Начальник станции ответил: «Никогда не слышал. Никто с такими именами не появлялся здесь. Но вы можете прогуляться вокруг, посмотреть; имеется всего несколько святых, играющих на своих арфах «Аллилуйя, Аллилуйя» -- никакой другой работы. Всем скучно».

Так, он отправился осмотреться... Никто не работал, поскольку в раю вам не требуется пища. Все были так печальны, поскольку в раю вы не можете иметь какие- либо развлечения. Никаких вечеринок или выходов куда- нибудь -- никаких ресторанов, нет даже Зорбы Будды! Все было так уныло и грязно, с отвратительным запахом. Он поспешил обратно на стадию и спросил там: «Имеется ли поезд непосредственно в ад отсюда?» Начальник станции ответил: «Поезд сейчас отправляется, входите».

Так он отправился в ад и был удивлен - пышная зелень, такие красивые розы, пруды с цветами и лебедями. Вся станция выглядела как свежевыкрашенная. Он сказал: «Странно! Тут должен быть рай, но прямо на крыше неоновым светом написано -- «Ад»». Он вышел из поезда, его встретил начальник станции, очень милый и красивый парень, собирающийся уходить на площадку для игры в гольф.

Архиепископ воскликнул: «Гольф? В аду?» Парень заметил: «Эти люди -- Гаутама Будда, Лао Цзы, Сократ, Пифагор, Гераклит, Бодхидхарма -- пришли сюда и изменили всю обстановку. Раньше здесь было очень грязно, а теперь у нас лучшая площадка для игры в гольф во всем мире, лучшие розы, лучшая еда. Пройдись! Смотри, там в поле Сократ сеет семена».

Он увидел Сократа, который выглядел таким красивым, здоровым, молодым, каким он никогда не был. Он спросил о Гаутаме Будде.

Сократ ответил: «Посмотри под тем деревом. Он медитирует. Но с тех пор как он пришел, воздух кругом наполнен ароматом его медитаций. Ты найдешь здесь всех великих людей».

«А как, -- спросил архиепископ, - насчет грешников?» Начальник станции ответил: «Мы не знаем никаких грешников. С тех пор как эти люди пришли сюда, они трансформировали всех грешников в саньясинов. Ад больше не соответствует старым представлениям. Вы же не знаете меня - раньше я был дьяволом! Теперь они назначили меня главным станционным начальником. И так много людей прибывает, что мы используем не одну станцию, а двенадцать станций. Повсюду в аду прекрасные станции -- сады, лужайки, красивые дома... А с тех пор как ученые стали приходить, у нас появилось электричество, экологическая программа. Они не позволяют мне рубить деревья для адского костра - они добились кондиционирования воздуха во всем аду!»

В этот момент архиепископ очнулся и воскликнул: «Боже мой! Какой сон!» Он увидел, что люди стали собираться, и первым вошел Эдмунд Берк. Архиепископ был честным человеком, он сказал: «Я не знаю ответа, но я видел такой сон. Я перескажу сон, и вы сможете сделать вывод, желанный для вас».

Это не вопрос веры в Бога, в Христа, в Кришну, в Раму... Это вопрос существования медитирующей личности, когда все, что вы делаете, является добродетельным. Исключительно через медитацию -- цветы добродетели, вечные цветы добра, любви, смеха.

Таким образом, когда Якусан сказал монаху: «Сейчас ты моешь эту каменную статую, а можешь ли ты вымыть то?», он должен был указать на сердце, самую суть монаха.

Сомпю ответил: «Пожалуйста, получите то и принесите его мне».

Он сказал: «Я не знаю, на кого вы указываете во мне; но, пожалуйста, вытащите его».

...Когда я смотрел на Сомпю, я подумал о «шампуне», поскольку шампунь является необходимой вещью для мытья. Так, я буду звать его «Шампунь».

Шампунь ответил: «Пожалуйста, получите то и принесите его мне. Я вымою его хорошо».

Мастер ничего не сказал. То, что спрятано внутри вас, вам не доставят. Только вы можете отправиться туда Вы задаете абсурдный вопрос. Наступило молчание. Мастер, должно быть, подумал: «Этот человек еще не готов».

В другой раз, когда Якусан сидел, к нему подошел моих и спросил: «Ошо, вы сидите молча, о чем вы думаете?» Вот как бы спросили обычные люди. Если вы сидите молча, они спросят: «О чем вы думаете?» -- поскольку люди делают это постоянно. «Возможно, существует серьезная проблема, которую вы решаете? Или некоторое беспокойство, с которым вы пытаетесь справиться?. О чем вы думаете?»

Якусан ответил: «Я думаю о немыслимом».

Он говорит: «Я не думаю. Я лишь существую и смотрю на немыслимое. Вы не можете думать об этом; это не мысль и не вещь. Это ощущение, вкус».

Вы пробуете что-то сладкое. Что вы можете сказать о сладости? Вы скажете: «Сладость есть сладость». Но это не ответ. Все, что вы можете сделать, так это дать другому человеку маленькую конфетку попробовать и сказать ему: «Вот это сладость».

Ощущения, особенно глубокие переживания, далеко от языка, от мысли, от разума. Размышление о немыслимом вообще не является мышлением, а есть созерцание ясности внутри вас.

Монах сказал: «Как вы думаете о немыслимом?» Он не смог понять. Он думал: «Возможно, имеется что-то немыслимое, о чем он думает. Если это есть немыслимое, то как вы можете думать об этом?» -- «Как вы думаете о немыслимом?

Якусан ответил: «Не думая».

Вот путь мышления о немыслимом: прекращение мышления. Просто быть в пространстве медитации, совершенно безмолвно. Даже ни одна мысль не проскочит по экрану вашего разума -- только чистый экран, и неожиданно вы станете способны видеть вечный, абсолютный, иной мир, который совершенно невозможно описать языком.

Когда Якусан был близок к смерти, он выкрикнул: «Зал падает! Зал падает!»

Монахи принесли разные вещи и начали подпирать его. Якусан вскинул свои руки и сказал: «Никто из вас не понял, что я имел в виду!» .

Он не говорил о зале, он говорил о себе: «Мое тело, где я жил в течение многих лет, рассыпается на части. Пришел момент моего ухода».

Но Дзен всегда использует символы, а те монахи вели себя как обычные люди. Они не смогли увидеть того, что это не зал падает... Но поскольку Мастер говорит, что зал падает, возможно, он предсказывает будущую катастрофу. Так, они начали ставить подпорки, чтобы крыша зала не упала.

А бедный Якусан вскинул свои руки в полном отчаянии: «Никто из sac не понял, что я имел в виду! Я рассыпаюсь. Тело, которое было моим домом, рассыпается. Вскоре я полечу на крыльях в вечное небо». И, сказав это, он умер. Это были его последние слова: «Никто из вас не понял, что я имел в виду!»

Очень редко бывает, что мастера понимают; наиболее вероятно, что его понимают неправильно. Только очень мало людей обладают таким мужеством и такой остротой глубочайшего внутреннего пространства, что они могут понять мастера. Понять мастера значит понять всю загадочность существования.

После посещения похорон Иккую написал:

Он говорит: «На похоронах тело сжигается, и люди стоят вокруг погребального костра, но никто не сознает того, что сжигается не только это тело. Это не исключение, это правило. Ваше тело также будет сожжено на погребальном костре».

Этот дом не вечен. Этот материальный дом может разрушиться в любой момент. Тогда почему люди говорят: «Хорошо жить в нем -- хорошо жить в этом теле? Почему люди говорят это, когда тело всего лишь - каркас, доставляющий нас от колыбели до могилы?

Жить в теле – это так мало. Быть в теле, но быть в качестве свидетеля, чтобы знать что «это не я» -- это великолепное ощущение. Вы отказываетесь от тела, даже когда вы живы; вы отказываетесь от разума, даже когда вы живы. Таким образом, когда смерть приходит, онa не может забрать что-либо у вас, поскольку вы отбросили все, что она могла взять, и вы спасли вечное, чего она не может коснуться.

Это абсолютно существенно для каждого разумного человека: прежде чем смерть придет, ему должно быть совершенно ясно, что он не тело и не ум, а лишь чистое сознание.