— Это правда, — тихо сказала она.

— Я жалею, что не вмешался раньше, — внезапно сказал Талим. — Я ведь чувствовал: что-то не так, когда произошла та история с отстранением. И почему вы с Матвеем все скрыли?

— А какая разница?! Вы сейчас мне не верите и тогда бы не поверили!

— Полина, я очень хочу тебе поверить, но… увы! Ты была пьяна. Вас предупреждали, что в деревню ходить нельзя. В трактире вас никто не видел. Даже если предположить, что в первый раз тебе действительно подмешали зелье, то сейчас в это трудно поверить.

— Я говорю правду.

— А ты упряма… Впрочем, я всегда это знал, — вздохнул Талим. — Хорошо, можно проверить, говоришь ли ты правду. Ты готова к ментоскопированию?

Полина в ужасе на него уставилась.

«Ментоскопирование? Доверить свои мысли чужому человеку, пусть даже Учителю Талиму? — пронеслось у нее в голове. — Чтобы он узнал о моих планах?»

— Нет! — решительно произнесла она вслух.

— Вот видишь… Это единственное, что я могу тебе предложить. Учитель Камиль решил не проводить дополнительного расследования.

Мир снова погрузился во тьму.

В который раз за последний месяц все летело кувырком. И Матвей был не в силах что-либо изменить. Он отстаивал свою подопечную, как только мог, однако приговор Учителей был предсказуем, и на общем сборе Полину исключили из Академии. Она держалась из последних сил, но вела себя достойно и кротко. Матвея же душила злоба. Он свирепым взором впивался в каждого, кто попадался на его пути, подозревая абсолютно всех в заговоре против Полины. Он даже набрался наглости и заявил Талиму, что это Учителя устроили ловушку, так как другого способа избавиться от девочки в Академии не было.

Учитель Талим одарил Матвея уничтожающим взглядом и произнес речь, которая окончательно его добила:

— Если то, что ты рассказываешь о зелье, — правда, то в случившемся на турнире виноват в первую очередь ты. Надо было лучше присматривать за своей подопечной, если ты знал, что кто-то желает ей зла. Ты не оправдал моего доверия, ибо я предполагал, что Полине будет спокойно под твоей защитой. А гнев — лишь оружие бессилия.

Против этого сложно было возразить, и Матвей занялся самоуничижением. В то время как Полина собирала вещи, он отправился к Учителю Камилю с твердым намерением уйти из Академии. К счастью, на полпути он был перехвачен Кареном, который основательно его встряхнул и сумел убедить, что такое поведение — глупость.

— Если ты веришь, что прав, сумей это доказать. Ничем другим ты Полине не поможешь, — сказал он.

Рюкзак уже был готов, и Полина натягивала куртку, когда Матвей зашел к ней попрощаться. Он неуверенно остановился в дверях и замер. Теперь он уже не был ее наставником, да и сама Полина перестала быть Воином — оранжевая стрела исчезла с ее одежды. Они снова играли в молчанку, как будто пустые слова могли что-то испортить. Как будто все было понятно и без слов. А потом они заговорили одновременно.

— Прости меня!

Это прозвучало почти в унисон и заставило обоих вымученно улыбнуться.

— Из-за меня ты потерял целый год, — поспешила объяснить Полина.

— Я не смог тебя защитить, — покаянно произнес Матвей.

И снова вместе:

— Пустое…

— А ты знаешь, я только что вспомнила, как Учитель объяснял нам, почему нельзя ходить в ту деревню, — призналась Полина. — Тот трактир — излюбленное место Странствующих, верно?

— Да, там проходит одна из главных дорог, — подтвердил Матвей. — По соглашению Воины и Маги не должны там появляться.

— И вот я теперь думаю, что за наваждение на меня нашло? А вдруг на самом деле все было по-другому? Вдруг я…

— Тут, как и в прошлый раз, замешана магия, — перебил ее Матвей. — Я обещаю тебе, что докопаюсь до истины. Лучше вспомни, есть ли у тебя враги вне Академии?

— Не знаю. Ведь если это не Воин, то он должен был иметь здесь осведомителя.

— А тот парень, с которым у тебя был конфликт на Испытании? Помнишь, ты рассказывала мне о драке в тот день, когда стала Новичком?

— Костик? Нет, навряд ли. Да он и не смог бы придумать такое.

— Я отыщу того, кто это сделал, — снова пообещал ей Матвей. — А как мне найти тебя? Ты будешь дома?

Собирая вещи, Полина еще не представляла, что она будет делать дальше. О возвращении домой не могло быть и речи, — с таким позором к родителям она не вернется.

— Нет, я буду с Ником. Я смогу его догнать.

В комнату вошел Карен.

— Полина, тебе пора уходить, — сказал он.

Она подхватила рюкзак и протянула Матвею руку:

— Прощай, Мэт. Не надо меня провожать.

— Мы еще увидимся, — упрямо покачал головой Матвей. — До свидания, Полина.

— Очень трогательно, — добродушно заметил Карен. — И главное, правильно. Лишние проводы — лишние слезы. Полина, а ты в курсе, что на веранде тебя целая компания дожидается? Кажется, твои друзья тоже хотят с тобой попрощаться.

— О, нет! Только не это! — воскликнула Полина. — Я просто не выдержу!

— Ну что ж, ты можешь удрать через окно.

Она недоверчиво посмотрела на Карена. Неужели сам Магистр предлагает ей это? А впрочем, какая разница! Она-то теперь никто! Полина подошла к окну, распахнула створку и обернулась.

— Ребята! — умоляюще попросила она. — Ну, скажите, что это всего лишь очередное дурацкое испытание, экзамен, проверка… Матвей промолчал, и Карен ответил за двоих:

— Нет, Полина. Мне очень жаль, но это не так.

Она кивнула, скинула вниз рюкзак и сама соскользнула следом. Матвей рванулся к окну, но Карен грубо схватил его за руку.

— Оставь, Мэт, — прошептал он. — Разве ты не видишь, как ей тяжело? Да и потом, чует мое сердце, это еще не конец.

Утром Полина и не заметила, что погода окончательно испортилась. Дул холодный северный ветер, и из тяжелых свинцовых туч сыпался колючий дождь пополам со снегом. Она повыше подняла воротник куртки, миновала ворота и решительно устремилась в лес, запретив себе оглядываться.

— Полина, подожди!

Наперерез ей, прямо из кустов, выскочил Лукас. Он был одет совсем не по погоде: мокрая майка прилипла к телу, босые ноги по щиколотку были в грязи.

— Ты с ума сошел! Простудишься! — машинально сказала Полина.

— Ерунда! У меня занятия в бассейне, пришлось сбежать…

— Зачем?

Лукаса совершенно не смутил ни сам вопрос, ни тон, которым он был задан.

— Чтобы сказать тебе, что это не мы. Тогда, вечером, когда ты телепортировалась, мы с Егором только хотели пошутить. Мы не думали, что ты применишь пси! И нам… мне… очень жаль, что тебя исключили… Полина, поверь, это не мы!

— Жаль…

На лице Лукаса появилась досадливая гримаса, и Полина не смогла сдержать грустной улыбки.

— Жаль, что ты перестал называть меня принцессой. Оказывается, мне это нравилось…

— Полина, я…

— Тсс… Я все поняла. На, держи… — Полина опустила на землю рюкзак, сняла куртку и протянула ее Лукасу. — Не возражай. Ты замерз, а тебе еще возвращаться. А я сейчас телепортируюсь туда, где нет дождя и светит солнце.

Она набросила куртку ему на плечи и отвернулась. Слезы уже текли по ее лицу, и оставалось только надеяться, что дождь их замаскирует. А вот голос мог ее выдать, и поэтому Полина перешла на шепот:

— Я никогда не подозревала вас с Егором, тебе незачем оправдываться. Я знаю, что никакой чудодейственной мази нет и что Егор вылечил мою руку пси-энергией, потому что его джайдер и так уже был красным. Я знаю, что это ты убрал комнату к моему возвращению…

— Откуда ты?… Ничего подобного!

— Хорошо, — покорно согласилась Полина, — ничего подобного. И все равно спасибо. А если бы я не телепортировалась — из-за вас, — меня исключили бы уже тогда. Так что и за это я могу сказать вам с Егором спасибо.

— Полина, я что-то не понимаю… — Лукас повернул ее к себе и крепко сжал за плечи.

— Я не буду объяснять… — Полина мягко высвободилась и закинула рюкзак за спину. — Если хочешь, спроси у Матвея. Прощай, Лукас…