— Лю-ди! — позвал я. — Живые есть?
— Есть, — тут же отозвалась рация.
— Вы в «Копилке»?
— Да. А вы где?
— У дверей стоим. На втором этаже в окне девочка сказала, что тут люди, выйти не могут.
— Сейчас. Покойницу застрелили?
— Уже не встанет, можно выходить.
— Сейчас. Серега, напарник, что-то не отзывается.
Нехорошая мысль у меня появилась — очень логичная, но неприятная весьма.
— Он с мертвяками не дрался?
— Дрались. Но никого не покусали, точно, я проверял… Серега, твою мать, ты вообще слушаешь?
В пределах видимости появились еще беспокойники — сразу трое. Машка подняла автомат и попыталась их упокоить. С пятого выстрела одного получилось — молодец, до них метров полста. Но все же не стоит издалека патроны тратить.
— Маш, не суетись. Подойдут поближе — прицельно завалишь, патроны небесконечные.
— Ладно.
Тут и в магазине движение обнаружилось — целая делегация: охранник в черной форме, две женщины «забальзаковского возраста», пацан лет пятнадцати и женщина помоложе, наверное, мать девочки. Позади них тоже кто-то был, но за стеллажом толком не видно, даже с темной улицы на свет.
— Пошли внутрь — отсюда нас видно, приманим еще.
— А вы, собственно, кто?
Вопрос охранника ввел меня буквально в ступор. Тебе какая разница кто? Законное вооруженное формирование. По законному праву защищать свою семью, блин.
— Партизаны. А тебе, собственно, что? Или мертвяков предпочитаешь?
— Да ладно, — сдал назад охранец, сообразив нелепость своего вопроса, — просто для порядка. Я думал — военные, из автомата вроде стреляли-то, — покосился на ружье, которое Иринка держала как-то не слишком в сторону. Не любит она таких вот казенных дяденек… Да и есть за что.
— Ну что есть — из того и стреляли. Могли и мимо проехать, нам тут ничего особо не надо. Девочка вот просила, со второго этажа.
— Ох, там Танька одна сидит!
Женщина помоложе уже достала мобильник. Здесь связь работает, что ли? По дороге я несколько раз пробовал — только трехтоналка. Хотя в одной соте — может, и работает…
— Да все с ней в порядке. Привлекла внимание, объяснила ситуацию — вот мы и заглянули по дороге. Могли и не заглядывать, у вас вроде и так неплохо все. До утра досидели бы, а там патруль проедет, зачистит нежить…
— Ну мы так и собирались, раз уж не успели домой вернуться. Что-то они сегодня рано уехали — вчера до ночи катались, а сейчас и не слышно уже.
— Может, в другом районе нужнее… Ну ладно, мы тогда пошли, что ли…
— Погодите. Что-то с напарником случилось. Я уж боюсь — может, он того…
— А где он?
— Да пошел в подсобку — и все нет. И дверь заперта…
— Пошли. Ты говоришь — дрались с ними… А чем?
— Да пожарный щит раскурочили. Я багром его прижимаю, а Серега топором по башке… Троих порубили, оттащили на улицу…
— Когда оттаскивали — не мог он поцарапаться?
— Да не, не должен был…
Вот и подсобка — аккуратная дверь из МДФ, даже рубить жалко. Хотя чего сейчас жалеть… Замочек слабый, один удар — и дверь распахнулась. Я сразу подался назад, ребята с автоматами — наоборот, вперед.
— Куда! Незачем нам туда лезть!
Осторожно заглядываю за дверь. Не видать никого — ни живых, ни мертвых. Но подсобка большая, коридор, две большие комнаты с товарами, бытовочка в дальнем углу… В бытовочке тоже дверь, но приоткрытая. Если б там зомбак был — он бы уже к нам топал. Где же этот чертов Серега? Идем дальше. Тут крупы и прочая сыпучка, там хозтовары… А вот тут холодильная камера — вон как по ногам тянет… Слишком сильно тянет, от закрытой так не должно…
— Интересно, а мясо зомби любят? Или им обязательно человечину подавай? — озвучивает общую мысль Маша.
— Думаешь, там?
— Холодом сильно тянет — похоже, холодильник открыт…
Осторожно перестраиваемся, чтобы в дверь одновременно заглянуть. И точно — стоит бывший Серега посреди холодильника и замороженный мясной брикет гложет. Но далеко не так самозабвенно, как тот кадавр с заправки. Как только мы появились, сразу уронил упаковку — и к нам. Но — не вышло у него. Туловище повернулось, а ноги медленно-медленно шевелятся. Застыли.
— Подождите стрелять, давай выманим.
— Зачем?
— Он же все мясо мозгами забрызгает. А пока — его вполне есть можно. Кроме обглоданного, конечно.
— Он так двигается, что можно и не стрелять. Так, на всякий случай страхуйте, — перехватил я топор.
— Ага, готова, — боевая Маша встала боком, автомат подняла — ну хоть на плакат…
Стою жду, пока беспокойник пройдет эти два шага из холодильника наружу. Он бы и хотел, да не может. А собственно, зачем его ждать? Вытянул топор на всю длину рук, зацепил мертвяка за шею и дернул на себя. Упал, куда он денется. Отжался. И снова упал — уже навсегда. Вот так их. Эх, если бы мороз… Бывают же годы, что снег только в апреле тает, а то и Первомай под метель. А тут вот взяло и повезло с погодой. Беспокойникам повезло, а нам — ни хрена…
Магазин покинули молча. Проверили подъезд — никого нет. Смотреть на воссоединение семьи как-то уже и не хотелось. Тяжелое впечатление, когда беспокойник — не просто беспокойник чужой, а кто-то, кого здесь при жизни знали. Да и побыстрее нам надо: совсем уже стемнело, устали все, а дом все еще как руль у Малдера — где-то рядом…
Несмотря на сумерки, поток из города не ослабевал. Выезжая с Косой на проспект, мы это оценили вовсю. Не то что повернуть против потока — даже просто всунуться в него удалось с третьей попытки. Неприятно, но ожидаемо. Придется еще кругаля давать — через Скуратово. Километра два до поворота, а всего там и десять наберется… И последний участок — полный кошмар, прифронтовая дорога после артналета лучше выглядит. Но выбора нет — негде больше объехать. Ездил же я там…
Со стороны Скуратово тоже ехали. Но совсем уж встречку не занимали — разве что иногда приходилось по обочине прижиматься. Еду уже на автопилоте, руль кручу, передачи двигаю, а ни мыслей, ни чувств — короче, туплю на ходу. Чуть нужный поворот не проехал, да возле него какой-то дятел в лобовую вышел, — проснулся, пока от него уворачивался. Дальше дорога пошла совсем плохая, но это еще не предел. Тут — просто ехать осторожно. А вот когда на коттеджный поселок поворот проедем — ждет нас танкодром… Но зато мы уже почти дома. Там квартиросъемщик живет, но он один, а комнаты «две с половиной» — как-нибудь разместимся. А потом уже поглядим, что делать и где жить. Вот гаражи проехали, вот из садов дорожка — тут и уазик не проедет, но нам туда не надо… Еще немного… Очнулся я от резкого толчка — и тут же заскрежетало сзади. Вашу мать… Заснул я все же за рулем и проморгал роскошную колдобину… Ехал мужик по дороге — сломал колесо на пороге. До дома двух километров не будет, но — хрен мы туда доедем сегодня…
Вылезаем. Пустынная бетонная дорога, легкий туман по обочинам, где не все еще потаяло. Кустики мелкие из сугробов торчат. Почти ночь уже, чуть-чуть небо светится. На улицах освещение есть, да нам от него никакой радости — ну, сияет что-то в километре… Хорошо фонарей на всех набрали — никто из темноты не выпрыгнет внезапно. Да и кому тут прыгать: слева сады, безлюдные который месяц, справа промзона какая-то непонятная — вроде и не завод, и не свалка, а так, нечто среднее. Ближайшее обитаемое место — автосервис метрах в двухстах впереди, и то обитаемое только днем, а сейчас там даже света нет… Машина сиротливо осела на правую сторону, колесо до половины ушло в арку и трет по подкрылку. Пружина сдохла, так и знал. Если б не загрузка такая — можно было бы доковылять. Но с грузом — не доедем. А если и доедем — чинить как? Пружину поменять несложно, но ее где-то надо взять, да и поднять штатным хиленьким домкратом может не получиться…
— Бросать все и пешком домой? — Иринка, похоже, намерена «хоть чучелом, хоть тушкой». Нетипично для нее — обычно это я как крокодил пру… Устала сильно.
— Дойти-то не проблема, но представляешь, сколько там беспокойников по темноте бродит? И все за нами пойдут.
