Если он захочет, то сможет увидеть через другого то, что представляет собой это «лучшее». Здесь всё построено на насилии. Сам миф о разделённости порождает насилие, то есть вы должны заставить другого — быть хорошим. Железной рукой к счастью — принцип, основанный на насилии.

— Мы искусственно разделяем внутренний и внешний мир, а на самом деле это одно и то же?

— Да, это условное разделение, но оно существует и отражает дуальность этой реальности.

— Вернусь к тому, что я ни перед кем не виноват и могу делать всё, что захочу. Это же пофигизм.

— Вы и так делаете всё, что хотите. Можно делать то же самое только без вины, но тогда вы не сделаете многих вещей, которые, имея вину, могут быть совершены. Мы все делаем то, что считаем нужным. Можно затеять войну, оправдывая свои действия поступками террористов, принесшими множество жертв. Если вы понимаете, что все остальные люди есть вы, то, как вы будете их убивать?

— Это уже не пофигизм. А кто-то, не поняв, может сказать, что послушал вас и решил, что всё дозволено.

— Каждый услышит то, что захочет. Более того, он всё равно сделает то, что захочет. Если человек не берет ответственность на себя, то, сославшись на кого-либо, пойдёт и убьёт. Но не я же родил в нём желание убить, оно было в нём. Ему надо было сослаться на кого-то, кто, как ему кажется, разрешил это сделать. Он не хочет отвечать за себя сам.

— Православие нашло оправдание своим крестовым походам.

— Так человечество развлекается в мифе о разделенности, и это сопряжено с убийствами, насилием и тому подобным. Так было, есть и будет до тех пор, пока превалирует концепция разделенности. Видение нашего единства это исключает.

— А если я не чувствую этого единства? Чтобы это почувствовать для начала нужна концепция?

— Хорошо. Вы не чувствуете единства, но тогда что вы чувствуете?

— Разделённость.

— Вы чувствуете разделенность и в соответствии с этим поступаете. Мы называем разделенность концепцией, так же как и единство. Можно назвать как-то по-другому. Но это не значит, что если вы чего-то не чувствуете и не осознаёте, то этого нет. Это и есть механическое существование, когда что-то есть внутри вас, и в соответствии с этим вы ведёте себя, но не видите этого.

Вы не сможете увидеть единства, если не осознаете свою разделённость. Мы приходим сюда, чтобы прожить версии того, чем не являемся, с тем, чтобы выйти к версии того, чем являемся.

Мы вошли здесь в то, чем не являемся, в разделённое существование и проживаем этот сон как реальный, чтобы придти к выбору между разделённостью и единством. Когда вы наживётесь досыта разделённостью, убьете всё, что можете убить в себе и других, когда вас начнёт тошнить от этого, захочется выть, тогда вы будете готовы к другому — к выбору варианта Любви и Единства. Тогда это будет выстрадано вами.

В этом никого нельзя убедить, и я не пытаюсь это сделать. Я просто рассказываю о том, что работает для меня. Но если человек не готов к восприятию такого взгляда, то начнёт бороться со мной, отстаивая свою позицию разделенности. И это тоже прекрасно. Я не пытаюсь поставить себя в позицию того, кто знает больше, чем каждый здесь находящийся. Повторяю, здесь все всё знают. И если сейчас человек не готов перейти к новому опыту, то только по той причине, что он хочет продолжить старый. Это его выбор. Я уважаю собственный выбор, поэтому уважаю и выбор любого другого человека и не собираюсь его ни в чём обвинять его.

— Если сказать человеку, что он сидит в страдании, что выбрал его сам, и если он начинает задумываться об этом, то весь его мир перевернется с головы на ноги. Он не может поверить в то, что выбрал это сам. Умом сложно понять, что выбираешь страдание, когда хочешь удовольствия.

— Это и есть парадокс этой реальности. Мы живём в парадоксе противоположных идей. Этот парадокс внутри нас. Мы пришли сюда за таким опытом. Как его получить? Опыт запускается через определенную точку зрения. Чтобы запустить опыт, вы должны иметь точку зрения. И то, что я говорю, это тоже точка зрения. А эта реальность создана для того, чтобы получать такой опыт. И как мы видим, опыт здесь парадоксальный, А конфликт возникает в связи с выбором вами одной из дуальных точек зрения как своей.

— Вчера, слушая вас, я подумал, что вы человек, имеющий свою точку зрения. Сегодня вы говорите, что вынуждены её иметь, потому что в обратном случае вам придется выйти из этой реальности. Вчера это сработало на охлаждение к вам, а сегодня я увидел нечто большее.

— В этой реальности мы не можем иметь ничего, кроме точек зрения. Точка зрения даёт нам отправную позицию, с которой мы начинаем получать опыт. Каждый человек это определенная точка зрения, которая позволяет ему разворачивать во времени и пространстве его опыт. Если он меняет точку зрения, он меняет свой опыт.

То, что происходит с вами, определяется вашей точкой зрения, с которой вы смотрите на то или иное явление. У каждого из вас есть на меня определенные точки зрения, и в соответствии с ними вы воспринимаете то, что я говорю. Меня здесь столько, сколько и вас. И при этом вы так заботитесь о чужом мнении по поводу себя. Оно будет разное. Сколько людей, столько и мнений. Невозможно сохранить постоянство мнения других людей о себе.

— Иногда они совпадают.

— Они совпадают только в силу того, что используются одни и те же слова для описания различных восприятий. Не может быть среди разных людей похожих восприятий. Они разные. Невозможно создать одно и то же. Для этого надо иметь очень большое мастерство либо быть совершенно неосознанным.

Я произношу слово «любовь» и предполагаю, что вы понимаете его точно так же, как и я. Мы пожимаем друг другу руки, а потом вы делаете нечто такое, от чего я удивленно вопрошаю: «И это любовь?», на что получаю утвердительный ответ. Одно и то же слово используется для совершенно разных представлений. Убогость языка не позволяет объяснить какие-то вещи, но приходится это делать. Если вы что-то говорите, а другой в ответ кивает головой, совершенно не значит, что он понимает точно так же, как и вы.

Теперь в отношении того, что кто-то поступает не так, как вы предполагали. Здесь тоже очень интересный момент. Мы всё время требуем гарантий от других людей. Всё здесь построено на гарантиях. В политике, в семье, на работе: ты обещал, ты и сделай. Но что это, как не ограничение? Можно ли дать гарантию того, что с вами будет? Может ли дать гарантию человек, живущий неосознанно, в постоянном хаосе мыслей?

Здесь люди обещают то, чего не могут выполнить. Человек в какой-то момент что-то обещает, но в этот же момент в нём присутствует и противоположное желание, которое ищет возможности реализации. Но оно не может реализоваться впрямую, потому что человек связан обещанием. Тогда происходит извращенная реализация, и вместо того, чтобы выполнить обещание, он начинает ругать того, кому его дал.

Не осознавая себя, мы считаем, что можем сделать то, чего сделать не можем. Мы есть постоянно изменяющееся существо. Это единственная правда. И это постоянно изменяющееся существо начинает давать обязательства по поводу того, что будет с ним потом. Но мы не можем этого знать. Единственное, что можно сказать, что мы изменимся.

— В обществе это подкрепляется ложью о постоянстве людей, а добродетелью считается как раз постоянство, верность.

— Верным считается тот, кто отстаивает один взгляд и настаивает на нём как на истине. Ни сам взгляд плох или хорош, а плохо то, что вы настаиваете на нём как на единственной истине. И здесь ни один политик не пройдёт, если не будет выдвигать какие-то лозунги, а потом утверждать, что выполнит их. Попробуйте выйти с программой и сказать, что, возможно, через два дня вы скажете что-то другое.

— У нас политики говорят одно, а делают совершенно другое.