— Ну, — скривился Андрей, — Фиг знает.

— Чо фиг знает?

— Красота все равно относительное понятие.

— Загибай палец, короче. Я тебе уже два критерия назвал.

— Ну… не два, конечно. Полтора, будем считать, — с неохотой начал соглашаться Андрей.

— Какие полтора? Чо ты гонишь? — возмутился я, — Два уже.

— Полтора, Костян.

— Обломись!

Мы шли по дорожке между клумбами цветов и спорили по поводу того, сколько уже считать критериев понятия качества в музыке, которые я назвал.

— Ну… ладно, проехали… — наконец, сдался Андрей, — Дальше. Согласен, конечно, что у некоторых групп песни такие… более мелодичные.

— Вот, уже два критерия, — заметил я, — Причем это не тоже самое, что качество исполнения. Можно красивую мелодию так исполнить, что там… вообще непонятно что получится…

— Ну, ладно, допустим. Проехали, все. Давай дальше, — прервал меня Андрей.

— Следующее: психологическое воздействие, которое оказывает та или иная музыка, — продолжил я, — Какие эмоции она вызывает. В этом тоже есть определенный расчет. Можно взять такой аккорд — и вызвать одну эмоцию. Можно взять другой аккорд — и вызвать совсем другую эмоцию. Даже элементарный пример с мажором-минором. Если грамотно к этому подходить — можно заставить испытывать людей определенные, нужные тебе, эмоции. Как вон, например, все эти гимны делаются. Тот же гимн Советского Союза. По-любому его, наверное, делал профессионал. Он сделан так, чтобы специально вызывать у людей определенные эмоции, патриотические чувства. Это элементарные принципы управления человеком. Почему при тоталитарном режиме искусство всегда используется в качестве пропаганды и на него вводится цензура? Потому, что если грамотно просчитать этот момент, можно получить вполне конкретные результаты, заставить человека испытывать те или иные эмоции, и заставить поступать определенным образом, управляя его поведением. Большинство авторов песен не особо задумываются над психологическим воздействием своей песни, но есть те, кто продумывает этот момент. Например, правительство парится за такие вещи. И с помощью определенного психологического воздействия музыки на человека — можно заставлять его поступать определенным образом. В этом тоже есть мастерство, а соответственно и профессионализм.

Андрей состроил какую-то странную гримассу, видимо, впервые в жизни задумавшись над таким аспектом в вопросе музыки.

— Ну… Чо-то как-то… Ну допустим, — произнес он неуверенно.

— Вот, уже три критерия.

— Два с половиной.

— Да иди ты в жопу.

— Ладно, давай дальше.

— Тааак… — задумался я, судорожно ковыряясь в своем сознании, — Значит… Еще такая фигня есть — когда продюссер делает какой-то проект, он, как правило, расчитывает на какую-то определенную аудиторию. То есть если ему нужно, чтобы эту музыку слушало быдло — он делает ее, учитывая то, что нравится именно этой категории людей. Если ему нужно, чтобы музыку слушали взрослые люди с философским образом мыслей — он делает другую музыку. Если ему нужно, чтобы его проект слушали маленькие девочки подростки — он зовет Диму Иплана. А потом стригет с народа деньги. А когда ему не хватает на такую же яхту, как у Абрамовича — он кричит, что пираты козлы и не дают исполнителям честно зарабатывать деньги, и пытается подгрести под себя всю индустрию. В этом тоже есть расчет и, соответственно, тоже определенный профессионализм.

Мы продолжали идти и Андрей продолжал кривить рожи, как бы думая, соглашаться ему с моими словами или нет, понимая при этом, что на определенные моменты он все равно возразить не может.

— Вот я тебе уже четыре критерия привел. И это — так, с ходу только, для начала. Их реально больше.

— Какие четыре? — ответил Андрей, — Три еще только. Да и то последний, я еще думаю, принимать или нет.

— Вот ты опух-то, а, — отреагировал я, — Четыре критерия я тебе зафигачил.

— Да три там с половиной… Даже два.

— Да конечно… Иди ты нафиг. Есть такое понятие как качество в музыке. Просто люди по разным причинам музыку слушают. Она может нравиться им по разным причинам. Песня может быть объективно говном, но если в тексте поднимается, пусть и не глубоко раскрываясь, какая-то тема, близкая определенной категории или группе людей — то эти люди будут ее слушать. А другая группа людей ее слушать уже не будет. А есть музыка, которую слушают только под бухалово. А иногда еще музыку сочетают со стриптизом — это ваще отдельная тема. Все понимают, что музыка говно, и по-другому ее слушать не будут, поэтому придумывают что-то еще.

Наступила пауза в нашем споре.

А потом я вспомнил, что я еще должен был непременно сказать Андрею.

— Ха!… Я понимаю, кстати, о чем ты говоришь, — заметил я, — Ты хочешь как бы сказать, что профессионализм и техника игры, мастерство — это не главное. Ты интуитивно понимаешь это и хочешь именно это сказать. В этом ты как бы прав отчасти. Очень большое значение имеет именно смысл как бы, глубина. То есть исполнитель может не обладать охрененной техникой игры на инструменте — но если ему есть, что сказать этому миру, если он может ему что-то дать, если у него у самого есть какая-то искренность и глубина какая-то — то он может добиться больших успехов, потому что люди будут просто обращать внимание на содержание его песен и на идею. Ты пытаешься вот это сказать. Но ты как бы не совсем правильно это выражаешь. Понятия качества и профессионализма в искусстве существуют, просто все это несколько сложнее.

Мы еще некоторое время терли за эту тему, и все закончилось в результате:

— Ну, хорошо, давай, приведи мне пример некачественной музыки, — потребовал Андрей.

Я задумался.

— Хорошо. Вот помнишь, когда наша группа только начинала играть в церкви? Когда мы только-только образовались? Вот это пример некачественной музыки.

— Нда-а-а, блин… — рассмеялся Андрей, — Жесть ваще. Абзац просто… Я-то думал, что ты начнешь там приводить в пример какие-нибудь, там, группы "Стрелки" или всякие там попсовые коллективы… А так-то да… Даже и не поспоришь… Жесть…

Понимая, что на это Андрею нечего возразить, тему посчитали закрытой, однако позже мы еще часто возвращались к ней в течение всего нашего разговора, и она всплывала с определенной периодичностью.

Пройдясь по скверу и выйдя потом на кривые улицы студенческого микрорайона, мы через некоторое время свернули к дороге, уводящей все дальше от центра города, и ведущей в обустроенную лесопарковую зону, к небольшому озеру.

— …Это, знаешь, как с иными языками…

— А что с иными языками?

— Знаешь, что это такое?

— Ну…