— Люди еще на вашей стороне, — произнес мистер Гринхальг. — Сейчас. Но уже пошли разговоры. «Откуда этот капитан Лоу знает, где Феттер? Откуда он знает, каким курсом идти?»

— Я — капитан этого судна. Это единственный ответ, который вам нужен.

Мистер Гринхальг почтительно склонил голову. Когда он опустил веки, на смену настоящим глазам пришли нарисованные, это меня разозлило. Татуировка, вполне обычная среди пиратов. Я уже видел ее. Утешение: даже во сне мы настороже. Матрос кивнул и отошел в сторону.

— Мистер Грей! — крикнул я, разозлившись из-за беспокойства, которое пробудили во мне этот разговор и этот человек. Он мне не понравился. — Мистер Грей!

Оказалось, я не нанимал мистера Гринхальга напрямую. Я старался держать себя в руках, пока первый помощник объяснял, каким образом тот очутился на борту во время набора команды в Ливерпуле. Никто его не знал. Он спал вместе со всеми и завоевал расположение, раздавая всем желающим кусочки сушеного манго.

— Парень несколько раз ходил с капитаном Рейнером из Халла, — объяснял мистер Грей. — Привез головы с Варварского берега,[12] по слухам, вроде сделал состояние на китайском серебре. Опытный моряк. Может помочь нам.

— Он прокрался на борт незаконно, — подытожил я и уставился в сторону горизонта, который казался прямее штурманской линейки, и представил Джейкоба Феттера где-то там, разглаживающего воду руками. — Присматривайте за ним.

Боюсь ли я Джейкоба Феттера? Я чувствую, как он принюхивается к волнам, стоя на черном носу корабля, свет звезд бьет ему в глаза, даря видения, где парят ангелы. Не важно, сколько миль разделяет нас, он видит меня. Видит нитки шарфа, висящие у горла, бороду, длинные волосы, треуголку. Видит, как дрожит левая рука, — после драки в лощине Горькое Сердце так и не зажили толком сухожилия и нервы. Видит капельки пота в каждой поре. Видит облако, застилающее мой взгляд. Проникает в самое сердце, туда, где холодная кровь лениво движется, словно ледяные глыбы в Антарктике. Он видит меня лучше, чем я себя сам.

Штиль продолжается.

Мы сожрали черепах, взятых на борт. Съели морские сухари в темноте трюма, чтобы не видеть долгоносиков, копошащихся в еде. Мистер Тэмсин поймал старую морскую свинью. Он заявил, что никакая это не плохая примета, ведь животное само поднялось на поверхность умереть, и сварил мясо в котле. Пища оказалось дурной. Другие попытки наловить рыбы ничего не принесли.

Я зажал мистера Гринхальга в углу и спросил, не осталось ли у него манго. Тот ответил:

— Нет, сэр. — И предложил мне кусок кокоса.

— Да вы просто кладовая, не так ли, сэр?

Я напрямую обвинил его в незаконном проникновении на борт корабля. Он принялся бурно извиняться и объяснил свой поступок тем, что всю жизнь хотел пойти в плавание со мной.

— Ваша репутация хорошо известна по всей Европе. Справедливый человек, хороший капитан. Брат по оружию.

— Вы служили под командованием капитана Рейнера?

— Да, сэр. Восемь лет.

— И хорошие были у вас трофеи?

— Да, сэр. В тысяча семьсот девяносто четвертом году мы победили команду из семидесяти пяти человек, принадлежащую «Ист Винд», судно из Балтимора возвращалось с Востока. Специи. Шелка. Слоновая кость. Вино и оливковое масло. А нас было всего двадцать на шлюпе капитана Рейнера.

— «Красная свобода», так?

Гринхальг улыбнулся:

— Да, сэр. Вы хорошо знаете историю.

— Я впечатлен. И польщен. А где сейчас капитан Рейнер?

Моряк снова улыбнулся. Меня это раздражало. Этот человек легко давал понять, что чувствует, но ничего не выражал словами. Он оказывал мне предпочтение.

— Не могу сказать, сэр. Капитан Рейнер взял с нас клятву молчать.

— Конечно. К тому же меня интересует Феттер. Полагаю, здесь подсказок не будет?

Он покачал головой:

— В последний раз, когда я слышал о капитане Феттере, тот курсировал между Средиземным морем и северо-западным побережьем Африки. Он усердно работает, сэр.

Я пожал плечами:

— Я буду работать еще усерднее.

Мне уже хотелось уйти, когда матрос аккуратно тронул меня за локоть. Я буквально проглотил приказ выдать ему плетей за такую вольность.

— Простите меня за невоздержанность языка, сэр. Я не хочу говорить попусту или сеять панику, но Джейкоб Феттер командует боевым кораблем, равного которому не было со времен Черной Бороды. У него в команде сто пятьдесят человек. Молодых, голодных. Способных. Вы, может, и одержимы мыслью словить Феттера за хвост, но, подозреваю, в его мыслях занимаете крайне мало места. — Матрос с шумом всосал воздух сквозь стиснутые зубы. — Вы всего лишь воспоминание, а не проблема.

Тяжелые веки. Глаза на глазах. Шрам или нет, но меня сводила с ума его ухмылочка. Я наклонился к нему:

— Будьте осторожны, мистер Гринхальг. Вы — незваный гость на этом корабле, а значит, нарушаете закон. И я в любой момент могу наказать вас за это.

— Я здесь, чтобы служить вам, сэр, — сказал он. — Если мои слова оказались неподобающими, прошу прощения. Я хотел только помочь, ничего более.

Я отослал его вместе с мистером Горроксом к пушке.

— Готовьте корабль к бою.

Пятый день штиля. Капитан Лоу один на полуюте наблюдает за звездами, вспоминает тот день на утесе, выходящем на порт Кинкейд. Отец учит его, как отыскать Полярную звезду. Как ходить в море, используя только эту маленькую точку света в небе. Они вместе разожгли костер, Лоу поразил отца познаниями в том, какой трут лучше выбрать и где найти лучшее место для огня. Он склонился над пучком сухой травы, овечьей шерсти и пуха. Нежно дохнул на центр жара, и тот расцвел в дереве при помощи обструганной палки. Еле заметное дрожание губ, поцелуй призрака; дым загустел, в его сердцевине проявился желток пламени.

Лоу и сейчас чувствует ту дрожь. Открывает глаза, а воздух будто пальцами касается его кожи. Звезды в воде неожиданно становятся смазанными, словно по меловым отметинам провели большим пальцем.

— Мистер Грей! — кричит капитан, стягивая рубаху и отвязывая главный фал грота. — Всех на палубу!

Они оставили нас, приняв за мертвых. Жнецу тогда выпал хороший урожай. Он потратил немало времени и вычистил гавань. Но некоторых не заметил. Тех, кто вроде бы явно находился в его списке: увечных, больных. Они проскользнули сквозь его пальцы. Феттер опережал меня на шесть дней. Шесть дней, пока мы ремонтировали шлюп и потом пустились по его следу. Мы стольких похоронили! Выскоблили палубы от такого количества крови! Предали наших братьев воде. Пили до умопомрачения, в буре напевая их имена.

Корабль ныряет. Ветер бьет нам в лицо. Туман брызг в воздухе. Становится холоднее. Людской пот застывает на линях. Стоит запах смолы, мокрого дерева, хлопают паруса, мы идем против стихии и потока. Дельфины сверкают, словно кинжалы, прошивая наш путь в воде. Голод обострил разум. Ни облачка. Ни земли. Пять дней дрейфа, застывшие, как трупы, — это большой срок, за него можно потерять себя, позволить ему скрыться. Но я знал — мы идем правильным курсом. На север. Всегда на север. Для этого человека нет другого направления. Я видел его лицо в пыльце звезд и странные всполохи в глубине. Руки и ноги занемели, дыхание вырывается белыми клубами, но я думаю только о том, что почувствует он, когда я начну растирать его в порошок вот этими пальцами. С ним ничто не могло сравниться. Феттер походил на айсберги, громоздящиеся вокруг корабля. Угрожал, но бездействовал. И когда я стану отрезать от него кусок за куском, тварь рухнет, обнажив свое синее холодное сердце.

Из «гнезда» послышался шум. Все взгляды обратились на северо-запад. Через минуту-другую от горизонта потянулись бледно-красные потеки, словно по воздуху заструилась кровь.