На второй раз он уже пустил стрелу. Не по мишени, просто так.

Стрела улетела далеко. Кажется, дальше даже, чем на сорок метров.

Антон победно взвизгнул.

То есть он хотел проорать что-то оглушительное, индейское. Знай, мол, наших! Но голос отчего-то сорвался.

Правда, внимания на это никто не обратил. Для приятелей это не имело никакого значения — они же не знали, как на родине у пришельцев возвещают о победе. А помогавшая прикручивать к стреле перья Алина лишь озабоченно посмотрела на друга.

Для неё он всё ещё оставался раненым.

Потом пошли вниз тренироваться.

Интересно, что, несмотря на первую неудачу и неучастие в физических испытаниях оружия, авторитет Антона под сомнение никто не ставил. Молодые арруги с уважением слушали его указания, как готовиться, как целиться, как стрелять, — хотя, казалось бы, он как раз своей стрельбою права на командование и не завоевал.

Но его всё равно слушались. Особенно после того, как посоветовал Урргу обмотать левую кисть шкурой — чтобы тетива не так больно била по большому пальцу. Ничего не было сказано, но, похоже, его друзья пришли к выводу, что Антон разбирается в вопросе. А сам не стреляет лишь потому, что ранен и спиной не полностью владеет.

Эх, если бы действительно разбираться! А то ведь полдня ушло, пока вообще приноровились стрелы в нужное место выпускать! Всё они норовили улететь куда угодно, только не в многострадальную заячью шкуру!

Единственное, что помогало осваивать относительно быстро процесс, — отличная охотничья подготовка обоих арругов. Всё же они были именно что охотники, не раз уже ходившие с взрослыми в поиск. А главное — с самого малого возраста тренировавшиеся в воинских умениях. То есть глазомер и расчёт были у них на уровне. И сила, само собой.

В общем, забавный их союз не годного к делу "знатока", пытливого малолетки и сильного исполнителя продвигался вперёд в освоении нового оружия быстрее, нежели рассчитывал до предела разочарованный первым своим опытом Антон. Но, конечно, медленнее, чем он полагал ранее, пребывая в прежней своей самонадеянности.

Но именно упрямые попытки усовершенствовать умение обращаться с луком и "реабилитировали" это оружие в глазах взрослых охотников. Когда те вернулись после дневной отлучки с тушей очередной косули, двое из них, включая неизменно интересовавшегося Антоновыми успехами Грура, подошли к мальчишкам.

Как раз в это время Уррг сумел дважды особенно удачно поразить заячью шкуру. Правда, не с сорока шагов, а с тридцати, но и это оказалось достаточно зрелищно.

Грур тут же отобрал у него лук, решил снова проверить его на прочность. Остался, похоже, удовлетворён результатом. Затем наложил стрелу на тетиву. Между прочим, отметил про себя Антон, у его молодого друга это получалось гораздо лучше. И результат был закономерен: охотник запулил стрелу хоть и далеко, зато совсем неточно. Удивился. Попробовал ещё раз. Снова удивился. Потребовал объяснений от Антона и Уррга. Те показали, как обращаться со стрелой, как целиться. Уррг, кстати, делал это теперь лучше, чем его приятель-"рюдь".

Грур выстрелил снова. Уже лучше.

Потом то же захотел проделать второй воин. Снова началось с неудач. Но главное свершилось — взрослые охотники почувствовали, что в их руки попало что-то перспективное. Нужно только его освоить. Но им ли не смочь этого сделать — им, умеющим подрезать сухожилия мамонтам?

* * *

Бракосочетание прошло, по законам гор, замечательно…

В процессе приняли живейшее участие вида Да и вождь Яли. Второй вождь Ваху со своей бандой ограничились наблюдением со стороны.

Вида Да выбрал невесту. Ту самую девчонку по имени Вамано — так оно правильно звучало. Договорился с её родителями. Тут нужен был выкуп, и дед, как покровитель жениха, отдал им какую-то ценную каменюку и пообещал ту самую свинью, которую сразу же добудет зять.

Со своей стороны, родители невесты обязались предоставить молодым отдельно стоящее жильё. Выглядело это жильё набором шкур. Несущие конструкции — длинные ровные палки — Саша должен был сам нарубить в лесу.

Работать с каменным топором его учил один из присных виды — забавный шепелявый парень. Сашке, не успевшему в совершенстве освоить язык аборигенов за эти несколько дней, было крайне тяжело понимать этого "фефеку". Звали его Дули. Почти Дулитл, ага.

Да и обращаться с каменным топориком было на редкость непривычно. На даче-то Саша, бывало, баловался колкою дров для камина. Но именно — баловался: под контролем отца и так, не по-настоящему. По-настоящему не получалось. То по дровяшке не так попадал, то, попав, разрубить не мог.

А тут техника и вовсе непривычная. Тут не рубили, а, скорее, резали. Камень на палке был изделием капризным, как влитой на топорище не держался, вес в нём распределялся непонятно как. Следствием было то, чтопри ударе в одно место дважды не попадёшь. Так что основным умением лесоруба было — за два-три удара нащупать структуру волокон дерева, а дальше уже больше расщеплять, нежели рубить.

За приготовлениями же к свадьбе Саша наблюдал с совершенно отстранённым интересом. Так, будто не его это и касалось. Словно он был космонавтом, наблюдающим быт аборигенов на новооткрытой планете. Будто не он возился, каменный топор осваивая, что-то там говорил, что-то делал, — а некто сторонний. За которым просто прикольно наблюдать.

Вот его ведут к невесте — показывать приданое. За делегацией, как водится, тащится толпа из половины жителей посёлка. Смущённую Вамано демонстрируют жениху. Потом отправляют в тёмный угол — есть и такой в круглом в плане жилище. Затем демонстрируют жениху платье замужней женщины. Не голую, дескать, замуж отдаём. Девчонкам незамужним платья не полагается — они бегают до свадьбы в одних юбках. Несмотря на то, что у более взрослых из них что-то даже появляется на груди. Вон как у Вамано — два кукиша торчат. Никто такой наготы не стесняется. Сашка тоже, в принципе, стесняться перестал. Хотя обращает внимание, чего уж…

Платье, правда, не совсем готово. Слишком уж неожиданно свадьба обрушилась. Сшить-то его сшили, но его ж ещё расписать-обузорить надо. Но это, заверяют жениха, вот-вот тоже сделают…

Затем его тащат в другое место. Здесь попечением виды Да для мальчика изготовлено новое копьё. Брать его пока рано, получит он оружие, когда будет принят в воины. Но потрогать, прикинуть по руке — это пожалуйста. Это даже необходимо.

И так далее. Торопится вида Да, нужно ему представителя дружественных покойничков на весы внутриполитического расклада бросить. Хотя, к примеру, сам Саша не торопился бы это делать. Вон какие взгляды бросает на него второй вождь. Опять же — после столкновения в воинской избе дружелюбие его по отношению к пришельцу отнюдь не выросло.

Саша тогда, как обычно, занял то место, которое выгрыз себе в самый первый день — возле вождя Яли, но независимое. Ваху, в отличие от других вождей, не стерпел, что приблудный покойник занял позицию не по праву. Шипел и плевался, высказываясь по этому поводу. Даже попытался стащить Сашку со спорного места. Тот не дался, засадил Ваху пяткой по голени, вскочил на ноги и достал нож. В первый раз за всё время. Раньше боялся, что дурачки местные всё же разгадают секрет, куда прячется и откуда появляется "острый камень". Но тут всё вышло быстро, на автомате. Нащупал оружие, выхватил, поддел ногтем лезвие — и вот уже стальное остриё хищно скалится прямо в лицо второму вождю. Главное — самому Сашке страха не показать, чтобы рука не дрожала.

Так он и сам скалился под стать ножу.

Удивился Ваху. Действительно удачно получилось: откуда ни возьмись появилось оружие. Да так вдруг, что действительно задумаешься о том, чего только не умеют эти мёртвые белые предки в полях небесной охоты. Ну, а дальше вмешались Яли, Да, другие вожди.

Отстоял Сашка среди них своё место. Несмотря на то, что по местным канонам даже приближаться к воинскому чуму не имел права. Удачно попал в политическую трещину между местными силами, что называется. Но надо быть осторожным и сильно везучим, чтобы они тебя в этой трещине не раздавили…