Этот человек пришел к нам семь месяцев назад. Никто тогда не слыхал о подготовке нашего издания. У нас не было даже своего помещения. И вообще, все держалось в тайне, ведь доброжелатели могли задушить наше дело в зародыше… И вдруг — странный посетитель! Да простит он нас теперь, когда мы достаточно хорошо узнали его. Но тогда первым желанием было — выставить незваного гостя вон, а при необходимости и вызвать «белый воронок», чтоб доставил посетителя по назначению, в психушку. Замусоленной ученической тетрадкой с обгоревшими краями гость настойчиво тыкал в лицо будущему заму главного редактора и невнятно, с невыразимым акцентом, мычал. Из мычания можно было понять, что если мы не возьмем к публикации какие-то записки, то наша газета никогда не выйдет в свет, а самим нам придется очень туго. Одновременно он требовал, чтобы ни в коем случае не оглашалось его имя. Имени он не называл, так что оглашать нам было нечего. После того, как гость промычал, что он уже шестую неделю ночует на чердаках и в подвалах, зам и тогдашний редакционный водитель подхватили было его под локотки… Но в последний момент обоих что-то остановило, может быть, плаксивый тон «бомжа», может, его изуродованное, обожженное с левой стороны лицо — посетителя можно было принять за танкиста, горевшего в танке, вот только возраста определить нельзя было. И мы взяли у него тетрадь. Распрощались. Чего-то пообещали. А тетрадку бросили в мешок с письмами (письма-заявки на серию ПФ шли о ту пору вовсю!). Забыли. А через две недели посетитель вернулся. И красного страшного пятна на его лице почти не было. Лишь маленький след на щеке и у виска. Вот это и сразило нас. Гость в ответ на немую сцену сказал, причем почти без акцента и мычания: «Видали бы вы меня, когда я вылез из этой дыры!». Никто толком ничего не понял. И гость заметил это. «Не читали?» — просипел он обиженно. Пришлось лезть в мешок. С этого все и началось. Теперь мы сами себе стали казаться сумасшедшими. Воспринимать всерьез накарябанное жутким кривым почерком на ученических листах мы не могли и не хотели. Были дела посерьезнее, готовились к регистрации, налаживали производственный процесс… После ухода посетителя нагрянул главный, полистал тетрадку, порвал надвое, швырнул в угол, наорал и ушел. На третий раз посетитель принес еще тетрадь. На лице его не было и следа шрамов. Послали его в другие редакции. Он послал в ответ нас самих и заявил, что если мы не опубликуем его, то никто не опубликует, дескать, у демократишек смелости хватает лишь на то, чтобы перемывать косточки своим политическим противникам, и что-нибудь стоящее, но необычное, им не вытянуть. Вот тогда мы и поинтересовались — откуда?! Откуда он про нас знает?! Ответ оказался чрезвычайно прост: «Голос был!» Это произвело впечатление. Мы тогда только налаживали контакты с экстрасенсорами-психоприемниками, готовилась Большая Связь, все, имеющее отношение к «голосам» нас крайне интересовало. Но посетитель замял продолжение беседы. Впервые за все время он стащил с головы грязную серую кепку. Поглядел на нас изучающе, исподлобья. Багровый набухший шрам рассекал его голый череп. Смотреть на этот шрам не было сил. «Меня убили топором, — вяло пояснил гость, снова натянул кепку, добавил: — Это было почти два года назад. Ну, теперь верите?»

Обо всем остальном вы прочтете в самих записках. Нейроэкспертизу и психоконтроль наш гость пройти решительно отказался. Графологическая экспертиза показала, что написанное может соответствовать действительности, очевидных следов фальшивки, состряпанной по заказу, нет.

Но это не показалось нам аргументом.

Единственное, что мы могли бы сделать, это заснять гостя на фото — со шрамами и без них. Но кто же знал заранее! Итак, мы представляем записки на ваш суд и надеемся, что нам вместе удастся разгадать тайну.

Ведущий консультант газеты «Голос Вселенной» по Аномальным Явлениям и Связям с Потусторонним Миром

Э.А. Гуржбылин

От редакции. Нами полностью сохранена авторская стилистика, исправлению подлежали исключительно грамматические ошибки. Было изъято из текста свыше десятка нецензурных словосочетаний и два фрагмента, в которых описывались непотребные, не допустимые в печати сцены. Во всем остальном текст полностью соответствует предоставленному оригиналу. Редакция не несет ответственности за достоверность публикуемого материала. Вместе с тем редакция обращается за содействием к ведущим экспертам мира, специалистам в соответствующей и смежных областях. Необъяснимые, загадочные явления воскрешения покойников по истечении длительных сроков после смерти требуют самого серьезного научного подхода. У редакции имеются сведения, что на Западе исследовательские работы по данной тематике ведутся полным ходом, причем изучается даже возможность практического применения псевдоживых кадавров. Мы же опять плетемся в хвосте, искусственно подавляются, запрещаются целые разделы главнейшей науки — Человековедения.

И все же редакция со своей стороны обязана выразить свое собственное мнение — жизнь покажет, кто прав, кто нет. Нам представляется, что феномен «сошествия в ад» нельзя объяснить как подлинное материалистически-реальное событие, как объективное действие. На наш взгляд, все описываемое — есть результат внутримозговых явлений субъекта, длительное время пребывавшего на грани между жизнью и смертью, причем речь идет не об остаточной памяти (или сне) полупокойника, а о чем-то более сложном, подтверждающем тот фактор, что и после видимой, зафиксированной смерти мозг отдельных индивидуумов продолжает функционировать. Одновременно редакция, исходя из гуманистических соображений, выступает против проведения насильственных экспериментов над воскресшими. Как известно, даже ветеранам войн требуется время на восстановление, реабилитацию. Люди, вернувшиеся с того света, нуждаются в нашей поддержке вдвойне, втройне. Нам всем необходимо преодолеть чисто психологические барьеры, неприязнь, страх… ибо в подобном положении может оказаться любой из ныне живущих. Каждый из нас обязан помнить, что ему не дано право судить ни живых, ни мертвых, ни воскресших. Это право — неотъемлемое право Бога, Той Высшей Силы, что управляет Всем и Всюду…

…Я принимаюсь за эти записки, будучи в здравом уме и твердой памяти. Я осознаю, что никто и никогда не поверит мне, что даже те люди, что будут кивать и поддакивать, участливо заглядывая в глаза, про себя обязательно подумают: жулик! шарлатан! В лучшем случае: сумасшедший! псих! И все же я не отступлюсь. После всего случившегося мне некуда отступать. Я пережил самое худшее, самое страшное. Я не боюсь мнения людей — что может быть более зыбким?! Я и пишу-то не для них! Что они смогут понять, ползающие по поверхности, никогда не спускавшиеся ТУДА, во ТЬМУ! Навязчивый, властный внутренний голос заставляет меня писать эти строки, водит моей рукой… Он звучит внутри меня. Но я-то знаю, этот голос проникает внутрь меня ИЗВНЕ! Он сильнее меня. Он сильнее всего на свете. Ему невозможно противостоять! И если ему надо, чтобы я вспоминал эту жуть, значит, так тому и быть. Значит, он выбрал именно меня из тех немногих, что прошли дорогой смерти и вернулись в мир временно живущих. Мне придется вновь, уже мысленно, испытать все, заново пройти через эти муки. Значит, так надо.

В тот последний день я и думать не мог, что конец настанет именно сегодня, через пару часов. Они водили меня на крючке третий год, и могли водить еще тридцать три. Все произошло случайно…

Нет, не стану кривить душой.

Каким-то дьяволом меня занесло в захолустную церквуху. Там было темно, тихо, пахло ладаном — я и не слыхивал раньше таких запашков, хоть нос затыкай. И вот там чего-то дернуло, оборвалось внутри. Но не сразу. А когда поп отвернулся. Он не должен был отворачиваться от меня! Не имел он такого права! В церкви для всякого место есть, я не читал писаний разных, но слыхал — и последнему негодяю, самому гнусному грешнику не заказана дорога… А от меня он отвернулся. Ушел. Как в лицо плюнул!