Степанида. Не завидуй, девушка, чужому счастью. Вот мы было и порадовались, что так дал ей Бог. Должно быть, честный человек, хороший, на ее долю вышел. Да как и не порадоваться? Своя кровь, своя болезнь. Только после этого письма она нам ничего и не писала, и слуху о ней не имели - жива она или нет. Сбирались ехать, да не на кого дома оставить; а вот недавнушко слышали мы от проезжих людей, что муж-то с ней стал дурно жить, нагуливать, хмелем зашибаться. Нечего делать, собрались со стариком, да и поехали. Ну, там, конечно, родин богатая, еще как примут: бывает, мать-то и выгонют. Скука-то меня больно обуяла без дочушки-то!.. Все глазыньки выплакала, от питья, от еды отбило… Сама, милая, посуди.
Груша. Известное дело.
Агафон входит.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и Агафон.
Степанида. Что это ты, старты, замешкался?
Агафон (распоясываясь). Я все с лошадкой: отпрег, поставил на место, сенца дал. Животинку-то жалеть надо; ведь она не скажет. Ну вот, старуха, Бог дал и приехали, а ты все торопилась. Зачем торопиться-то? Тише едешь, дальше будешь.
Степанида. Да мне больно доченьку-то увидать хотелось.
Агафон. Вот и увидишь, коли Бог даст. Все своим чередом, торопиться-то никогда не надо.
Степанида. Уж я не чаяла и дожить-то. Ноги-то старые, а то бы так и побежала.
Агафон. Что бежать-то? Ну что бежать-то? Зачем? Баба дура, зачем? А мы смирненько придем, скромненько… всему свое время, свой предел. Достань-ка мне лепешечку из мешка, пожуем пока.
Степанида (достает). На тебе помягче, а то не угрызешь.
Агафон. Ну, хорошо, ладно. Вот это мне по зубам. (Едят молча.)
Степанида. Что-то наша Даша делает теперь, поглядела б хоть одним глазком.
Агафон. Что? Известно что - свое дело делает; хозяйство есть, чай, хлопочет; люди богатые, не то что мы.
Степанида. А ведь как, чай, трудно ей, бедной, в чужой-то семье!
Агафон. Не в чужой, а в своей.
Степанида. Да говорят, что муж-то ее не любит.
Агафон. Мало что говорят: не всякому слуху верь.
Степанида. А уж как она, бедная, нам рада-то будет!
Агафон. Известно, рада будет. А все, старуха, чай, маленько зазорно будет на стариков-то своих смотреть. Как ты думаешь, а?
Степанида. Что ж зазорно? Бог ей судья, мы сами не безгрешные.
Агафон. Известно, не безгрешные… А все как-то тово… детищу-то против родителей… как будто не годится.
Степанида. Что ж, Агафон Потапыч, ты ведь в те поры сам первый ее простил.
Агафон. Что ж не простить! Я любовь к ней имею, потому одна, а кого любишь, того и простишь.. Я и врагу прощу, я никого не сужу. Да разве я один судья-то? а Бог-то? Бог-то простит ли? Может, оттого и с мужем-то дурно живет, что родителей огорчила. Ведь как знать?
Спиридоновна и Даша входят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же, Спиридоновна и Даша.
Спиридоновна. Сейчас, матушка, сейчас! Подожди немного, красавица. Лошадок заложут тебе хороших, мигом довезут. Посиди вот тут, подожди.
Даша (садится к столу). Хорошо, я подожду.
Спиридоновна. Что ты, никак плачешь? По родителям, что ли? Аль горе какое есть?
Даша. Нет, так, ничего.
Спиридоновна. Что тосковать-то, нынче масленица. Гляди-ка, народ-то скружился совсем. Масленица ведь один раз в году бывает, не уважать-то ее нельзя. А уж правду-матку тебе сказать, беда как голова болит.
Агафон. Кому масленица, кому и великий пост. Ох, ох, ох…
Спиридоновна. Вестимо, что так. (К Груше.) Сунь-ка, Груша, в печку давешние блины то, годится к ужоткому, к ужину.
Груша. Сейчас, матушка. (Берет ухват.)
Спиридоновна. Подальше подвинь, подальше. Ну, да вот эти-то… да вот горшочек-то.
Груша сажает и опирается на ухват.
Даша (говорит нараспев, сквозь слезы).
Полечу я пташечкой кукушечкою,
Полечу на матушкину на сторонушку.
Степанида. Что это бабочка-то больно тоскует?
Агафон. Знать, не легко, коли тоскует.
Даша (продолжает).
Сяду я во садике да на яблоньку,,
Запою, младешенька, жалким голосом.
Степанида. Не наша ли горькая с чужой стороны?
Агафон. Что ты, что ты, старуха!
Степанида. Сем-ка я погляжу пойду. (Подходит к Даше.)
Даша (встает). Матушка, ты ли это?
Степанида. Дочушка!.. Доченька! (Даша кидается к ней на шею.) Дитятко ты мое родимое, солнышко мое красное, заря ты моя восхожая, сокровище ты мое ненаглядное!.. (Садится.) Потапыч, поди-ка, свет, сюда.
Агафон (подходит). Что там у вас?
Даша (встает). Батюшка! прости ты непокорную! (Кланяется.)
Агафон. Ну, что ты, что ты?.. Ну, Бог с тобой, Бог с тобой!.. (Садится.)
Степанида. Уж и где же я тебя встретила!.. Не ждала-то я, не чаяла…
Даша. Ах, тятенька, в глаза-то тебе глядеть мне совестно!
Агафон. Ну, что про старое толковать!.. Бог с тобой! Кто старое помянет, тому глаз вон. Куда ты это, дочка, собралась-то - скажи ты мне?
Даша. К вам, тятенька, собралась!
Агафон. Ну, это хорошо, доброе дело, что вспомнила. Что ж, тебя муж-то отпустил?
Даша. Нет, тятенька.
Агафон. Как же это нет? Как же нет?
Даша. Да что, тятенька, перед вами мне утаивать не след: жили мы сперва с Петром Ильичом очень хорошо, любил он меня.
Груша вслушивается.
Потом вдруг ни с того ни с сего стал загуливать, пить, дома не бывает, со мной только что ссорится…
Агафон. Ну, что ж, ну, что ж?
Даша. Каждый день брань да ссора. Ну уж, так и быть, перенесла бы я это горе: сама виновата, без воли родительской пошла за него. А то, матушка ты моя, родная ты моя, променял он меня на какую-то… (Ложится на шею к Степаниде.) Легко ли это моему сердцу!
Степанида. Что ты? дитятко мое, что ты?
Даша. Нынче, нынче мне Вася сказывал, к нам ходит. (Махнув рукой.) Приятель его!.. (Со слезами.) Мой-то холостым, видишь ты, прикинулся!.. (Опять ложится на плечо.)
Груша (бросая ухват). Ах, матушка! ах, ах!..
Даша. Разлучили меня с другом милым, с сердечным моим…
Груша. Ох!.. Сердце мое!
Даша. Разлучила меня с ним план разлучница!
Груша. Матушка! Да ведь это я разлучница-то!
Спиридоновна. Что ты плачешь-то? На них, что ли, глядя?
Агафон. Ну, так что ж ты? Ну, что ж ты?
Даша. К вам, батюшки, собралась ехать, опять жить с вами, с моими родными.
Агафон. Как к нам? Зачем к нам? Нет, поедем, я тебя к мужу свезу.
Даша. Нет, батюшка, не поеду я к нему.
Агафон. Да ты пойми, глупая, пойми - как я тебя возьму к себе? Ведь он муж твой? (Встает.) Поедемте. Что болтать-то пустяки, чего быть не может! Собирай, старуха, одежонку, собирай… Как ты от мужа бежишь, глупая!.. Ты думаешь, мне тебя не жаль? Ну, вот все вместе и поплачем о твоем горе - вот и вся наша помощь! Что я могу сделать? Поплакать с тобой я поплачу. Ведь я отец твой, дитятко мое, милое мое! (Плачет и целует ее, потом берет свою одежду и подходит к ней.) Ты одно пойми, дочка моя милая: Бог соединил, человек не разлучает. Отцы наши так жили, не жаловались - не роптали. Ужели мы умнее их? Поедем к мужу. (Берет ее за руку и уходит. Степанида за ними.)
