— Может от соседей позвонить? Я заплачу за звонок, — сразу же предложил я.

— Да ладно, что ты. Я сама как-нибудь с ними потом рассчитаюсь. Пошли.

Мы вышли на лестничную площадку и Света позвонила в соседнюю дверь. Мы немного постояли, подождали, и, осознав, что там дома никого нет, Света сразу же пошла на четвертый этаж.

— А с этими чо? — спросил я, указывая на третью дверь на лестничной площадке.

— А с этими мы не разговариваем, — ответила Света.

Мы поднялись на четвертый этаж. Дверь, в которую позвонила Света, открыл какой-то мужик в майке, натянутой на его большое брюхо. Он пустил нас в дом, спросив по какому телефону нам лучше будет звонить, и, выяснив, что его стационарный телефон тоже не работает, дал свой мобильник.

Я сказал, что мне необходимо поговорить без свидетелей и тихо ушел с телефоном на другой этаж, пока Света с этим мужиком разговаривали, обсуждая свои последние новости в своих жизнях.

"А что если этот человек откажется ехать? — думал я про себя, — Ладно, отмажусь. Скажу, что он не смог, у него срочно появились дела".

— Послушайте, этот человек одержим. Это мой друг. Я не могу оставлять его в таком состоянии. С ним может произойти что угодно. Он может из окна выкинутся, — говорил я по телефону.

— Но ты же должен понимать, что у меня тоже есть какие-то дела. Мне сложно вот так просто взять и приехать. Надо как-то заранее предупреждать. Я не планировал сегодня. Я не готов был к такому, — слышал я ответ.

— Я понимаю, конечно. Я очень извиняюсь еще раз, что я вот так вот… спонтанно все получается. Конечно, я знаю, что вы не можете так взять все бросить и приехать, сорвавшись с места. Я очень ценю ваше время. Я знаю, что вы занятой человек. Но у меня выхода другого нет. Я не знаю, что мне еще делать. И не знаю к кому еще обратиться, — настаивал я.

— У меня сегодня были совсем другие планы. Да и просто так бросать все… Уууххх… Я не знаю даже… для меня это как снег на голову… Мне придется как-то время перераспределять. Кое-какие дела придется задвинуть… Все так сложно…

— Я еще раз извиняюсь, что так вот без предупреждения врываюсь в ваш трудовой график, но я, правда, больше не знаю, что мне еще делать. И я не знаю, кто мне еще сможет помочь. Вы единственный, кто может помочь мне. Вы моя последняя надежда. Я не могу его так оставить. Один я это сделать тоже не могу. Это, правда, важно…

— Ну хорошо, хорошо… Он действительно одержим?

— Вы можете убедиться в этом сами. Я не стал бы беспокоить вас из-за какой-то ерунды.

— Ладно… Хорошо. Я приеду.

— Спасибо огромное.

— Пока еще не за что. Говори адрес… И я смогу приехать не раньше, чем через час.

— Конечно. Мы подождем.

Этот человек, которого я все-таки вызвонил, и который согласился помочь мне, был молодой мужчина около тридцати пяти лет. Он работал в церкви, занимаясь действительно социальной работой с людьми и оказывая им различную психологическую помощь. Он не был каким-то там крутым экзорцистом и сам знал о том, с чем я сейчас столкнулся, не намного больше меня самого. И, тем не менее, у него в этом плане было несколько больше опыта. И он действительно был единственный, кто мог помочь мне, и кто пришел мне в голову после судорожных попыток сообразить, к кому еще я могу обратиться. У нас были с ним не плохие отношения, хотя мы их и не поддерживали, и встречались только в крайних случаях, но он хорошо воспринимал меня, за исключением многих других людей, с которыми я когда-то пересекался в своей церкви.

Он приехал чуть больше чем через час. Все это время мы сидели втроем с Владом и Светой в комнате. Влад постоянно курил и в общем был не слишком многословен. Со Светой разговор тоже как-то не клеился, поэтому она предложила посмотреть какой-то мультик, на что я естественно сразу же согласился.

Когда приехал этот человек, он приехал не один, а привез с собой еще какого-то молодого парня. Видимо, он возлагал на него большие надежды, и решил провести через такое, своего рода, боевое крещение.

— Ты точно уверен, что с ним что-то не в порядке? — корректно спрашивал меня этот человек на кухне, подальше от чужих ушей, но все же стараясь не называть вещи своими именами, чтобы кто-нибудь (например, Света) случайно не услышал не нужного.

— С нами со всеми в той или иной степени что-то не в порядке, но все же с ним — особенно, — ответил я, — У него действительно проблемы. Я его знаю. Он при мне чуть на стенку не залез.

— Чуть не залез или все-таки залез? — дотошно выяснял этот мужчина.

— Чуть не залез, — пояснил я, вздохнув, — У него не было каких-то сверхъестественных проявлений. Но ему явно нужна помощь.

— Если не было сверхъестественных проявлений, то тебе могло просто показаться. Были какие-нибудь нарушения законов физики? Что-нибудь неестественное?

— Нет.

— Тогда…

— Вот давайте проверим это. И вы сами убедитесь. Если мне просто показалось, значит — просто показалось. Вы все равно уже приехали.

— Хорошо, — покачал головой этот человек, не желая дальше разводить этот спор. И затем: — Поиграешь нам на гитаре, — неожиданно произнес он.

— На гитаре? — переспросил я удивленно.

— Ну да.

— Поиграть?

— Ну конечно.

— Зачем?

— Как зачем?

Наступила пауза.

— Ты ведь помнишь — вы так и делали. Играли на сцене.

Я задумался.

— Там было другое.

— А в чем разница?

— Ну… там был концерт… на сцене… много музыкантов…

— И в чем разница?

— Ну ладно, ладно, — согласился я. В общем-то, я был не против, просто его предложение мне показалось странным.

— Тем более, ты говоришь, что проявляться все это начало, когда ты начал играть.

Я утвердительно кивнул головой, давая понять, что согласен это сделать и все равно не собираюсь возражать.

— Еще один момент, — произнес я, — Наверно я попрошу Свету оставить нас одних. Я думаю, она согласится.

— Да, наверное, так будет лучше, — поддержал меня этот мужчина.

— Скажу ей что-нибудь. Как-нибудь… залечу в общем. Что-нибудь придумаю. Ей, наверное, не стоит на это смотреть.

— Да, скорее всего.