— Я хотел бы остаться в тесной компании своих друзей, — попросил его Мухамед, протягивая несколько крупных купюр.

— Нет ничего проще, — заискивающе улыбнулся хозяин, беря из денежного веера только одну бумажку. — Через несколько минут помещение будет в вашем распоряжении.

Все смотрели на Махлюфа с нескрываемым восхищением, как на идола. Еще бы! Для него нет ничего невозможного! О, как ему нравилось ощущать себя предводителем!

Компания гудела, пиво лилось рекой, а на стойке бара отплясывали невесть откуда взявшиеся стриптизерши. Это хозяин решил использовать купюру Мухамеда по назначению и очень жалел о том, что не взял весь стерлинговый веер. Кто знает, когда еще царьку вздумается наведаться в его паб?

— Я Дженни. Ты меня помнишь?

На Махлюфа смотрели влажные светло-голубые глаза. Какая очаровательная мордашка… И приятный ирландский акцент…

— Помню, — ответил Махлюф, хотя и не был твердо уверен, что они прежде встречались. Да и сколько их было-то?

— Вообще-то мои предки ругаются, когда я поздно возвращаюсь домой. — Дженни провела тыльной стороной запястья по его щеке.

Вскоре они остались одни. Остальные парни и девчонки разбились на шумные группы по интересам. Кто-то забавлялся игрой в «бутылочку», кто-то метал дротики, а кто-то уже дрых безмятежным сном, уронив голову на столик.

— Тебя бьют?

— Иногда, — сладко прищурилась девушка. — Но не больно. Отец заставляет меня снять трусы и пару раз стегнет ремешком… Он любит смотреть на мою голую попку.

От последних слов у Махлюфа засвербело внизу живота. Он свернул в трубочку салфетку, один ее конец сунул себе в ноздрю, другой ткнул в кокаиновую горку, после чего с шумом втянул в себя содержимое горки.

— Сколько тебе лет? — переведя дух, спросил он.

— Пятнадцать. Будет.

Едва они уединились на заднем сиденье «роллс-ройса», как Дженни разрешила себя поцеловать, сама приблизив к губам Махлюфа свои пухлые губы. Скользя кончиком языка по ее небу, Мухамед судорожно расстегивал пуговки блузки. Вот уже его ладонь обхватила туго стянутую чашечкой бюстгальтера грудь…

— Ты классный парень, — прохрипела Дженни. — Подожди, подожди… Мне нужно… Сейчас, сейчас… — Она скинула с ноги туфельку, выудила из-под стельки крошечный пакетик. — Хочешь попробовать?

— Что это?…

— Это сказка. — Она высыпала в его руку несколько кристаллообразных крупинок. — По сравнению с этим все остальное — детское питание, корнфлекс с молоком…

— Ненавижу корнфлекс. — Мухамед не сводил с девчушки замутненного взгляда.

Он бросил крупинки в рот, запрокинул голову, как это делают, принимая таблетку.

— Это кайф… кайф… кайф… — шептала Дженни, впиваясь губами в его смуглую шею. — Ты ощущаешь его?…

Мухамед хотел ответить, но не смог. Его руки безвольно повисли, дыхание почти замерло, а облик Дженни застлало плотной сизо-малиновой дымкой.

Начальник службы безопасности, бородатый детина по имени Али, отыскал Махлюфа-старшего у самой дальней лунки на поле для гольфа. Прикрыв правый глаз, Ясер старательно прицеливался желобком клюшки в самую серединку шара.

Али знал, что беспокоить босса во время игры в гольф — значит обречь себя на большие неприятности. Впрочем, он также знал, что, если не сообщить Ясеру немедленно о случившемся, неприятностей вряд ли станет меньше…

— Кажется, у нас возникла проблема… — неуверенным голосом проговорил начальник охраны.

Махлюф-старший не реагировал на эту реплику до тех пор, пока не запустил шар в кусты.

— Шайтан тебя побери! — набросился он на Али. — Сколько раз тебе говорить: не лезь под руку!

— У нас проблема, — настойчиво повторил бородач.

Ясер невольно перехватил его беспокойный взгляд, и клюшка сама вывалилась из руки.

Требования шантажистов были просты — в течение продолжающегося банковского дня перевести на их счет четыре миллиона американских долларов. После этого Мухамед Махлюф будет освобожден целым и невредимым. А иначе… следовал устрашающий перечень изощренных пыток, в конечном счете приводящих к мучительной смерти.

Сообщение об этом поступило по телефону в информационный центр по связям с общественностью. Речь продолжалась двадцать девять секунд, засечь абонента не удалось.

— Это чья-то шутка? — Ясер с надеждой и мольбой смотрел на начальника службы безопасности. — Скажи, шутка?

— Не знаю, — честно признался Али.

Связались с Лондоном. Выяснилось, что юноша не ночевал дома и до сих пор его местонахождение неизвестно.

— Соедините меня со Скотленд-Ярдом, — распорядился Ясер.

Банковский день заканчивался через четыре часа. За это время своими силами было невозможно определить, кому именно принадлежал названный злоумышленниками банковский счет. Известно было лишь название банка и то, что находился он в Швейцарии. А тайна вклада в этой тихой европейской стране — понятие святое.

Скотленд-Ярд уже начал оперативное расследование на месте. Сам Махлюф обнаружен не был, а вот машину его нашли на обочине шоссе, которое ведет из Лондона в Бирмингем. Признаков борьбы и следов крови в салоне автомобиля не было. Все телохранители отравлены огромными дозами снотворного, подсыпанного неизвестными в пиво ночного паба. Хозяина паба допрашивали непрерывно, но он ничего не знал.

— Наши действия? — не смея поднять глаза на босса, спросил Али.

— Переведите деньги.

Почему шантажисты потребовали именно четыре миллиона, а, скажем, не пять, не три или не сто сорок восемь — это обстоятельство до определенного момента никого не смущало. Впрочем, «определенный момент» наступил очень скоро, и Махлюфу-старшему стало очевидно, что это только начало кем-то задуманной дьявольской игры.

— Я только что получил этот документ из Скотленд-Ярда. — Али положил на стол перед Ясером бумажный лист, испещренный столбцами цифр. — Сыщики сработали супероперативно. Они нажали на президента того самого банка, сказали, что это дело государственной важности, и выяснили, что… Вы не поверите… Дело в том, что счет, на который мы перечислили деньги…

— Ну? — сгорал от нетерпения Махлюф-старший.

— …принадлежит вам. Вернее, одному из дочерних предприятий вашего концерна.

— Не понимаю… — потрясенно закачал головой Ясер. — Кто-то из своих?

— Вполне возможно… — пожал плечами Али.

— Найди его! — Махлюф вцепился в лацканы его пиджака. — За такие шутки ему голову оторвать мало!

— Кроме головы существуют еще некоторые жизненно важные органы, — осторожно намекнул Али.

— Вот-вот, я отрежу ему яйца! — подхватил намек Ясер. — Я назначу его главным евнухом в моем гареме!..

На душе полегчало. Все сводилось к тому, что это была всего лишь чья-то злая проказа или желание причинить острую моральную боль. У семьи Махлюфа было много врагов, среди них и достаточно могущественные, но вряд ли кто-нибудь из них решился объявить ему таким образом открытую войну. Значит, месть? Месть труса, который боится назвать свое имя. И этим трусом должен быть кто-то из бывших «своих»… Но почему бывших?

«Нельзя никому доверять, — решил Ясер. — Ни-ко-му, даже собственной охране, даже самым приближенным людям!..»

Незнакомец вновь дал о себе знать только через неделю. За этот короткий срок голова Ясера наполовину окрасилась в серебристый цвет. От его сына не было ни слуху ни духу… Он исчез.

— Я хочу поговорить лично с Ясером Махлюфом.

— Да-да, я слушаю…

— Старая, вонючая свинья, какого черта ты травишь на нас легавых? Разве мы тебя не предупреждали на этот счет?

Никогда в жизни Махлюфа-старшего не называли «старой, вонючей свиньей», но он стерпел, не взорвался, проглотил унижение.

— Что вы от меня хотите? — простонал Ясер. — Где мой сын?

— Заткнись, обрезанный член!.. — рявкнули ему в ответ. — Слушай меня внимательно, повторять не стану. Хочешь, чтобы твой выродок остался жив? Тогда делай то, что я тебе сейчас скажу. Во-первых, отзови легавых. Мы можем легко это проверить, у нас в Скотленд-Ярде есть свои люди, так что забудь про свои восточные хитрости. Во-вторых…