Она посмотрела на герцога, который все еще стоял с выражением крайнего изумления на лице.

— Я полагаю, Артур, ты должен послать за Эльфой. Она где-то в доме.

Не говоря ни слова, ошеломленный герцог повернулся и как загипнотизированный пошел к двери.

Герцогиня посмотрела на Линчестера, и на этот раз В ее глазах было выражение благодарности.

— Эльфа, конечно, еще очень молода, — сказала она. — Она во многих отношениях весьма отличается от Каролины, и мой муж не понимает ее. Она очень чувствительная девушка.

Герцог чуть не сказал ей, что сам думает точно так же, но вовремя вспомнил, что он не должен показывать вида, что уже встречался с Эльфой.

— Я хотел бы познакомиться с леди Эльфой, — сказал он твердо.

Герцогиня вздохнула. Она сочла, что сделала все необходимое в подобной ситуации для своей старшей дочери.

Она знала, что ее младшая дочь сильно отличается не только от Каролины, но и от всех других людей. Настолько, что даже мать не понимала ее.

Даже когда она была младенцем. Эльфа не желала лежать в колыбели и никогда не капризничала, как другие дети.

Артур называл ее «чэнджелинг», и, возможно, он был прав — настоящий эльф, который по ошибке оказался среди смертных, в то время как она была существом из мира волшебства и сказок.

Герцогиня опомнилась: то, о чем она думала, было смешно — ведь если ребенок и отличается от других, в этом вина только родителей и никого больше.

Артур души не чаял в Каролине, потому что она была очень красивой, а герцогиня, если уж говорить правду, знала, что любит сыновей намного больше, чем дочерей.

Герцог вернулся в гостиную.

— Я послал за Эльфой. И надеюсь, что вы, ваша светлость, не будете разочарованы своим выбором.

В его голосе звучали такое разочарование и обида, что герцог Линчестер не сдержал улыбки.

— Спасибо вам! Огромное спасибо! — благодарно воскликнула Эльфа.

Им предложили прогуляться по саду, чтобы герцог мог наедине высказать ей свое формальное почтение.

Когда они спустились с террасы на газон, герцог с удивлением отметил, что смотрит на девушку с интересом.

Она сменила свой костюм для верховой езды на зеленое платье, которое очень хорошо гармонировало с зеленым покровом земли, и выглядела, как ему подумалось, еще больше похожей на эльфа, чем при их первой встрече.

Он не мог знать, что Эльфа впервые надела одно из платьев, которые были приготовлены для поездки в Лондон, где она должна быть представлена королевскому двору.

Для дебютантки при дворе полагался белый цвет. Но если Каролина в нем смотрелась как ангел, то для Эльфы он не подходил.

Герцогиня была слишком занята своим садом, чтобы волноваться о том, что носят ее дочери, и поэтому в выборе нарядов у них было больше свободы, чем у других их сверстниц, которые находились под неусыпным вниманием своих матушек.

Если для Каролины почти все платья заказывались у лучших портных в Лондоне, то Эльфа, за исключением этого платья и еще одного, которые были сшиты специально для представления ко двору, вынуждена была довольствоваться трудами проворных пальцев миссис Бэнкс, которая была портнихой семейства Норталертонов в Тауэрсе.

За долгие годы работы она приобрела большую сноровку в копировании моделей из «Журнала для дам»и платьев леди, которые появлялись в их доме. Она проникала в их комнаты, когда знала, что те находятся за столом или в саду, рассматривала их наряд и потом рассказывала о своих открытиях Каролине или Эльфе.

— У ее светлости, госпожа, прекрасное платье из Парижа, — сообщила она Эльфе три месяца назад, — скроенное самим Бортом, и, если вы достанете подходящий материал, я сошью для вас такое же, как будто вы в нем родились.

Когда Эльфа увидела это платье, она поняла, что миссис Бэнкс была права.

У Эльфы настолько хорошо было развито воображение, что она легко уловила вдохновение, которое водило рукой Ворта при создании этого платья. Она послала слуг в Лондон за шелком, атласом и тюлем не только для этого наряда, но и для копирования других платьев, увиденных портнихой у этой гостьи.

Вечернее платье, которое на ней было сейчас, представляло собой хорошую имитацию творения Ворта. Оно волнами опоясывало ее стройную фигуру, в отличие от облегающих, платьев, которые заказывала ей мать. Герцог подумал, что девушка удивительно вписывается в обстановку сада.

А когда она произнесла несколько любезных фраз голосом, в котором звучала неподдельная искренность, он поймал себя на том, что размышляет о ее странного цвета волосах, которые совсем не нуждаются в драгоценных камнях, чтобы обратить на себя внимание.

— Я никогда не думал, что меня будут благодарить за то, что я не сделал женщине предложение, — цинично заметил он.

— Я поблагодарю вас, — сказала Эльфа, — когда вы сделаете его мне.

— Вы хотите формального предложения? — спросил он.

— Ну конечно! — улыбнулась Эльфа. — Ведь я должна записать что-то интересное сегодня в свой дневник. Герцог гневно посмотрел на нее.

— Мне кажется, что вы смеетесь надо мной, а это как раз то, чего вам решительно не следует делать.

— Почему? — удивилась Эльфа. — Если бы вы знали, какой переполох наделал ваш визит, вы бы тоже смеялись от всей души.

— У вашей сестры действительно сильная головная боль?

— Нет, конечно, нет! Она была неописуемо счастлива, когда я ей сообщила, что вы с пониманием отнеслись к моим словам, и я даже испугалась, что папа заподозрит неладное.

— Я нахожу все это недостойным, — уныло сказал Сильваниус.

— Я не вижу, в чем вы можете себя укорять, — возразила Эльфа. — В конце концов вас интересовало только поместье Магнус Крофт, и вы его получили.

— И вдобавок своенравную жену! — добавил он.

— Я предупреждала вас, что я не из самых кротких девушек.

— Но вы пообещали мне, что сделаете все, чтобы стать мне хорошей женой, — сказал он и увидел, как искры сверкнули в ее глазах, но не понял, что бы это значило.

— Я действительно сделаю все, что смогу, — сказала она задумчиво, — но вам придется рассказать мне подробно, какой я, по вашему мнению, должна быть на ваших приемах в качестве хозяйки. И, по правде сказать, мне всегда хотелось быть приглашенной на один из них. Говорят, они гораздо интереснее, чем те, что бывают в нашем доме.

— Что вы хотите знать о моих приемах? — резко спросил герцог.

— Только то, что шокировало мою маму и что означает, что они проходят весьма весело! Герцог рассмеялся.

— Какое разочарование! Если вы вновь будете мне пересказывать сплетни стареющих матрон, я вынужден буду сообщить вам, что большинство жителей провинции — стары, помпезны, скучны и крайне глупы!

Герцог неожиданно рассмеялся, прежде чем сказать:

— Я полагаю, Эльфа, что, если это то, что нас ждет в провинции, — нам лучше развлекаться в Лондоне. Она ничего не ответила, и он спросил:

— О чем вы думаете?

— Я лишь подумала, что, раз уж вы называете меня по имени, мне тоже надо знать, как вас зовут.

— Генри Фредерик Сильваниус, — ответил он, — но, так же как и вас, меня все зовут по последнему имени.

Он заметил, что после этих слов Эльфа странно посмотрела на него.

— Сильваниус! — воскликнула она.

— Да. А что в этом плохого?

— Это имя духа деревьев.

— Вы знаете это?

— Ну конечно! Ведь деревья значат для меня так много, а Сильваниус — очень важное божество, и я весьма почитаю его.

Она говорила так вдохновенно, что герцог с удивлением посмотрел на нее.

— Должен признаться, я никогда не думал об этом всерьез. Вообще-то моя первая гувернантка учила меня древней мифологии, но, учась в Оксфорде, я считал древнегреческий слишком сложным языком.

— Как вы могли? Я всегда мечтала выучить его, но папа считал, что для женщины он совершенно необязателен. Вообще-то Сильваниус — бог древнеримского пантеона, но большинство их богов были заимствованы из Древней Греции.