— Куда отсюда можно двинуть? — спросил Дрой. Кивнул в сторону сизых силуэтов кривых мостков:

— Это же и есть Гавань, как я понимаю?

— Да, — подтвердил Лёвка. — Отсюда можно пойти тремя путями: через могильник, к улице Миражей и в Гавань. Мы никого не встретили, поэтому остаются два варианта. И лучше бы эти кто-то потопали к могильнику, иначе возле воды нас ждет засада.

Дрой осклабился:

— Есть и плюсы: хоть по людям постреляем, а то по птичкам — как-то неспортивно.

— Циник, — печально произнес Зеленый и побренчал тетивой арбалета.

Мы направились в сторону мутно-болотной плашки, видневшейся за береговой полосой.

Тихая Гавань была действительно тиха. В этом месте река совершала поворот, образуя широкую заводь, в которой когда-то находился небольшой причал и дом рыбака. Теперь от крепких конструкций осталась бревенчатая труха да ржавый скелет из сваренных труб, горчащий над мертвой водой. Течения в самой заводи практически не было, поэтому казалось, будто темная масса застыла под глянцевитой пленкой. Но за мысом картина кардинально менялась. Там течение имелось, и нехилое. В фарватере из-за неровности дна образовывалась турбулентность: самый настоящий омут очаровывал путников своей смертельной красотой. Воронка держалась на одном и том же месте уже не первый год, и некоторые ученые предполагали, что в глубине обжилась какая-то мощная аномалия. Исследовать омут никто не решался, да и смысла в подобном геройстве особого не было. Бурлит и пусть себе бурлит — главное, на прохожих не бросается.

У останков причала торчали мостки, отстроенные несколько лет назад неизвестно кем и без уловимой цели. Ведь рыбы в здешних водах давным-давно не водилось, ну а купаться в ядовитой луже решился бы только умалишенный мутант. Говаривали, правда, будто по ночам от этих мостков исходит призрачное свечение, и, если подойти близко-близко, можно увидеть, как возле них плещутся те, кто их соорудил. Байки, понятное дело, причем довольно нелепые — я бы и в серьезном подпитии в такой бред не поверил. Но главной достопримечательностью Тихой Гавани были вовсе не мостки и не таинственная червоточина омута. Основным объектом споров и домыслов оставался корабль. Накренившийся на правый борт баркас «Федерация» стоял на каменистом мысе, окруженный пугающим ореолом легенд и таким мощным радиационным фоном, что приблизиться к нему не решались даже ученые в продвинутой экипировке. Количество схваченных рентген на единицу времени было столь чудовищно, что надевай хоть броню «Тигр», увешанную «пузырями» да «вывертами», — прошибало влет. Дозиметры зашкаливали. Даже на расстоянии полусотни метров от судна фонило что в твоем реакторе. Откуда взялась «Федерация» здесь, в южном рукаве Припяти, — никто не ведал. Скорее всего корабль принесло из северных водосборников и прибило течением. Складывалось впечатление, будто баркас полон урана или плутония, но несколько искателей, рискнувших шустро поживиться грузом, вернулись ни с чем. Трюм был пуст.

А еще говаривали, что «Федерацию» занесло в эти края по Днепру аж из Черного моря. Кажется, лет пять назад один из бывших моряков, заделавшийся сталкером, распустил слухи, будто сама пучина отвергла проклятый промысловый корабль и отправила его в долгое путешествие супротив течения в Тихую Гавань, а команду обрекла на утопление у призрачных рыбацких мостков. Столь суровое наказание «Федерация» заслужила якобы потому, что капитан был настоящим пиратом: кроме ловли рыбы, он выслеживал отбившиеся от регаты яхты, грабил их владельцев и пускал ко дну. Сказка оказалась красивой и пошла в народ, быстро став одной из многих тем для разговоров во время нетрезвых посиделок.

Лично меня больше всего веселило несоответствие пафосного названия и неказистого внешнего вида суденышка, которое хоть и выглядело крепким, но уж никак не тянуло на целое союзное государство.

Возле мостков мы остановились. Потемневшие доски висели над гладью, покрытой радужной пленкой. Вода замерла, как под тончайшим стеклом, боясь, что ее спокойствие вот-вот потревожат.

— Мазут? — удивился Гост

— Солярка, — поправил Лёвка.

Он внимательно оглядел скользкие валуны, пригнувшись, словно пёс, ищущий след. Прошел вдоль берега, остановился возле основания мыса и обернулся.

— Нас едва не опередили.

— Ты говорил о плавсредстве, что волшебным образом доставит нас к Припяти, — напомнил Дрой. — Или мы опоздали на рейсовый кораблик?

Лёвка проигнорировал вопрос — к этой его дурацкой привычке я уже стал привыкать.

— Глядите на следы, — сказал он, указывая на еле заметные отпечатки узких шин.

— Мопеды, что ль? — подходя ближе, спросил Зеленый. Парень покачал головой.

— Велик. Один. Следы ведут в разные стороны. Вот, смотри на рисунок протектора. Кто-то подбирался к баркасу, но свалил незадолго до нашего прихода.

— И костер бросил впопыхах, — задумчиво произнес Гост, опершись на «Потрошитель», как на посох.

— Да, — кивнул Лёвка. — Видимо, горе-велосипедисту в голову пришел тот же план, что мне, но силенок не хватило в одну харю многотонную махину на воду спустить. Он и свалил несолоно хлебавши.

— Какую махину? — непонимающе уточнил Дрой.

— Вот эту, — сказал Лёвка и мотнул головой в сторону «Федерации». Он посмотрел на Дроя и пожал плечами: — Здесь других нет.

Пауза длилась секунд десять. Все соображали. Мне показалось, что мозг Дроя аж поскрипывает от напряжения, пока там цепляются друг за дружку извилины и логические звенья выстаиваются в правильный узор.

— Не понял, — наконец сдался он.

Видно, узор не сложился.

— Чего ты не понял, — проговорил Зеленый, осторожно косясь на Лёвку, словно на сумасшедшего. — Кажется, нас сватают на борт вот этого радиоактивного корыта.

— Оно не радиоактивно, — возмутился Лёвка.

— И на ходу? — подначил я его.

— Именно. Разве я вам не объяснил?

— Нет, ничего ты нам не объяснил.

— У этого баркаса обычный для здешних объектов радиационный фон.

— А счетчики Гейгера врут?

— Да.

Я умолк и обернулся за поддержкой к сталкерам. Собственные аргументы кончились. Как растолковать парню, что не все приборы ошибаются? Башковитые обитатели станции на Янтаре неоднократно делали замеры возле «Федерации» и пользовались не бирюльками вроде наших ПДА системы «пять в одном», а серьезными научно-измерительными хреновинами.

Гост стащил маску, шумно высморкался в носовой платок и подытожил:

— Похоже, мы зря сюда пёрлись.

— Большинство проблем у олдскульных сталкерюг возникают от косности мышления и стереотипной зависимости, — выдал Лёвка.

— Я тебе сейчас «фанеру» пробью, — пообещал Дрой, наливаясь кровью. — Мигом уразумеешь, как у меня с костностью в кулаках.

— В этом слове нет буквы «т», — поправил его парень. — Не кипятись, я сейчас все объясню доступным даже для тебя языком.

— По рукам. Но если вдруг не пойму — зашибу.

— Одной из характеристик счетчика Гейгера является зависимость его радиационной чувствительности от энергии ионизирующих частиц.

— Зашибу, — напомнил Дрой. — Физику преподавать иди знаешь куда…

— Да погодь ты! — одернул его Зеленый. Уточнил у Лёвки: — Если мне память не изменяет, на профессиональном жаргоне график этой зависимости называют «ходом с жесткостью»?

— Приятно иметь дело с образованной личностью, — кивнул парень.

Глаза Дроя налились кровью, взгляд потемнел. Ох, зря малой на рожон лезет — еще пару подобных ремарок, и останемся без проводника. Причем сам Лёвка попросту игнорирует взбешенного Дроя. Либо он донельзя глуп, либо заряжен на победу гораздо серьезней, чем все мы думаем. И второй вариант выглядит куда достовернее.

— Когда я впервые попал в Тихую Гавань, — продолжил Лёвка, — меня удивил один факт. Почему болты, которые я швырял возле жутко фонящего корабля, после вынесения из зоны активности не излучали? Я свинтил с палубы пару деталей, утащил подальше, проверил: обычный фон. Один очевидный факт противоречил другому не менее очевидному, а в Зоне это означает…