— Я позвоню Шриви, — сказала она. — Но теория ваша, вам и говорить.

Через минуту Гекати повернулась ко мне.

— Мистер Шриви сейчас не отвечает на звонки. Он в физиотерапии.

— А где «Модель 29»? — спросил я.

— Ее забрали почти час назад.

Она помолчала еще секунду.

— Сейчас «Модель 29» летит к Копернику. Там находится «Шриви Инк.», их лаборатории. Расчетное время прибытия — через десять минут.

— Что ж, неплохо. В кресле-каталке Люка Гарнера есть передатчик, который в случае серьезного осложнения вызывает автодок или даже врача. Что скажете? Лунные кресла тоже способны на такое?

На этот раз она ответила не сразу (я успел налить себе кофе и взять перекусить), сначала ей пришлось разобраться в лунной медицинской сети.

— Шриви в движении. Едет в сторону кратера Дель Рей. У меня есть номер телефона в его кресле, Гил.

— Класс! Я всегда попадаю в яблочко.

— Позвонить ему?

— Думаю, лучше подождать, пока его корабль сядет.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Он летит за телом?

— Похоже на то. Есть предположения, что он собирается с ним делать?

— Луна большая.

Она отвернулась.

— Он летит над Дель Рей. Замедляет ход. Гил, он садится в кратер.

— Позвоните ему.

Скорее всего, на время посадки телефон Шриви был отключен. Когда Макс Шриви ответил, картинки не было, раздавался только голос.

— Слушаю?

— Для поэтической справедливости, мистер Шриви, требуется поэт. Я же обер-лейтенант Гил Гамильтон, служу в АРМ. На Луне я оказался случайно.

— Я гражданин Луны, Гамильтон.

— Валери Райн была с Земли.

— Гамильтон, мне предстоит поездка. Позвольте мне надеть наушники и отправиться в путь.

— Прошу вас, — рассмеялся я. — Позвольте рассказать вам одну историю.

В ответ я услышал прерывистое дыхание, словно старик тренировался на беговой дорожке при низкой гравитации, а не выбирался из космического челнока. Никаких звуков, напоминающих попытку надеть наушники — они наверняка уже были у него на голове, внутри шлема-пузыря.

Сказка сказок.

— Я нахожусь на краю кратера Дель Рей, защищенный шриви-щитом, и наблюдаю за вами через телескопический объектив.

Гекати закрыла лицо, чтобы подавить смех.

— У меня нет времени на дурацкие россказни, — отозвался Шриви.

— А я думаю, есть. Через несколько минут вам предстоит столкнуться с радиацией, и вы погибнете. Так и будет, если вы вздумали отправиться туда самолично. Передвижной шриви-щит у вас с собой? 29-я модель или 27-я? Экспериментальный образец, который почти работает? Могу поклясться, что вы дожидаетесь 29-го.

Сопение не утихало.

— Если вы взяли ранний экспериментальный образец шриви-щита, мы это установим. Эти щиты появились до вашего выхода в отставку, и, чтобы получить такой щит, вам необходим был кто-то, кто принес бы его вам и погрузил в челнок.

Сопение. Результат тяжелых физических упражнений: бегун на дорожке или тот же бегун, преодолевающий пересеченную местность с тяжело груженной тележкой. Он твердо решил добиться своего.

— Вы вышли в отставку и потеряли связь с системой, Шриви. Вы уже были далеки от руководства, когда «Гелиос Один» направил в Дель Рей свои манипуляторы, шериф Бауэр-Стенсон спросила вашу мисс Котани, нельзя ли на время одолжить ваш новый прототип — о последнем вы узнали только через несколько часов.

— Где она? — спросил Шриви.

Сопение усилилось.

— Шриви, я знаю, что банка органов вы не боитесь, — сказал я. — То, чем вы располагаете, не примет ни один госпиталь. Так что перейдем к вашей истории.

— Нет, теперь я расскажу вам историю, обер-лейтенант и… шериф. Это история о двух блестящих экспериментаторах. У одной не было представления о том, что такое деньги, поэтому ее коллеге приходилось больше разбираться со счетами, чем заниматься проектом. Мы были влюблены, но влюблены и в идею.

Его дыхание начало успокаиваться.

— Теорию мы создали вместе. Теория была мне понятна, но прототипы неизменно горели и взрывались. Однако всякий раз, когда что-то сгорало и взрывалось, Валери знала, в чем дело и как это исправить. Настраивала источник питания. Регулировала схемы. Я не мог за ней угнаться. Я знал только, что у нас заканчиваются деньги.

И вот однажды у нас получилось. Щит работал. Валери клялась и божилась, что щит работает. Мы тщательно подготовились. Последние две марки я истратил на видеопленку. На камеру. На запасные аккумуляторы. Щит — мы называли его «максивал» — потреблял такую мощность, словно завтра не наступит никогда.

Мы отправились в кратер Дель Рей. Это была идея Валери. Чтобы там испытать устройство и записать результаты опытов. Всякий, кто увидит, как Валери танцует посреди кратера Дель Рей, осыплет нас мешками золота на финансирование исследований.

— Гил, он сдался.

Слишком быстро. Внезапно я понял, что дыхание совершенно успокоилось. Шриви выбрался из модели двадцать какой-то и уселся в пыль. Возможно, его щит работал, а может быть, и выключился. И Шриви махнул на все рукой.

— Шриви, скажите — у вас что-то пошло не так?

— Она вошла в кратер с прототипом. Просто вошла, повернулась в поле щита, встала перед камерой, выполнила несколько гимнастических упражнений, и все это время ее лицо сияло — я видел ее сквозь стекло шлема-пузыря. Она была прекрасна. Потом Валери взглянула на датчики и закричала. Я тоже увидел, что случилось — у меня была своя панель; мощность поля медленно падала.

Она закричала: «Господи, щит сейчас выключится!»

И бросилась бежать. «Надеюсь, я успею добежать до утеса! Вызови лемми из центрального госпиталя в Копернике!»

— Она бежала со щитом? Щит чересчур тяжелый.

— И откуда вы все знаете?

— Гил, — подала голос Гекати, — все это время он висел над кратером.

Я кивнул в ответ.

— Знаете, чего мы не можем понять? — сказал я Шриви. — Вы направили выхлоп дюз внутрь кратера и что-то там стерли — что это было? Как я понимаю, генератор щита был велик. Наверняка щит был установлен на какую-то тележку, которую Райн толкала перед собой. От тележки, думаю, тянулся сверхпроводящий кабель. А источник энергии остался у вас.

— Точно. Когда Валери побежала к краю кратера, то бросила щит. Если бы она попала в больницу, все копы Луны посчитали бы своим долгом покопаться в неисправном щите. Врачи тоже захотели бы узнать, воздействию какого поля она подверглась. У нас не было патента, не было никаких заявок. Никто не поверил бы, что у нас есть щит, который светился вокруг Валери, там, в кратере, в темноте, а если кто и поверил бы, то раструбил бы об этом щите в дневных новостях.

— Поэтому вы вытянули оттуда щит?

— Да, просто руками. Вы думаете, мне следовало бросить щит на Луне? И я стал вытягивать щит, на глазах у Валери. А она… не знаю, что она подумала… в общем, она побежала обратно к центру кратера. Я уже облучился сверх всякой меры, но эти следы… не только ног, но и колес…

— И кабеля, за который вы тянули, — сказал я. — След кабеля тянулся к краю, как след гремучей змеи.

— Заметить эти следы не составляло труда — стоило только высунуться над краем кратера и заглянуть внутрь. Поэтому я развернул лемми, направил дюзы в кратер и включил малую тягу. Уж не знаю, о чем Валери тогда думала. Она оставила предсмертную записку?

— Нет, — ответила Гекати.

— Но даже если бы она оставила что-нибудь, кто бы это нашел? — спросил я. — От излучения умирают быстро. В общем-то, благодаря этому я и догадался.

— Гамильтон, где вы?

— Подождите, Гекати! Шриви, из осторожности я не стану отвечать.

— Гил, — взволнованно подала голос Гекати, — он взлетел и движется прямо вверх с ускорением. Что происходит?

— Его прощальный поклон. Верно, Шриви?

— Да, — ответил он, и телефон отключился.

— Когда «Модель 29» остановилась, ему ничего не оставалось. Он начал искать меня. Чтобы сжечь мой корабль выхлопом. Я соврал ему, что засел на краю кратера Дель Рей, но мы не знаем, куда он летит теперь, Гекати, и потому я вовсе не хочу, чтобы он узнал, где мы. Если даже такой легкий корабль как лемми врежется на полном ходу в купол «Гелиос-Энергия Один», повреждения будут значительными. Где он сейчас?