И все же, думается, не устоял бы наместник бога на российском троне перед домогательствами наместника бога на папском престоле — освободил бы в конце концов митрополита Шептицкого. Но в очередной раз снова-здорово сработала русская контрразведка, сорвав тем самым переговоры Петрограда с Ватиканом. Ей удалось обнаружить в феврале 1915 года в одной из подвальных стен собора Святого Юра, львовской резиденции Шептицкого, секретный архив митрополита, который изобличал его как давнего и яростного врага России и православия, подтверждал многочисленные наезды в Петроград-Петербург со шпионскими заданиями. Здесь даже имелся разработанный им лично план оккупации Украины, ее прогерманского «государственного устройства», проект учреждения «самостоятельной», «наиболее отдаленной от русской православной» украинской церкви. Здесь было пророчество о том, что «московские святые будут вычеркнуты из календаря», и заветное личное пожелание видеть себя главой униатской послушной паствы от Карпат до Тихого океана.
После Февральской революции эсерствующий масон Керенский, которому, по всей видимости, было все равно, с кем связаться, лишь бы дать отпор своим злейшим врагам — большевикам, нашел в этом деле надежного союзника именно в Шептицком. С помощью Керенского и других министров Временного правительства, с которыми униатский митрополит имел множество бесед, он добился возвращения своего личного архива, а также права на широкую «просветительскую работу» на территории России в интересах греко-католической церкви, ну и, разумеется, германской разведки.
Николаю II же он попытался спустя многие годы отомстить довольно коварным способом, что нашло отражение в одной из редких книг, вышедшей на украинском языке.[131]
В 1930 году Шептицкому его персональная разведка докладывает, что в Варшаве скрывается «одна из дочерей Николая II, спасшаяся от расстрела в Екатеринбурге», — Татьяна. Еще через некоторое время через графиню Марию Собанскую и других своих осведомителей он не только узнает, что «великую княжну» опекает верхушка католической польской церкви и даже сам папский нунций в Польше Мармаджи, что содержится она как простая послушница в варшавском монастыре шариток, но и получает ее фотографию, по которой убеждается, что это — авантюристка.
И все же «царская дочь» ему была нужна, чтобы с ее помощью, быть может, добиться того, о чем мечтал столько лет: быть духовным наставником миллионов послушных душ от Карпат до Тихого океана, а заодно «насолить посмертно» несговорчивому царю, воспользовавшись его именем. Получения опекунства над «великой княжной» Шептицкий добивался в течение нескольких лет. Он соблазнял ее подарками, склоняя на свою сторону; сумев добиться встречи, улещивал рассказами о старой привязанности к безвинно убиенному последнему российскому монарху. От него ее упрятали по повелению кардинала Каковского в закрытый католический монастырь сакраменток. Но он ее и там разыскал, установил через доверенных лиц связь с Лжетатьяной. Только в 1939 году он добился своего — «великая княжна» оказалась в его львовской резиденции.
Но он и виду не подал, что не только подозревает, но и уверен в подлоге. Привечал, оказывал высокое гостеприимство, внимательно, сочувственно кивая головой и сострадая, выслушивал ее печальную историю. Даже не поправил в рассказе явную оговорку: «от расстрела спасли люди из тайной монархической организации „Общество спасения царя и отечества“… в начале апреля 1918 года». Митрополит наверняка знал, что царскую семью якобы расстреляли в ночь на 17 июля, о чем было много публикаций.
Разоблачение произошло спустя почти три года, когда во Львове хозяйничали немцы, находя духовную поддержку у Шептицкого. Тогда-то, в начале 1942 года, появившись там вторично и снова встретившись с митрополитом, «дочь» под настойчивыми расспросами «опекуна» рассказала уже правдивую историю. Никакая она и не Татьяна, и не Романова, а Наталья Меньшова-Радищева. Уговорил ее на лжекняжество ксендз Теофил Скальский, мотивировав тем, что «святая ложь» нужна для «борьбы с безбожной Россией». Эту идею горячо поддержал примас (первый по сану епископ) католической церкви кардинал Каковский. Он же тщательно проинструктировал «царскую дочь», предписав ей старательно изучать жизнь великой княжны Татьяны, придворный этикет и обычаи царской семьи. Под контролем кардинала Лжетатьяна писала дневник от имени Татьяны, а также «историю своего спасения» под диктовку того же наставника. Эту историю выучить и знать должны были не только «героиня», но ее мать и сестра, которые, выступая в роли приютившей высокородную сироту семьи, в нужный момент смогли бы подтвердить и личность, и рассказ «великой княжны». Кроме дневника, ей вменялось в обязанность писать воспоминания, для чего Каковский дал ей в помощь книгу «Последние дни Романовых», а нунций Мармаджи — мемуары фрейлины Вырубовой.
Кардинал Каковский принудил «Татьяну» поехать в Белград для проверки своих возможностей выдавать себя за царскую дочь. Ведь ей предстояло встретиться с югославским королем. Проверка не удалась. Лжетатьяна была изобличена, арестована и выслана в Австрию. Ее похождения даже стали достоянием прессы.
Начало войны оправившаяся от «второго заключения» самозванка встретила в Варшаве. Опекуншей у нее была графиня Собанская, но вскоре эту роль заняла немецкая разведка. Так «царская дочь» стала немецким агентом, получив вещевую кличку — «№ 3». Закончив разведшколу, она внедрилась в варшавское подполье, выдавая оккупантам его членов. По доносам Лжетатьяны было проведено множество арестов и казней, в частности гестапо разгромило монастырь капуцинов, где находилась подпольная типография и скрывались подпольщики.
Шептицкий одобрил новую роль «великой княжны» и благословил ее на дальнейшее служение «освободителю России» — Гитлеру и «защитнице свободы» — Германии. Именно в этом заключалась его «святая месть» последнему русскому «помазаннику божию» — ославить российский царский дом изменой пусть и с помощью подставного лица. Вместе с тем не ослабла мечта использовать Лжетатьяну в своих корыстных целях. Повысить марку своей избранницы Шептицкий решил с помощью находившейся в эмиграции княжеской элиты. Весной 1942 года он написал письмо князю Петру Волконскому, знавшему царскую семью, где описал «злоключения спасшейся царской дочери». Ответ Волконского не оправдал надежд митрополита. Князь настаивал на том, что всю царскую семью, в том числе и царских дочерей, «зверски уничтожили большевики», а Лжетатьяна — «то ли авантюристка, то ли жертва стаи авантюристов». Вполне возможно, что Волконский был действительно осведомлен об истинном лице агента № 3, поскольку дал понять Шептицкому, что «русская эмиграция знает в течение 15 лет» о незаконных притязаниях «самозванки». Но не исключено и иное: объявись в это время даже настоящие дочери Николая II (ведь муссировались слухи и о спасении Анастасии), их эмиграция могла бы не признать. Во-первых, это могло бы мешать сплоченности монархического движения, делавшего ставку на «мужскую династическую линию», а появление дочерей ослабляло бы эту ставку и все движение служило бы поводом «стае авантюристов», как выразился Волконский, для встречных действий, провокаций, шантажа. Во-вторых, и это главное, монархически настроенной эмиграции выгоднее было поддерживать уже громко озвученную версию о расстреле царской семьи «кровожадными большевиками», которых нужно извести всех под корень. Вот почему можно утверждать, что даже объявившаяся вдруг настоящая царская дочь не смогла бы поколебать их «веры» в эту «единственную для родины» версию. Вот почему они столь решительно отвергли Лжетатьяну, даже скорее всего без должной проверки законности ее притязаний.
Шептицкий был заражен антибольшевизмом в не меньшей степени, чем монархисты, кадеты, эсеры, фашисты, а также объединяющие все эти силы масоны — словом, все, вместе взятые. И все же интересы католической церкви, которые он давно подчинил личным интересам, на данном этапе в его сознании котировались выше. Большевики, по его мнению, получат свое, то есть вскорости будут разбиты Гитлером. Волей-неволей возникнет вопрос о новом монархе для России, пусть и германизированном. А у Шептицкого готовый «законный кандидат на престол». И кто его сберег для России? Греко-католическая церковь в лице ее главы. Раз так, то она имеет полное право стать взамен церкви православной повелительницей российских душ, а Шептицкий — пастырем «от Карпат до Тихого океана».
