Маркиз принялся намазывать лепешку маслом, сопровождая это рассказом о том, как ему удалось поймать рыб, как он упустил двух, как одна из них сорвалась, промучив его целые четверть часа.

Рассказ звучал живо, был полон бурных эмоций, а Эрайна слушала и думала, насколько это не похоже на скучающую, пресыщенную тональность его лондонских речей.

Никто больше не явился к чаю, и они с маркизом долго еще разговаривали, пока он сказал:

— Мне бы надо принять ванну. Кажется, кто-то собирался приехать к обеду, только не помню, кто именно.

— Приемы здесь каждый вечер, — заметила Эрайна.

— А почему бы и нет? — сказал маркиз. — Слуг множество, а стол хорош.

— Даже слишком хорош! — воскликнула Эрайна. — Боюсь, мои новые платья перестанут сходиться на талии из-за этого хорошего стола.

— Вот это мне приятно слышать, — заявил маркиз. — Должен заметить, что вы гораздо лучше выглядите и очень похорошели.

Эрайна не ожидала комплимента, она смутилась, покраснела и даже отвернулась.

— Очень похорошели! — повторил маркиз. На этот раз Эрайна посмотрела ему прямо в глаза, и оба они почему-то долго не могли отвести взгляда.

Маркиз пошел переодеваться к обеду, Эрайна отправилась к себе и слышала, как он в соседней комнате ходит и разговаривает с Чампкинсом; ей хотелось войти к нему и побыть еще немного вместе, пока не начнут съезжаться гости к обеду.

Она позвонила горничной и быстро переоделась в очень нарядное платье с вышивкой и кружевной отделкой.

Платье было более интересным, чем те, которые она носила обычно, и Эрайна надеялась, что маркизу оно понравится.

Пока она думала о нем, в гардеробной стало тихо. Значит, маркиз либо очень долго находится в ванне, либо уже переоделся и ушел в гостиную, где они встретятся перед обедом.

Ей очень хотелось увидеть его, и она быстро пошла по коридору, но, к своему разочарованию, в гостиной никого не обнаружила.

Потом она сообразила, что до обеда еще полчаса; маркиз, возможно, спустился на нижнюю террасу.

Она отправилась туда, но ее ждало новое разочарование: на каменной террасе никого не было.

Солнце спускалось к горизонту за вересковыми пустошами, оно сияло ослепительно, а море было синее-синее.

Вновь очарованная всей этой красотой, Эрайна медленно сошла в парк по каменным ступеням.

В парке лежали длинные тени, и розы благоухали сильней и сильней, своим ароматом наполняли воздух и усыпанные цветами кусты.

Эрайна уже собиралась направиться на лужайку, но вдруг ей показалось, что в кустах кто-то негромко поскуливает.

Она прислушалась: негромкий непонятный звук повторялся снова и снова. Может, какое-нибудь животное угодило в ловушку?

Было невыносимо думать, что кто-то страдает. Эрайна раздвинула ветки, чтобы посмотреть, что там, но в эту секунду ее ударили сзади по голове чем-то твердым.

Она успела негромко вскрикнуть от боли — и наступила тьма…

Эрайна медленно приходила в сознание; голова болела, было трудно дышать.

Потом она поняла, что на лицо ей наброшено что-то плотное, и что лежит она на спине.

И вдруг девушка услышала мужской голос:

— Надеюсь, ты синяк-то ей не поставил. Ее милость велела, чтобы никаких следов на ней не было.

— Я же говорил тебе, что дал ей по затылку, — отвечал второй мужской голос. — Какой еще синяк ты увидишь под волосами?

Эрайна сильно перепугалась.

Ясность мысли понемногу возвращалась к ней. Значит, эти двое свалили ее с ног сильным ударом… Разум подсказывал, что если она сейчас пошевелится, то может получить еще один удар.

Смутно, неопределенно, в самой глубине сознания возникло воспоминание. Отец рассказывал, как после сражения раненые солдаты прикидывались мертвыми, когда мародеры обыскивали их в поисках чего-нибудь ценного.

«Если раненый пытался защитить свое имущество, его приканчивали! — говорил отец. — Однажды мне удалось выжить только благодаря тому, что я притворялся мертвым несколько часов».

Мама тогда вскрикнула от ужаса, но Эрайна, припомнив этот рассказ, продолжала лежать неподвижно.

В то же время она изо всех сил старалась сообразить, что же с ней произошло. Мужчины упомянули «ее милость», стало быть, похищение затеяла леди Морэг.

Но если ее хотели похитить, то почему обошлись с ней так жестоко?

Голова все еще болела, но Эрайна отдавала себе отчет, что могло быть и хуже.

Ей хотелось предстать перед маркизом в наиболее привлекательном виде, и она уложила волосы в сложный шиньон, а горничная закрепила его шпильками и приладила сверху маленькую кружевную розетку, подходящую к платью.

Выглядело очень мило, но теперь Эрайна поняла, что если бы масса волос не смягчила удар палкой или чем там еще, она вряд ли опомнилась бы так скоро.

— Далеко мы ее отвезем? — спросил один из мужчин.

— Подальше, — ответил второй, — но не так чтобы чересчур. Пускай думают, что она сама поплыла на веслах по морю.

— Не нравится мне такое дело, — снова заговорил первый. — Подумать только, совсем молоденькая барышня. Слаба, чтобы грести.

— Ее милость управляется с веслами будь здоров, вот она и думает, что все женщины такие.

Мужчины захохотали с явной издевкой, словно не одобряли геркулесовы подвиги своей хозяйки.

— А она хорошенькая, — отсмеявшись, заметил один.

— Саксонка!

— Все равно женщина что надо! — последовал ответ.

— Это твое мнение, Джок, ты вечно бегаешь за юбками.

Судя по разговору, эти двое относились к более высокому разряду и были лучше образованы, чем самые простые и грубые клансмены.

Эрайна была уверена, что если леди Морэг поручила кому-то похитить ее и пустить в лодке в море, то выбрала для этой цели наиболее смышленых своих слуг.

Из услышанного разговора Эрайна поняла, что с ней намерены сделать.

Два брата маркиза утонули в море во время рыбной ловли, а теперь дело будет выглядеть так, что она тоже уплыла на веслах из бухты, а после у нее не хватило сил добраться до берега.

Видимо, похитители пустят ее в лодке на волю волн, другого решения Эрайна не представляла.

Греб только один из двоих; удары весел становились все более редкими, пока не прекратились вовсе.

— Думаешь, достаточно далеко?

— Считаю, что так. Ветер помаленьку подымается, все кончится в момент.

— Да погоди ты малость. Вдруг она очухается?

— Не очухается, — заявил другой. — А ежели так, я, пожалуй, стукну ее еще разок по голове.

— Синяк оставишь!

Эрайне почудилось, что тот, который собирался еще раз ударить ее, пожал плечами.

— К тому времени, как ее тело прибьет к берегу, никто не станет синяки отыскивать!

Едва не задохнувшись от ужаса, Эрайна внезапно догадалась, что именно они собираются сделать с ней. Она почти что видела, как леди Морэг строит свой план.

Она, Эрайна, отправилась в лодке на прогулку, ведь вечер был такой тихий и приятный! Лодка перевернулась или же из днища вылетела втулка, и Эрайна утонула.

С неистовым напряжением воли соображала она, сможет ли спастись вплавь после того, как окажется в воде.

Если, бросив ее, они вдруг убедятся, что она хорошо плавает, то вернутся и снова нанесут удар по голове. Потеря сознание, она конечно, утонет.

«Что мне делать? О, папа, спаси меня, как ты спас раньше!» — молча молила она.

Она считала, что отец непременно слышит ее и подобно тому, как послал маркиза спасти мать, теперь пошлет его, чтобы спасти ее, Эрайну.

Но у нее при этом было ужасное чувство, что маркиз не узнает о ее исчезновении до той самой минуты, когда надо будет идти в столовую, и даже тогда пройдет немало времени, пока кто-то догадается, что она уплыла на лодке в море.

Рассказывая маркизу о своей жизни в деревне, она говорила, как любит ездить верхом.

Но как-то не возникло повода рассказать, что в отличие от большинства девушек своего возраста, она умеет плавать, потому что рядом с их коттеджем находилось большое озеро. Она была еще совсем маленькой, когда они с отцом стали плавать вместе в этом озере, если вода была теплой.