— Глупый, ты разве не понял? Я любила тебя, еще когда была совсем девчонкой, а вы с Мери еще только поженились. Я тебя все эти годы любила и так ревновала к сестре, что, кажется, готова была убить ее. Сколько раз я была близка к тому, чтобы броситься к тебе на шею и сказать, что хочу тебя. А ты все никак не мог решиться ...
Фред хмыкнул и плеснул себе в лицо пригоршню воды, чтобы скрыть смущение.
— Но ведь я же знал, что у тебя еще никого не было, — Мери говорила мне. Как же я мог?
— Я так и подумала, что тебя это будет останавливать. Я уж хотела завести с кем-нибудь из одноклассников бурный роман, чтобы тебе от этом стало известно и ты перестал бы считать меня недотрогой.
— И ты пошла бы на это только ради меня? — изумился Дэвис, даже перестал плыть.
— Почему же только ради тебя? — возразила Бэт с воркующим смехом, которого он никогда раньше от нее не слышал. — В основном я сделала это ради себя, а не ради тебя. Но я рада, что тебе было тоже хорошо.
Когда они вышли из воды, Мери встревожено окликнула их:
— Эй, чемпионы, вы заставили меня волноваться — до острова не меньше полумили. Что это на вас нашло?
На Дэвиса вдруг напал какой-то ступор, и он никак не мог найти, что ответить. Но Бэт легко отшутилась, сказав, что хотела проверить Фреда,— хватит ли у него смелости на такой дальний заплыв.
— Ну и как он держался? — поинтересовалась Мери.
— О-о, он вел себя молодцом, почти не боялся.
Дэвис невольно покраснел и отвернулся. Черт знает, в какую двусмысленную ситуацию он попал теперь. Все-таки Бэт — родная сестра Мери, к тому же младшая. А вдруг она из чувства соперничества похвастается перед старшей сестрой своей победой? Или, того хуже, покается перед ней за происшедшее и свалит всю вину на него?
От постоянного беспокойства и нахлынувших мыслей он настолько изнервничался, что уже стал всерьез подумывать самому признаться во всем жене, попросить прощения за свое временное помрачение ума и поклясться, что и взгляда на Бэт теперь не бросит.
Но через пару дней Мери улетела в Чикаго к известному гомеопату, а Бэт в тот же вечер, когда Фред уже лег, без стука вошла в его спальню и, сбросив с себя у двери пеньюар, уверенно шагнула к его кровати. Бэт взяла руку Фреда и положила себе на живот, где узкая белая полоска атласной кожи резко выделялась на фоне темно-золотистого загара. Дэвис почувствовал, как упруго напряглось ее тело под его рукой, и, делая последнюю жалкую попытку, заведомо обреченную на поражение, неуверенно попросил:
— Бэт, давай попробуем забыть этот остров, оставим все как было раньше.
Бэт засмеялась этим своим новым, тихим смехом и крепче прижала к себе его ладонь.
— Такой большой, а трусишь,—ласково прошептала она, сбрасывая свободный рукой с Фреда одеяло. — Не бойся, моя сестрица ничего не узнает, если ты сам ей об этом не скажешь.
Наутро Дэвис позвонил в свой офис и сказал, что берет недельный отпуск. Это была совершенно безумная неделя, когда дни, полные изнурительных ласк в полумраке за плотно задернутыми шторами мешались с бессонными ночами, когда прохладное дыхание ветерка, залетевшего через настежь распахнутые окна, касалось влажной кожи истомленных тел, и мужчина и женщина, ненадолго разомкнувшие объятия, вздрагивали во сне.
Через неделю, промелькнувшую как один час, Мери вернулась от врача из Чикаго. А еще через неделю она погибла в горах во время восхождения.
Стоунвилл встретил Майкла Ричардса солнцем и теплом, хотя из Мильтауна он улетал под проливным дождем ... "Все сдвинулось на земле, — думал он, пока такси везло его из аэропорта в город, — в Джорджии проливной дождь, а в Монтане сухо и тепло. Наверное, правду пишут, что климат меняется".
Ричардc отпустил такси в центре города•и пешком дошел до красного с белыми колоннами здания художественного центра, где Сэди занималась в изостудии. Слева от здания полускрытая кустами можжевельника стояла красная "ланчия". Ричардc открыл переднюю дверцу и плюхнулся на сиденье.
— Привет, Роберт, — негромко сказал он.
Бом Томпсон перекатил во рту жвачку и, не отвечая на приветствие, мрачно спросил:
— Зачем звали?
— Вот тебе на, — притворно удивился Ричардc, позвонивший Бобу из аэропорта, — я прилетел из другого города с важными новостями, касающимися непосредственно тебя, а ты со мной даже поздороваться не хочешь. "Зачем звали?" — это все, что ты можешь мне сказать?
— Я вам уже все сказал в прошлый раз, — буркнул Боб Томпсон, глядя в сторону.
— Ну что же, все так все, — миролюбиво согласился детектив. — Ты сделал в полиции заявление, что нечаянно столкнул с шоссе "линкольн" Дэвида Пиркса?
— Они сказали, что, может быть, все обойдется без суда, — ответил Боб и впервые с начала разговора посмотрел Ричардсу прямо в лицо.
— Так это просто прекрасно, если обойдется без суда. Я тоже надеюсь, что так все и будет, только в твоем деле есть маленькая деталь, которая может испортить тебе всю обедню.
— Какая еще деталь? — Глаза Боба Томпсона забегали.
— А ты не догадываешься? Ну что ж, я тебе объясню, но для этого нам нужно сейчас повторить твой маршрут в тот день, девятого августа, когда ты гнался за "линкольном".
— И что потом?
— А потом на развилке я тебе все объясню. Только у меня мало времени, поэтому езжай побыстрее.
С минуту Боб думал, мучительно морща лоб, но так и не понял, где здесь подвох. Отказывать детективу в просьбе у него не было оснований, ведь стоило тому сделать заявление в полицию, что "форд" на стоянке у отеля "Альпинист" сжег Боб, как его положение сильно осложнится. Он еще раз изучающе посмотрел на простоватое лицо детектива и сказал:
— Ну хорошо, я поеду тем же маршрутом.
Машина рванулась с места, на перекрестке повернула направо, затем налево, вдоль по Мэйн-стрит до федерального шоссе, потом еще пару миль по шоссе. Здесь Боб Томпсон, разворачивая машину, ткнул пальцем в прямое, как стрела, полотно дороги и бросил своему спутнику:
— Отсюда я повернул назад, потому что их не было впереди до самого горизонта.
Он надавил на педаль газа, и машина устремилась обратно в город. Немного не доезжая до городской черты, он обогнул Стоунвилл слева и выехал на дорогу, ведущую в горы. Через пятнадцать минут "ланчия" остановилась на развилке. Боб повернулся к своему спутнику и, когда тот демонстративно посмотрел на часы, вдруг все понял. Его опять провели, он сам сунул голову в ловушку. Холодно усмехаясь, детектив постукивал пальцем по стеклу своих часов. Теперь он уже совсем не казался Бобу простоватым.
— Не сходятся у тебя концы с концами в твоем рассказе, Боб. Ты мне говорил, да и в полиции наверняка письменно изложил, что гнал сюда от художественного центра, нигде не останавливаясь. Только что ты повторил этот маршрут, и он занял у тебя всего двадцать восемь минут. Сэди Дэвис после занятий вышла из художественного центра ровно в восемнадцать тридцать и почти сразу села в "линкольн" Пиркса. Ты, спустя самое большее три минуты, рванулся вслед за ними на своей машине, выше развилки нагнал "линкольн", в котором уже не было Сэди, и на повороте случайно столкнулся с ним. Так?
— Так, — обреченно выдохнул Боб Томпсон, решивший отстаивать свою версию случившегося до последнего.
— Значит, это столкновение должно было произойти в девятнадцать часов, самое позднее — в девятнадцать десять. Так?
— Ну так.
— Как же тогда получилось, что и разбитый наручный "Ролекс" Пиркса и часы на приборном щитке его машины остановились в девятнадцать двадцать семь? На что у тебя ушли эти семнадцать минут? Может быть, ты по дороге в кафе заезжал? Или во время погони за "линкольном" у тебя так прихватило живот, что пришлось где-то останавливать машину на семнадцать минут? Ну что ж, попробуй рассказать это в полиции и в суде, может быть, они тебе и поверят, но я в этом сильно сомневаюсь.
В машине повисло молчание. Ричардc смотрел на ищущего выход мальчишку, и ему было его даже жалко. Наконец на лице Боба медленно проступило выражение безнадежности.
