ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Лебедкина и Николай.
Николай (кланяясь). Чему обязан счастием?..
Лебедкина. Уж скажите лучше: блаженством.
Николай (сухо). Что прикажете?
Лебедкина. Ничего не прикажу. Хотите кататься?
Николай. Что такое? Не понимаю.
Лебедкина. Очень просто, я хочу прокатиться и приглашаю вас с собой.
Николай. И вы не нашли никого, кроме меня? Кажется, у вас в провожатых недостатка нет.
Лебедкина. Ну, положим, что это мой каприз.
Николай. Нынче у вас каприз: приласкать человека, завтра каприз: оттолкнуть, чуть не прогнать его. Как хотите, а уважая себя и желая себе спокойствия, при всей…
Лебедкина. Договаривайте! Я позволяю.
Николай. При всей любви к вам, стараешься быть подальше от ваших капризов.
Лебедкина. Вы не знаете женщин. Их капризами нужно уметь пользоваться; женщина из каприза способна на многое.
Николай. Я не Дон-Жуан.
Лебедкина. Не всё Дон-Жуаны, иногда нравятся и мечтатели, идеалисты. (Помолчав.) Говорят, в Стрельне зимний сад хорош.
Николай. Да, говорят.
Лебедкина. Вот бы съездить.
Николай. Что ж, поезжайте!
Лебедкина. Да ведь Стрельна все-таки трактир, одной ехать неприлично.
Николай. А вдвоем с молодым мужчиной?
Лебедкина. Тоже неприлично. Но я из двух зол всегда выбираю то, которое приятнее. Посидеть под пальмой… и пообедать можно. Чего вы боитесь! Я вас не задержу, я вас обратно домой привезу, я заеду оттуда к вам чай пить. Ну, будьте полюбезнее!
Николай. Пожалуй!
Лебедкина. Ах, милый друг мой, как иногда бывает скучно жить на свете!
Николай. Ну, вам еще можно жить, а мне вот…
Лебедкина. Разве и вы тоже несчастны? Бедненький. А бежите от женщины! Да кто же может так утешить, как женщина? Дайте мне вашу руку!
Николай (подавая руку). Об чем же вы плачете?
Лебедкина. Ах, мой милый друг, как тяжело жить женщине без опоры, без руководителя! Вы не знаете. Я очень несчастна.
Николай. Видно, мне придется вас утешать, а не вам меня.
Лебедкина. О нет! это у меня на одну минуту; я сейчас опять развеселюсь. (Подходит к двери и громко.) Прощайте!
Выходят: Шаблова и Дормедонт и помогают Лебедкиной одеваться.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Лебедкина, Николай, Шаблова, Дормедонт, потом Людмила.
Лебедкина (Шабловой). Я твоего сына беру с собой.
Шаблова. Да возьмите, благо вам удовольствие. Чего он дома-то не видал.
Лебедкина. Мы в парк едем.
Шаблова. Разгуляйтесь! Неужто ж на месте сидеть? Еще мысли в голову полезут. А что за охота думать-то; нам не книги сочинять. От думы-то вред бывает.
Лебедкина (Николаю). Ну, идемте! (Поет из "Периколы".) "Я готова, я готова!"
Николай берет шляпу, повязывает на шею кашне.
Входит Людмила и, не раздеваясь, останавливается у своей двери.
Поживей, поживей, мой милый кавалер! (Шабловой.) Прощай, душа моя! Жди, мы вернемся к тебе чай пить.
Шаблова. Милости прошу.
Уходят: Лебедкина, Николай, Шаблова и Дормедонт.
Людмила. Отец говорит, что богатые люди в наше захолустье за добром не ездят. У меня что-то непокойно сердце; мне кажется, что это посещение не к добру. (Раздевается и подходит к окну.)
Дормедонт возвращается.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Людмила и Дормедонт.
Дормедонт (про себя). Вот случай-то! Вот когда в самый раз. Людмила Герасимовна, не прикажете ли чего папеньке сказать? Я иду, он мне велел в окружной суд приходить.
Людмила. Нет, ничего.
Дормедонт. Людмила Герасимовна, видите?
Людмила. Что?
Дормедонт (указывая на окно). Брат-то, точно барон какой развалился в коляске. Вот стыда-то у человека нет! Ему бы скрываться. Ух, покатили!..
Людмила (садясь у стола). Зачем скрываться?
Дормедонт. От добрых людей, ну и от кредиторов. Ведь его на цугундер, Людмила Герасимовна.
Людмила. Что, что?
Дормедонт. Завтра в яму опустят.
Людмила (с испугом). Как? в какую яму?
Дормедонт. К Воскресенским воротам, за долги: беспременно-с ему сидеть, и долго сидеть. Я сам и исполнительный лист видел, и кормовые представлены; только маменьке не сказываю; что ее беспокоить!
Людмила чуть не падает; облокачивается на стол и поддерживает голову руками.
Да и поделом ему! Конечно, по родству, жаль. Мы с вами, Людмила Герасимовна, станем навещать его - все-таки брат. Калачиков ему будем носить. Так ведь, Людмила Герасимовна? Ай, что такое? Маменька, Людмила Герасимовна умирает!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЛИЦА:
Ш а б л о в а.
Н и к о л а й.
Д о р м е д о н т.
Л ю д м и л а.
Л е б е д к и н а.
Декорация та же.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Людмила сидит у окна, Шаблова стоит подле нее.
Шаблова. Самовар-то весь выкипел. Ишь закатились! Да и то сказать, что им торопиться-то! Сидят проклажаются, едят стерлядей да шампанское пьют. Уж нечего сказать, Варвара Харитоновна пожить умеет, со вкусом женщина. Ну, а моему это на руку: замашки барские, деньжонок нет; а с ней-то и в коляске проедется, и сигару выкурит, развалясь, - будто и в самом деле помещик. А вот и они катят.
Людмила. Сделайте одолжение, Фелицата Антоновна, когда эта дама уедет, скажите мне: мне необходимо поговорить с Николаем Андреичем. Отдохну пойду, я так сегодня устала, много ходила. (Уходит.)
Входят Лебедкина и Николай.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Шаблова, Лебедкина и Николай.
Шаблова (помогая раздеваться Лебедкиной). Ну вот, матушка Варвара Харитоновна, опять я вас вижу. Эко счастье! В день по два раза. И самовар-то, точно знает, для кого поставлен, так-то старается, надселся, кипевши.
Лебедкина. Пей сама, я пила уж.
Шаблова. Да нельзя же! Хоть одну чашечку.
Лебедкина. Погоди, Фелицата Антоновна, не мешай нам; у нас интересный разговор.
Шаблова. Ну, как угодно. Может, после выпьешь, я подожду.
Николай. Людмила Герасимовна дома?
Шаблова. Дома; да ничего, она отдохнуть легла.
Николай (Лебедкиной). Во всяком случае, разговаривайте потише.
Лебедкина. А я тебе на твоего сына жалуюсь, может помочь мне, а не хочет.
Шаблова. Что это ты в самом деле, Николай! Ты меня не стыди перед благодетельницей! Важность-то надобно оставить. Мы для Варвары Харитоновны всё должны… как рабы… не разбирая.
Николай. Хорошо, маменька, хорошо!
Шаблова. Да, кажись… да заставь она меня человека убить - убью для нее, право; а не то что малость какую.
Лебедкина. Полно, Фелицата Антоновна, я шучу.
Шаблова. Да какие шутки! Нет, уж он такой зародился, ничего-то для дому. У нас, матушка, у бедных людей, кто в дом несет, тот и радетель.
Николай. Прежде нужно честно добыть, да потом в дом и нести.
Шаблова. Нет-то мне ничего противней этой твоей философии. Когда твоей чести дождешься-то, а есть-то всякий день хочется; так уж честно ль, не честно ль, а в дом тащить ты обязан.
Лебедкина. Оставь нас на минуту, нам поговорить нужно.
Шаблова уходит.
