Ну сколько можно ездить по мусору! Сколько можно есть мусор, спать на мусоре, дышать мусором! Невольно напрягаешь выю так, чтоб, значит, плоскость подбородка, если у него осталась хоть какая-то плоскость, изменила свой угол, и ты уже смотришь вверх, только вверх, туда – а там закат.

Боже ж ты мой! Господи! Ты, Ты один все понимаешь!

В четверг на прошлой неделе малый противолодочный корабль (МПК-192) при попытке подстрелить воздушную цель в ходе учений подстрелил прибрежное садоводство «Зеленая роща», что в районе Выборга под Петербургом.

Примерно в десять часов утра. Дачники продумали, что салют, и бросились по подвалам. Перепуганное население тем не менее, не разучившись считать, насчитало целых два залпа – девятью снарядами и пятью. Крыши побило немного осколками да у автомобиля разбилось от переживаний, конечно, лобовое стекло. Незащищенного внука дед прикрыл собственным телом, так что никто не пострадал.

Военные, подумав, признались в содеянном только через сутки, и такую скорость мышления наших военных лично я почитаю за огромное достижение.

И сейчас же набежали комиссии и ну проверять.

А я считаю, что то, что могло порадовать нас пятью тысячами выстрелов в минуту, выпустило сущую ерунду, – о чем вообще речь-то идет?

Хотите, чтоб вас защищали, не мешайте тренироваться.

Кстати, всеми любимый Петр Великий, тренируясь, стрелял репками. И попадала такая репка иногда по головушке – вот где были настоящие потери. Зато Петербург отстроили, Орешек захватили – вон он до сих пор гниет. Так что сделано было немало.

А все почему? Потому что тренировались.

Так что во всем этом я вижу целых три повода для абсолютного счастья.

Первый – вышли в море. Вдумайтесь! Сами, не под руки, не на буксире, не абы как, а вышли и пошли, пошли, пошли себе, родимые.

Второй – сами выстрелили. Не просто так, с перепугу: «Опять у вас киргизы стреляют?!!» – а совершенно сознательно, потому что киргизы теперь живут в отдельном государстве.

И третий повод для счастья – никого не убили.

Я считаю, что это самый главный повод. Так что всех обстрелянных поздравляю с настоящим днем рождения.

Милостивое небо, избавь меня от всех этих несносных людей, которые совершенно не считаются со всеми моими импульсивными движениями и во всем у меня видят подвох, проказу, каверзу или же каверну.

Пусть, пусть, пусть никогда не доведется мне отдыхать под шатрами у людей неблагородных, порабощенных властью привычек, привитых воспитанием, или же предубеждений, унаследованных от предков.

Дай мне, Боже, расположиться у людей щедрых не только на посулы, но и на бойкое швыряние честно заработанных денег, которые они тратят на благие дела, из которых самым благим почитается мое содержание.

Мы совершенно оставили чиновников.

Мы забыли о них, рыщущих в поисках чужого.

И я теряюсь в догадках, пытаясь определить, какое же их количество я тут имею в виду, потому как нельзя остановить вирус для счета его поголовья, потому что такая остановка будет сродни остановке самого времени.

Но как все продумано в природе! Как все в ней великолепно устроено! И сам вирус, проев все, позже проедает уже самого себя, умирая от этого в том самом теле, в котором по его милости угасла жизнь.

Верно ли то, что я думаю о нашем чиновничье как о паразите?

Совершенно неверно, потому что я все время думаю о балансе, о его сохранении, о распространении опыта по его сохранению на те места, где его отродясь не водилось. Эксцентричность моего ума и вся его сила в последнее время направлены только на этот баланс.

Для всего остального мой ум уже не пригоден.

А один московский начальник задекларировал только квартирку в Москве и несколько ульев.

Бедняга. Вот так и живет – все для людей, все для людей. А люди-то какие неблагодарные – все найти хотят, что там и как. А я как-то встречал его в Испании, в Порто-Бонус, там он был без кепки, лысый и с супругой. Я его даже сначала не узнал. Вилла там у него.

Догмат о преимуществах государственной службы я начал писать совсем недавно.

Но вот что я немедленно обнаружил, приступив к этой работе: все, абсолютно все, о чем я писал ранее, тут подходит. И то подходит и это. Потому что ради чего же люди идут на эту нелегкую службу как не ради высокого

чувства корысти.

Потому что за низкое чувство корысти и посадить могут, тогда как за высокое – никогда.

Тихонько-тихонько, осторожненько, мой дорогой читатель. Веди себя осторожно. Оглядывайся, озирайся, старайся ступать по земле неслышно,

потому что это не твоя земля, и у нее может вдруг отыскаться хозяин.

«Как такое количество мерзавцев смогло занять весьма высокое положение в нашем королевстве? Это одна из величайших загадок нашей с вами гражданской жизни».

Не пугайтесь. Это надпись на могиле. Думаю, что она вполне подошла бы могиле любого из ныне здравствующих политиков.

Премьер на очередном заседании отведал российского молочка.

Заседание было посвящено нашему сельскому хозяйству потому и молочко. Я же, видя все это по телевизору, ощутил себя на балу, где все-все одеты в костюмы одного покроя, все осторожно галсируют со стаканами молока, все в белых рубашках и галстуках.

Я хожу от одного гостя к другому, и они, выпивая молоко, зачитывают мне наизусть цитаты из «Большой советской энциклопедии», мол, сельское хозяйство – это такая часть экономики, которая и прочее.

Собрание сумасшедших. Все сошли с ума. Причем видна работа режиссера, это не просто так– жизнь, тут поработал режиссер, который вручил всем стаканы и научил, как пить молоко, чтоб оно очень убедительно проваливалось вовнутрь, и еще он научил, что при этом следует говорить.

Бедняга фермер. Бал мимо него. Хотя он присутствует там, конечно, но в виде конечного уже продукта, который глубокомысленно и употребляют. А все эти разговоры о субсидиях, о средствах, о кредитах – это разговоры людей, которые ничего в происходящем не смыслят.

У нас фермер с утра до ночи в коровьем дерьме, а когда он отмывается наконец, то понимает, что он еще и деньги должен – за солярку, за элеватор, за то и за это. И все, что остается у него потом, обозначается обычно словом «хер».

Параллельные миры. Из того мира в мир фермера закидывается удочка, и по этой удочке потом все и уходит в тот мир, в котором фермера уж точно никогда не будет.

Да его освободить надо, господа нетутошние, освободить этого беднягу хотя бы от солярки. Ему, фермеру, нужен биореактор, в который загружается дерьмо от четырех его коров, а на выходе получается биогаз – так, как это давно уже сделано, если не ошибаюсь, англичанами для вьетнамских крестьян. И на этом биогазе должен обогреваться не только тот сарай, где у него буренки содержатся, но и дом фермера. И вся его техника: машины, тракторы и все прочее – должны работать на этом биогазе. И еще хорошо бы ему ветряк соорудить на участке на три киловатта – тоже какое-никакое подспорье. Нельзя ему зависеть от солярки. Ему и элеватор свой собственный нужен. Маленький такой, чтоб, значит, по дешевки перекупщикам ничего не сдавать. Ему много чего нужно, этому бедняге нашему с четырьмя коровами, а он получит только то, что вы треснете прилюдно по стакану молочка. Вот, блин, история!