными людьми и даже пококетничала с губернатором, которого, видно, никто не предупредил, что эта красотка и есть самая главная сутяжница на подведомственной ему территории. Конечно, он не знал ее в лицо, хотя, будучи в традиционных контрах с мэром, наверняка с удовольствием смотрел по телевизору, как «праводелы» лопатами сгружали перед мэрией проигранные в суде денежки. Маргарита в тот раз не светилась перед телекамерами, предусмотрительно послав туда Володю. Она в свое время намеренно разграничила амплуа: и она, и муж – авторитетные общественные деятели и известные правозащитники, но она – серьезный адвокат, выигрывающий иски в судах от районного до Верховного, он – возмутитель спокойствия, ньюсмейкер, любимец журналистов, которого полгорода знает в лицо. Придумано было гениально, но…

На приеме они с Володей почти не виделись, он на пару с пресс-секретарем консульства воздавал должное фуршету. Но Маргарита все время предвкушала, как она выложит мужу сногсшибательную новость. Она даже дотерпела до дома, не желая портить удовольствие и аккуратно подбирать слова в присутствии шофера такси. Но дома, сбросив с гудевших от усталости ног узкие туфли, она немедленно приступила к делу:

– Володь, что я тебе расскажу!

– М-м? – без особого интереса отозвался из комнаты драгоценный супруг. Он уже успел сбросить с себя костюм, который, надо признать, отлично на нем сидел (и весь вечер Рита ловила устремленные на него взгляды юных охотниц за мужчинами), и влез в свои любимые застиранные джинсы с резинкой на пузе. Впрочем, никакого пуза пока не было.

– Ну что «м-м»?! Со стула упадешь!

– Не упаду, – лениво ответил муж. – Я на диване.

– Уже успел? – удивилась из прихожей Маргарита, все еще пристраивая на место шарф, перчатки и сумочку. – Ну ладно, так и быть, не падай. А новость все равно сногсшибательная! У Валентина есть любовница!

Она наконец зашла в комнату с видом Деда Мороза, подарившего ребенку вожделенную железную дорогу и готового пережить волну благодарного восторга. Но муж отреагировал вяло:

– У какого Валентина?

– Да у Иркиного же! У Литвиненко!

– А ты откуда знаешь?

– Мне парикмахерша сказала. Ну моя, Наташа. Представляешь, сколько лет я у нее… А она с ним. Он мне тогда, после суда, сказал: едва, мол, удержался, чтоб твоему Буликову в лоб пепельницей не заехать. Заметил, у него на столе стояла, черная? Я еще удивилась, курить ведь все равно нельзя. Тоже мне, герой… Вот. И она мне сказала, что ее муж – муж, представляешь! – тоже хотел одного убить пепельницей.

– Так и сказал? – неприятно поразился Буликов.

– Да. Ну, а я сложила два и два. То есть один и один: тебя и пепельницу. И все поняла!

– Вот вечно с твоими делами на скандал нарываемся, – муж смотрел на нее с непередаваемой укоризной. – Неужели нельзя аккуратнее? Я тебе говорил, что надо другого ответчика искать, не меня!

– Ну кого же было искать, Володя! И некогда было, ты сам знаешь. Зато какое дело! Ты телевизор смотрел? Даже энтэвэшники снимали. В Интернете двадцать шесть ссылок, не считая нашего сайта! Что и требовалось доказать.

– Тебе отчет в Америку дороже моего лба! – неожиданно разозлился ответчик по делу об убитой мыши.

– Тебе же никто не дал, – резонно возразила Маргарита.

– А надо было, чтоб дали? – не унимался муж.

– Погоди, погоди, – вдруг вспомнила Маргарита. – Ты про Валентина не понял, что ли?

– Понял, ну и что?

– Как что? Такая свинья!

– Да брось ты, все так живут, – поделился своим видением проблемы немного успокоившийся супруг и нашарил среди диванных подушек телевизионный пульт.

– Все?! – возмутилась Маргарита. – Та-ак…

– Ну ладно, ладно, не все, – дал задний ход супруг. – А чего такого-то? Ирина-то твоя знает?

– Нет, в том и вопрос. Как думаешь, сказать?

– Я никак не думаю. Не наше дело. Пусть они и думают. Хотя он, конечно, скотина – пепельницей, а? Я бы его… – Володя не договорил, засмотревшись на скакавшего по экрану Джеки Чана.

По опыту Маргарита знала: пока Джеки Чан не перестанет кувыркаться и подпрыгивать, на остальные раздражители муж будет реагировать вяло и на вопросы отвечать невпопад. Она вдруг почувствовала, как устала за день, как хочет лечь, вытянуться на кровати и ни о чем не думать. Постояв еще секунду возле дивана, она махнула рукой и отправилась в спальню.

Однако «ни о чем не думать» не получилось – суматошный день, полный хлопот и открытий, не отпускал в спасительный сон. Лежа в постели, Маргарита рассматривала прихотливые узоры гобелена на стене и прислушивалась к приглушенным, но различимым воплям мужниного любимчика. Конкурентную борьбу с Джеки Чаном и прочими кинопрыгунами Маргарита не выдерживала однозначно: пока они не победят всех врагов, муж не придет в спальню, поскольку здесь телевизора не было, и этот последний рубеж, прочерченный дизайнерами, Маргарита обороняла стойко. На всей остальной территории обширной квартиры муж и телевизор существовали в таком органичном симбиозе, что представить одного без другого было невозможно. Когда Володи не было дома, она никогда не включала этот болтливый ящик, помешанный на жвачке, пиве, прокладках и ток-шоу. Зато муж, едва переступив порог, бросался к ближайшему телевизору (всего их было в доме четыре, по одному в каждой комнате и один на кухне) и переодевался уже под стрельбу, вздохи и истеричные споры. Он с одинаковым вниманием смотрел все подряд, даже рекламу, и это было выше понимания Маргариты. На основе многолетних наблюдений за мужьями подруг и своим собственным она начала подозревать, что у мужчин в мозгу есть какой-то особенный участок, которого нет у женщин и который отвечает за контакт с телевизором. Володя смотрел телевизор как кошка, не вникая в смысл, лишь бы на экране что-то мелькало, под его бормотанье мгновенно погружался в сладкую полудрему – и просыпался в ту же секунду, как Маргарита выключала телевизор.

Впрочем, надо отдать должное Владимиру Буликову – он имел удивительную способность засыпать в любой ситуации. Вначале, когда они только познакомились, Маргариту это даже забавляло. А познакомились они семь лет назад, когда она только что развелась. Первый муж настаивал на немедленном увеличении численного состава их семейства, мечтая отправить умницу и красавицу Маргариту в пожизненный декретный отпуск. Но ей тогда был всего тридцать один год, она только-только почувствовала вкус к карьере, отметив первую годовщину своего «Правого дела» и вернувшись из длительной стажировки в Штатах. Получив от мужа очередной ультиматум, она без колебаний предпочла работу семье и, оформив развод, с упоением занялась работой – интересной, приносящей и деньги, и удовлетворение амбиций (а они-то у Риты Мамай были немаленькие!).

На тот момент вопрос с финансированием «Правого дела» был окончательно решен, Марго, не торгуясь, арендовала офисы, подбирала грамотных юристов, щедро платила пиар-агентствам и журналистам. Муж, человек небедный и, как выяснилось, даже великодушный, оставил ей квартиру, и Рита наняла дизайнерскую фирму, чтобы быстро и без хлопот обустроить бывшее семейное гнездо под красивое одинокое житье. Спальню было решено оформить в восточном стиле: тяжелые портьеры, низкая широкая кровать с множеством подушек, шкафы с резными дверцами, фонарики вместо ламп, зачем-то кальян, ковры на полу и на стенах. Вместе с девочкой-дизайнером она однажды вечером и приехала в «крупнейший на Урале салон эксклюзивных ковров», как утверждала реклама. В зале, где висели нужные им «эксклюзивные» гобелены, не было ни души, а продавец мирно дремал на диванчике для клиентов.

Деятельная девочка немедленно растолкала спавшего, и они вдвоем принялись перебирать шедевры мирового ковроткачества, демонстрируя их Маргарите, которую усадили на освободившийся диванчик с чашкой кофе. Но Маргарита больше смотрела не на ковры, а на этого самого продавца. Молодой парень, великолепно сложенный – видно было, что это подарок благосклонной природы, а не плод тяжких трудов в тренажерном зале – двигался с тяжеловатой ленивой грацией. Маргарита, которая всегда была вполне равнодушна к красивым мужчинам, однозначно предпочитая умных и успешных, сама себе изумляясь, не могла отвести глаз от этого чертового продавца и некоторое время спустя поймала себя на несвойственных ей, неуместных и фривольных мыслях. Этот молодой мужчина, как ни дико звучит, удивительно подходил к интерьеру ее новой спальни – ленивой, манящей, дорогой и черт еще знает какой! Он был тоже ленивый, притягательный и какой-то… породистый.