Некоторые люди считают пси-способности сродни колдовству, а людей с такими возможностями – слугами Сатаны. Если Лорен меня испугался, я мертв.
– Интересно, – произнес Лорен. – И как далеко она достает?
Он это знал и так.
– Разумеется, настолько же, насколько и реальная рука.
– Но почему? Другие достают куда дальше. Почему не вы?
Он был у другого конца комнаты, в ярдах десяти, развалившись в кресле. В одной руке стакан, в другой пистолет. Он полностью расслабился. Увижу ли я вообще, как он покинет это комфортабельное кресло, не говоря уже о том, чтоб он подошел ближе?
Помещение в целом было не очень большим и в основном пустым, напоминая подвал. Единственную меблировку составляли кресло Лорена и малый портативный бар – разве что еще что-нибудь находилось позади меня.
Подвал мог располагаться где угодно. Где угодно в Лос-Анджелесе или вне его. Если утро в самом деле уже наступило, я мог находиться в любой точке Земли.
– Действительно, – сказал я, – другие могут дотягиваться дальше меня. Но у них нет моей силы. Рука действительно иллюзорная, и мое воображение не удлинит ее до десяти футов. Может быть, кто-нибудь очень настойчивый и убедит меня в обратном. А может быть, это разрушит всю мою иллюзию. И тогда у меня будет две руки, как у любого. Так что лучше не пробовать… – я замолк, так как Лорен все равно собирался забрать все мои руки.
Моя сигарета догорела. Я отбросил ее.
– Хотите выпить?
– Еще бы. Но если найдете стопку; большего стакана я не подниму.
Он отыскал мне стаканчик и отправил его на краю столика-каталки. Я едва нашел в себе силы поднять его. Пока я отхлебнул из него и вернул на место, Лорен ни на миг не спускал с меня взгляда.
Старый трюк с сигаретой. Прошлой ночью я использовал его, чтобы подцепить девушку. Теперь он поддерживал меня в живых.
Неужели я в самом деле хотел покинуть этот мир, сжимая что-то в иллюзорном кулаке изо всех сил? Развлекая Лорена. Удерживая его интерес до тех пор, пока…
Где я? Где?
И внезапно я понял.
– Мы находимся в апартаментах “Моника”, – заявил я. – И нигде более.
– Я знал, что вы в конце концов догадаетесь, – Лорен заулыбался. – Но слишком поздно. Я вовремя захватил вас.
– Не будьте столь дьявольски самодовольны. Это моя глупость, а не ваше везение. Я должен был почуять. Оуэн никогда не явился бы сюда по своему собственному желанию. Это вы велели доставить его сюда.
– Да, я. К этому моменту я уже знал, что он предатель.
– И поэтому вы послали его сюда умирать. Так кто же проверял каждый день, не сбежал ли он? Миллер, управляющий? Он наверняка работает на вас. Это он вынул из компьютера голограммы вас и ваших людей.
– Он самый, – сказал Лорен. – Но отнюдь не каждый день. У меня был человек, который ежесекундно следил за Дженнисоном с помощью портативной камеры. Когда он умер, мы ее унесли.
– А потом выждали еще неделю. Изящный штрих.
Удивительно, что это отняло у меня столько времени. Вся атмосфера этого места… какого рода люди жили в апартаментах “Моника”? Безликие, безымянные, которых наверняка никому не будет недоставать. Они будут себе сидеть в своих квартирах, пока Лорен их проверит, выясняя, кого действительно никогда не хватятся. Подходящие исчезнут – вместе со своими документами и пожитками, и их фотографии испарятся из компьютера.
Лорен продолжал:
– Через вашего друга Дженнисона я попытался продавать органы Поясу. Я знаю, что он меня предал, Хэмилтон. Я хочу знать, насколько серьезно.
– Достаточно серьезно, – он все равно об этом догадывался. – Мы получили подробные планы организации подпольного банка органов в Поясе. Это бы все равно не сработало, Лорен. Поясники мыслят иначе.
– Снимков не было?
– Нет, – я не хотел, чтобы он изменил свое лицо.
– Я был уверен, что он кое-что припрятал, – сказал Лорен. – Иначе мы сделали бы из него донора. Куда проще. И куда выгоднее. Я нуждаюсь в деньгах, Хэмилтон. Знаете ли вы, во сколько обходится организации каждый потерянный донор?
– Миллион или около того. И зачем вы так поступили?
– Он что-то спрятал. Никакого способа найти это не существовало. Все, что мы могли сделать – постараться, чтобы АРМ этого не нашла.
– А! – теперь я понял. – Когда кто-либо пропадает без следа, любому кретину первым делом на ум придут органлеггеры.
– Естественно. Поэтому он и не мог просто исчезнуть. Иначе полиция сразу обратится к АРМ, дело попадет к вам, и вы начнете искать.
– Ячейку в камере хранения космопорта.
– О!?
– На имя Кубса Форсайта.
– Я знал это имя, – произнес Лорен сквозь зубы. – Я должен был это проверить. Понимаете, после того, как мы посадили его на ток, мы пробовали отключать разъем, чтобы заставить его говорить. Это не подействовало. Он не мог сконцентрироваться ни на чем, иначе как на дроуде – вернуть его в свою голову. Мы старались и так, и сяк…
– Я намереваюсь убить вас, – сказал я, вложив смысл в каждое слово.
Лорен наклонил голову набок и нахмурился.
– Совсем наоборот, мистер Хэмилтон. Еще сигарету?
– Давайте.
Он снова отправил ее мне на каталке, зажженную. Я подобрал ее, держа несколько напоказ. Может быть, я смогу приковать его внимание к ней – единственный способ для него заметить мою невидимую руку.
Потому что если он будет продолжать смотреть на сигарету, а в решающий момент я суну ее в рот – я высвобожу свою руку незаметно для него.
Но какой решающий момент? Он по-прежнему был в кресле. Мне надо было бороться с желанием подманить его поближе. Любое действие в этом направлении сделает его подозрительным.
Который час? Что делает Жюли? Я вспомнил ночь две недели назад. Ужин на балконе самого высокого ресторана в Лос-Анджелесе, почти в миле над городом. Неоновый ковер расстилался под нами по всем сторонам до горизонта. Может, она это ощутит…
Она будет проверять меня в девять сорок пять.
– Вы, должно быть, были примечательным космонавтом, – сказал Лорен. – Подумать только, единственный человек в солнечной системе, который может подправить антенну на корпусе, не покидая кабины.
– Для антенн нужна несколько большая сила.
Выходит, он знал, что я могу проникать сквозь предметы. Если он это предвидел…
– Надо было мне там остаться, – заявил я Лорену. – Как мне бы сейчас хотелось оказаться на корабле. Тогда я желал только иметь две нормальные руки.
– Как жаль. Но сейчас у вас есть три. А вам приходило в голову, что использовать паранормальные возможности против людей нечестно?
– Что?
– Помните Рафаэля Хейна?
Голос Лорена стал срываться. Он злился и с трудом скрывал это.
– Конечно. Мелкий органлеггер в Австралии.
– Рафаэль Хейн был моим другом. Я знаю: ему удалось вас связать на момент. Скажите мне, мистер Хэмилтон, если ваша воображаемая рука так слаба, как вы утверждаете, то как вы развязали веревки?
– Я этого не делал, и не смог бы. Хейн надел на меня наручники. Я выудил ключ у него из кармана… разумеется, воображаемой рукой.
– Вы использовали против него паранормальные силы! Вы не имели права!
Магия. Любой, не владеющий пси-способностями, думает так же, хоть немного. Чуть-чуть страха, чуть-чуть зависти. Лорен считал, что может справиться с АРМ; он убил по меньшей мере одного из нас. Но посылать против него колдунов было ужасно нечестно.
Вот почему он позволил мне проснуться. Лорен хотел позлорадствовать. Многим ли удавалось захватить колдуна?
– Не будьте идиотом, – сказал я. – Я не вызывался играть в ваши с Хейном глупые игры. Согласно моим правилам, вы массовый убийца.
Лорен вскочил на ноги (который час?), и я внезапно понял, что мое время истекло. Он был в совершенной ярости. Его светлые шелковистые волосы словно встали дыбом.
Я глядел в крошечное отверстие в дуле инъекторного пистолета. Я ничего не мог предпринять. Мой телекинез не шел дальше моих пальцев. Я словно заранее ощутил все то, чего никогда не знал: пол-литра антифриза в моей крови, чтобы вода не замерзла в клетках, холодная ванна из полузастывшего спирта, скальпели и крошечные, аккуратные хирургические лазеры. Главное, скальпели.
