В 40-х годах IX в. Уйгурская держава перестала существовать. Таким образом, период быстрого и пышного расцвета этого государства и его не менее стремительного упадка и гибели длился всего 100 лет.
За этот короткий период у уйгуров успела сложиться достаточно высокая культура. Объясняется это тем, что процесс сложения культуры населения Уйгурского каганата начался значительно раньше — еще в Тюркском каганате, территория которого полностью перекрывала уйгурскую. Уйгурский каганат стал как бы наследником и преемником Тюркского. В уйгурский период перешли не только орудия труда и оружие, широко распространенные на землях Тюркского каганата, но и формы и орнаменты воинских поясов, форма сосудов, обычаи, а вместе с тем и искусство ваяния каменных статуй, письменность [169]. Причиной, а в какой-то степени и следствием быстрого развития и распространения культурных традиций в Уйгурском каганате явилось, видимо, то, что уйгуры стремительно сложились не только в единую этническую общность, но и в более крепкий монолит — в народ. Именно поэтому с гибелью своего огромного государства уйгуры не сошли с исторической арены. Устойчивое земледелие, высокая и тоже устойчивая культура, манихейская религия, очевидно, привели к тому, что собственно уйгуры в большом количестве и после потери главенствующего положения остались в степях Центральной Азии. Однако большая их часть переселилась в Восточный Туркестан, и там вновь появилось самостоятельное, хотя и небольшое, Уйгурское государство, просуществовавшее вплоть до татаро-монгольского нашествия (до 1250 г.).
Уйгурский каганат пал под ударами своих северных соседей — хакасов, появившихся па страницах исторических хроник еще в эпоху Тюркского каганата — в VI в. В период господства могущественного Тюркского каганата сравнительно небольшое объединение хакасов не могло играть в Сибири заметной роли, хотя уже тогда определились основная территория этого объединения и его внешнеполитическое лицо — объединение оставалось, несмотря на незначительные размеры, самостоятельным как при господстве в Азии тюрок-тугю, так и при уйгурах. Однако расцвет его начался только после падения Тюркских каганатов, т. е. синхронно с возвышением Уйгурского государства.
Размеры хакасского государственного образования даже в период его политического взлета не превышали 1000 км в поперечнике. В экономике хакасов преобладающее значение имело земледелие. Возникло оно у этих первоначально кочевых племен очень рано — еще в хун-нское время и с тех пор благодаря прекрасным географическим и климатическим условиям (Минусинская котловина), отдаленности от грабящей и интригующей среди соседей Китайской империи, а также от основных военных маршрутов степняков, постоянно передвигавшихся с востока на запад и обратно, не прекращало своего развития. Они «сеют просо, ячмень, пшеницу и гималайский ячмень», однако поскольку «атмосфера наиболее холодная, даже большие реки до половины промерзают, то нет там ни плодов древесных, ни овоща огородного». Интересно, что далее летопись отмечает: «Богатые землепашцы водят их (скот.— С. П.) по нескольку тысяч голов» [170]. Таким образом, земледельцы имели большие стада. И хотя скотоводство было пастушеским, а не кочевым, состав стад, в которых главенствующее место занимали лошади разных пород и овцы, говорит о том, что традиции кочевнического хозяйства сохранялись у хакасов. В засушливых районах, там, где земледелие было невозможно, отдельные группы населения занимались кочевническим скотоводством (второй формой). Развитие у хакасов разнообразных ремесел, среди которых особенно выделялось железоплавильное и кузнечное, в настоящее время не вызывает у исследователей сомнения: это подтверждается и письменными источниками, и археологическими материалами[171]. Развитая экономика способствовала оживлению торговых связей — как внутригосударственных, так и внешних, причем экспорт у них превышал импорт, а это значит, что государство постоянно богатело. Особенно усилились эти связи после гибели Уйгурского каганата — в IX и X вв. Одним из важных товаров, шедших па экспорт, были меха, которые поступали к хакасам от «ясачных пародов». Последними были лесные самодийские племена, покоренные хакасами. Таким образом, дань с соседних народов также была важной статьей дохода государства.
Социальный строй у хакасов, по мнению исследователей, был развитым феодальным. Об этом свидетельствует не только экономика государства, но и письменные данные — китайские летописи и собственные древнехакасские надписи. Во главе государства стоял каган, принадлежавший всегда к правящему роду «кыргыз». К этому роду относилась вся правящая верхушка государства — его «эль» [172]. По нему древнехакасское государство нередко в древности и в современной исторической литературе называется «Кыргызским каганатом».
Как уже говорилось, эта традиция характерна для многих степных народов Евразии. Во всяком случае всюду, где у пас есть возможность проследить истоки названия того или иного объединения (социального или этнического), всегда в основе его лежит имя правящего рода или старейшины этого рода.
Как и все средневековые государства Кыргызский каганат вел частые войны, особенно с уйгурами, которых ему необходимо было победить, освободиться от их власти и затем расширить за их счет территорию своей страны. Хакасы стремились подчинить себе окружающие их племена, но при этом не уничтожали их, а заставляли платить дань (подать) в казну кагана. С Китайской империей поддерживались торговые отношения, ни военных союзов, ни войн с нею не зафиксировано в источниках. Китайский император в письме к кагану писал: «Нас разделяют различные народы и нашим государствам трудно действовать общими силами». И действительно, хакасы были более уйгуров и тюрок свободны от влияния и интриг китайского двора, что несомненно способствовало росту их собственной государственности и культуры.
В каганате была уже тонко разработанная административная система: «Чиновники делятся на шесть разрядов, как-то: министры, главноначальствующие, управители, делоправители, предводители и дигани. Министров считается семь, главноначальствующих три, управителей десять. Делоправителей считается пятнадцать: предводители и дигани не имеют чинов...» — сообщалось в хронике Таншу[173]. Вся эта масса разнообразных управителей строго следила за порядком в войсках, за налогами, за выполнением суровых законов.
Естественно, что при высокоразвитой и разносторонней экономике, при строгой власти, опиравшейся и на экономическое благополучие, и на сильные войска, набиравшиеся «из всех поколений», расцветала и культура этого государства. Помимо широко распространенной письменности, аналогичной тюркской и уйгурской, у них была развита музыкальная культура («из музыкальных орудий имеют флейту, бубен и два неизвестные»), а также культура общественных зрелищ, своеобразный цирк: «из зрелищ употребительны: верблюд и лев — обученные, вольтежирование на лошадях и балансирование на веревке» [174].
Центрами ремесел, торговли, администрации и культуры были города, о которых рассказывают арабские и персидские авторы.
Несмотря на развитие всех отраслей хозяйства, быта и культуры, на их явно оседло-земледельческий характер, следует особенно подчеркнуть, что весь быт и мировоззрение хакасов были проникнуты кочевническими традициями. Так, наличие оседлых поселений с укреплениями из дерева, наличие сложенных из бревен домов с крышами из коры не исключало сохранившуюся любовь к юртам («палатки, обтянутые войлоком») и к привычной для кочевников пище — мясу и кобыльему молоку. Калым при браках платился лошадьми и овцами, т. е. опять-таки животными, наиболее полно отражавшими склонность хакасов к недавнему кочевничеству. Естественно, что все они были всадниками. Всадничество — основной мотив всех наскальных рисунков. Всадники обычно изображались тяжеловооруженными. Это рыцари, закованные в панцири. Разнообразное оружие, которым владели и которое научились ковать хакасы, использовалось, как правило, именно этими рыцарями. Рядовые конники были вооружены луком и стрелами, т. е. традиционным оружием всех воинов-кочевников.
