— Я просто хочу, чтобы все было ясно, — сказал он. Фрида улыбнулась:

— Я совершенно уверена, что все будет хорошо.

Гриффин кивнул. Фрида мудрая, мама всегда говорила это. Раз Фрида так сказала, он постарается верить ей.

— А какой он, этот следующий мир?

— Я узнаю об этом, когда сама войду в Древо. — Голос Фриды звучал устало и даже немного тоскливо.

— Но ведь вы видели Древо, правда? — Он хотел быть уверенным, что оно в самом деле существует.

— Да, Гриффин, много раз.

— А почему вы не вошли внутрь?

— Поверь мне, каждый раз, когда я вижу его, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ринуться к нему. — Она печально рассмеялась. — Я думала, что после смерти перестану выполнять обязанности старейшины, но, оказывается, даже теперь я должна присматривать за вами. Я бы предпочла уйти на покой, но только тогда, когда кто-нибудь заменит меня. — Фрида улыбнулась. — Осталось уже недолго, — сказала она. — А пока я нужна здесь. Как видишь, смерть — дело непростое.

— А молодые? — спросил Гриффин. — Те, кто умер внезапно, что случается с ними?

— Со временем большинство осознает собственную смерть и отправляется к Древу. Но некоторые так и не могут решиться на это путешествие.

— Так они…

— Остаются здесь навечно. Гриффин вздрогнул, представив это.

— Время — непозволительная роскошь для тебя, Гриффин, — напомнила Фрида. — Ты должен отправляться сейчас же.

Он посмотрел на нее:

— Один?

— Может быть, ты встретишь на своем пути других пилигримов.

Гриффин почувствовал, как его сердце сжимается от страха". Ему хотелось остаться с Фридой, с кем-то, кто помнил Верхний Мир, знал его родителей.

— Я хочу лететь с вами, — проговорил он, понимая, что это звучит малодушно и трусливо, но ничего не мог с собой поделать.

Она наклонила к нему старую седую голову.

— Я не могу, дитя мое, — прошептала она. — И даже если бы могла, тебе не было бы от меня толку. Лучшее, что я могу сделать, Што направить тебя на путь.

«Не очень-то это красиво с ее стороны», — подумал Гриффин. На мгновение гнев пересилил страх. Почему она не может сделать исключение? Его родители были важными персонами. Его отец… его отец куда более знаменит, чем она! Он вернул летучим мышам солнце, заключил мир с совами! Она обязана позаботиться о нем.

Должно быть, Фрида уловила в его глазах вспышку негодования, потому что сказала:

— Я понимаю, тебе это кажется суровым и даже жестоким, но тут ничего не поделаешь. В Подземном Царстве много таких колоний, как Оазис, и я должна все их посетить. Таково мое предназначение.

— Может, они не захотят даже слушать вас, — пробормотал Гриффин.

К его удивлению, Фрида рассмеялась:

— Не захотят. Мертвые — известные упрямцы. Но все равно…

— Я понимаю… Вы должны это делать.

— Ты готов выслушать карту? Он заморгал:

— Выслушать что?

— А-а, ты ведь еще не совершал миграции! Матери поют своим детенышам карту, песню, создающую эхо-изображение того, что они видят своим внутренним взором.

При упоминании о матери глаза Гриффина наполнились слезами. Древесный Приют, другие детеныши… Ночные охоты, приготовления к предстоящей миграции… Вернется ли он туда?

— Закрой глаза, — сказала Фрида.

Он послушался, и она запела прямо ему в уши. Дыхание на мгновение пресеклось, когда темнота в его сознании вдруг взорвалась светом. Перед ним расстилался серебристый лес, такой реальный, что он отпрянул и резко открыл глаза.

Фрида улыбнулась:

— Шейд сделал то же самое, когда я впервые привела его в эхо-хранилище.

Гриффин очень хотел услышать еще что-нибудь о своем отце. Но Фрида запела снова, и он снова закрыл глаза…

Лес, Оазис, потом равнина с растрескавшейся поверхностью, простирающаяся до самого горизонта.

Казалось, он резко поднимается в небо, в желудке екало, будто он и вправду летел, до тех пор, пока не оказался высоко в воздухе.

— Как я узнаю, что нашел правильный путь? — спросил он, помня, что нельзя открывать глаза. Пустыня выглядела однообразной. Ни деревьев, ни холмов, ни других особых примет.

— Слушай, — услышал он будто издалека голос Фриды.

Вдруг в песне возник новый тон, и вот он уже устремился прямо к земле. Гриффин увидел борозду или ров, будто здесь когда-то текла река. Когда он приблизился, русло реки наполнилось светом.

— О! — сказал он. — Я должен следовать этому старому руслу? А потом что?

Он снова провалился во тьму. Одинокое дерево на равнине, приземистое, с толстыми, колючими ветками.

— Это называется кактус, — донесся издалека голос Фриды.

Мысленно Гриффин облетел кактус, опустился на верхнюю ветку, которая сначала расщеплялась на две половины, а затем соединялась снова, образуя круглую дыру. Затем направился к этому отверстию, протиснулся сквозь него — и выскочил с другой стороны.

— Зачем? — начал он, но изображение задрожало и поднялось, и вот он снова летит над пустыней. Долина, и в конце нее — обширная пещера, вокруг которой летает множество летучих мышей. Это выглядело соблазнительно, но он, по-видимому, не стал задерживаться там, потому что быстро пролетел мимо и в следующую минуту уже мчался в темноте.

Глубокий каньон, стенки которого отвесно падали вниз и терялись в непроглядной тьме. Он тянулся в обе стороны до самого горизонта, словно гигантский шрам, и Гриффин готовился пересечь его и перебраться на другую сторону.

Он делал это, судя по тому, что ощутил пустоту в желудке и в то же время побуждение взглянуть вниз, — но, к счастью, не мог, потому что не управлял полетом. Но почувствовал, что в этом громадном бездонном каньоне таилось нечто ужасное, и мысль о том, что он лети? над этим, заставила его ощутить слабость.

Теперь поворот. Он пролетел между двумя высокими каменными шпилями, которые располагались по обе стороны каньона, словно рога погребенного животного. Земля проносилась под ним с огромной скоростью, пока впереди не показалась долина, окруженная горами.

Долина была пустая, безжизненная, но вдруг из почвы пробился хрупкий росток, почки развернулись, ствол быстро утолщался, покрывался корой. Он рос вверх с головокружительной быстротой — вот уже стал молодым деревцем, тянущимся к небу, потом зрелым деревом; его главный ствол разветвлялся на множество ветвей, которые мгновенно покрывались листьями. Теперь дерево было выше гор, сотни ветвей тянулись ввысь, и стало казаться, что они касаются небес.

— Древо? — воскликнул Гриффин в восторге.

Оно было прекрасно.

Потом оно загорелось, и вскоре пламя объяло его целиком.

Гриффин вскрикнул. Спустя минуту стало казаться, что дерево и все его ветви стали чистым пламенем. В середине ствола открылось маленькое темное отверстие, единственное в объятом пламенем дереве. По ту сторону темноты ничего не было видно — отверстие напоминало глаз какого-то гипнотизирующего животного. Он притягивал, звал, когда все инстинкты приказывали держаться подальше. Лететь туда? Внутрь? Разве кто-нибудь сможет? Ничего удивительного, что летучие мыши в Оазисе считают Древо местом смерти и мучений.

Он подлетел слишком близко и увидел…

Луну. Она кругами спускалась к земле, ее крылья пылали.

Гриффин резко открыл глаза. Фрида терпеливо смотрела на него.

— Ты понял? — спросила она. — Это метки. Ты запомнил их?

Он судорожно глотал воздух.

— Путь через пустыню. Потом толстое дерево, я имею в виду кактус. Пролезть сквозь дыру в ветках и взять новый курс к большой пещере. Миновать пещеру, пересечь каньон, не глядя вниз, повернуть между двумя башнями из камня. И это приведет меня к Древу. Гм… оно всегда… так горит?

— Да, но ты не должен бояться этого.

— Не бояться пламени. Я запомнил. — Он нервно захихикал, но заставил себя умолкнуть, когда увидел, что Фрида хочет сказать что-то еще.

— Путь может измениться, — сказала она. — Зотц переделывает местность, когда пожелает. Поэтому лучше отправляйся немедленно. Не позволяй никому отвлекать себя. Тебе могут повстречаться те, кто попытается задержать или остановить тебя.