— Объясните, ради бога, что это значит, — взмолилась Вирджиния.

— Потом, за обедом, — пообещала мисс Маршбанкс. — А теперь мне нужно проследить за тем, как разместить гостей за столом. Макет у меня с собой.

Она показала Вирджинии, что у нее было в руках. На доске в виде длинного стола были вырезаны углубления, куда вставлялись карточки с именами гостей.

— Вот одна из моих обязанностей, — пояснила мисс Маршбанкс. — Я рассаживаю гостей по старшинству, и если потом ее светлость пожелает поменять чьи-то места, она может это сделать. Но обычно она целиком полагается на мое решение.» Я всегда верю, что ты не ошибешься. Марши «, — говорит она.

— Как интересно, — сказала Вирджиния. — А откуда вы знаете, кто из гостей самый важный?

— О, у нас в Англии есть» Дебретт! 6Это толстая книга, в которой перечислена вся высшая знать, — объяснила мисс Маршбанкс. — Я часто думаю, что бы я без нее делала… Но сегодня у нас очень мало по-настоящему важных особ; все остальные — местные. То ли дело, когда в Рилле принимают кого-нибудь из королевской фамилии. Вот тогда мне действительно приходится быть очень внимательной, как бы не попасть впросак.

Мисс Маршбанкс рассмеялась.

— Случись такое, меня бы обезглавили, я вполне уверена. Но я не могу здесь стоять и болтать с вами. Мне нужно увидеться с герцогиней и получить ее одобрение, а затем отослать макет вниз, чтобы карточки разместили на столе.

— Как бы мне хотелось посмотреть на стол, когда будет все готово, — сказала Вирджиния.

— Раз так, значит, посмотрите, — милостиво разрешила мисс Маршбанкс. — У меня для вас небольшой сюрприз, но придется обождать, пока не состоится наш с вами обед.

Она заторопилась, а Вирджиния пошла к себе. Ей стало радостно при одной мысли о званом вечере, хотя ее самой там не будет. Как мало званых вечеров выпало ей посетить за свою жизнь. До замужества Вирджинии было слишком мало лет, но ее мать позволяла ей спуститься поприветствовать гостей, а как только приступали к обеду, девочку тут же отсылали наверх в свою комнату. Да ей вовсе и не хотелось сидеть за громадным, излишне заставленным столом, рядом с сенаторами, не умолкавшими ни на секунду, и их разряженными, скучными женами. Она сознавала, что говорили они с ней только из вежливости, а за ее спиной обменивались друг с другом сочувственными фразами, что у ее матери такая малопривлекательная дочь.

«Но сегодня мне бы хотелось попасть на вечер», — подумала Вирджиния и постаралась представить себе, что бы произошло, если бы она сошла вниз и потребовала объявить себя как герцогиню Мерилльскую. Она представила удивление на всех лицах и ярость леди Шелмадайн. Все-таки стоило так поступить, хотя бы ради того, чтобы привести в бешенство женщину, которая старается обольстить ее мужа. Но зачем леди Шелмадайн понадобился герцог, если она влюблена в Маркуса Рилла? Вирджинии это было непонятно. Может, просто желание власти — заполучить обоих мужчин в свои руки? Или все дело в деньгах? Но, как полагала Вирджиния, тут леди Шелмадайн вряд ли может рассчитывать на герцога.

Она вынула из гардероба белое шифоновое платье, отделанное широким тонким кружевом. Обманчиво незатейливый, но очень дорогой наряд.

«Ты в нем совсем как невеста», — задумчиво произнесла тетя Элла Мэй, увидев Вирджинию в этом платье. И, чувствуя, что может обидеть свою тетю, если откажется купить платье по этой причине, Вирджиния присоединила его к своим покупкам.

Теперь, надев это платье, Вирджиния представила, как бы она выглядела, будь на ней бриллиантовое колье и диадема в светлых волосах. Потом она вспомнила ужасную диадему, которую напялили ей на голову в день свадьбы, — отвратительная, уродливая корона, которая, по мнению ее матери, подходила к ее новому статусу в жизни.

— Бедная мама! — прошептала Вирджиния. — Она понятия не имела, где начинается хороший вкус.

С первых минут пребывания в замке Вирджиния поняла, что великолепие дома, старинной мебели, картин, деревянной резьбы, расписных потолков — все это доставляло ей эстетическую радость своей изумительной красотой. Куда бы она ни бросила взгляд, повсюду была красота — красота старины, с любовью созданная заботливыми руками мастеров и сохраненная через века.

На деньги всей Америки, подумала она, нельзя было бы создать дом, сравнимый по великолепию и утонченности с замком Рилл.

Вирджиния спустилась в гостиную, где для них с мисс Маршбанкс подали обед, как и в прошлый раз при свечах. Обед был великолепен. Лакей принес бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом.

— У меня всегда на столе шампанское, когда в доме званый вечер, — сообщила мисс Маршбанкс с ноткой гордости в голосе.

Вирджиния, помня о шампанском, которое ее заставила выпить мать перед самой свадьбой, почувствовала неожиданный приступ дурноты от одной мысли о бокале шипучего напитка. Но тут же подумала, что отказ выпить с мисс Маршбанкс испортит все удовольствие пожилой даме.

— Вы угощаете на славу , — выдавала она и увидела, что мисс Маршбанкс пришла в восторг от такой оценки.

Когда они покончили с трапезой, мисс Маршбанкс сказала:

— А теперь я угощу вас чем-то совсем иным. Шагайте за мной, но, предупреждаю, совершенно бесшумно. У дверей Дубовой галереи я попрошу вас снять туфли.

Мисс Маршбанкс повела ее из гостиной, в конце коридора открыла маленькую дверцу и, скинув туфли, велела Вирджинии знаками сделать то же самое. Они на цыпочках поднялись по лестнице, которая вывела их в маленькую, обитую дубом комнатку, одна стена которой состояла из резных колонн, установленных в нескольких дюймах друг от друга. Это была галерея менестрелей, и в ней до сих пор сохранились стулья для музыкантов. Пока мисс Маршбанкс подкрадывалась к колоннам, Вирджиния неожиданно поняла, почему они должны были соблюдать такие предосторожности: галерея находилась в конце Большого банкетного зала.

Оставаясь незамеченными, они могли все разглядеть — внизу герцог и его мать развлекали гостей. С минуту в глазах Вирджинии мелькал калейдоскоп изящных обнаженных плеч, блестящих диадем и сверкающих колье. Затем рядом с дамами она разглядела представительных кавалеров; все они сидели за столом, заставленным золотыми канделябрами и украшенным цветами. По белому полю скатерти вился плющ; в центре стола возвышалась массивная золотая ваза, а по обе стороны от нее — блюда с оранжерейными фруктами. Вся картина была очень красочной и живой. За каждым стулом стоял лакей в напудренном парике и бархатной ливрее, отделанной золотом. Хрустальные бокалы играли отблесками свечей. Вирджиния невольно перевела взгляд на герцога во главе стола. Сначала единственной ее мыслью было то, что он очень красив, но потом справа от него она разглядела брюнетку поразительной красоты с великолепным ожерельем из рубинов и бриллиантов и такой же диадемой. Слева от герцога восседала леди Шелмадайн. Вирджиния видела, как она наклонилась вперед и коснулась руки герцога. Она явно о чем-то просила, повернувшись к нему лицом и соблазнительно надув алые губки. Вирджинии даже показалось, что она смогла разглядеть, сколько искушения таилось в чуть раскосых зеленых глазах леди Шелмадайн.

Неожиданно все поплыло и закачалось перед Виржинией. Почему она вынуждена таиться, подглядывать в щелку, когда ее место там, внизу? Но тут же девушка заставила себя вспомнить, что ненавидит этого человека, который женился на ней за два миллиона долларов. Нет сомнения, это на ее деньги куплено все, что они сейчас едят с золотых тарелок; это на ее деньги приобрели вино; это на ее деньги наняли лакеев.

Она закрыла глаза, как будто этот вид был для нее невыносим, и, повернувшись, покинула галерею менестрелей — спустилась по лестнице, прошла по коридору и вошла в гостиную, которую они делили пополам с мисс Маршбанкс.

— Почему вы ушли? — спросила мисс Маршбанкс, поспешно войдя в гостиную почти вслед за ней. — Я как раз собирался рассказать вам, кто есть кто. Вы заметили, как великолепно выглядела леди Роухамптон? Она сидела справа от герцога. Это одна из первых красавиц Англии. Мне бы также хотелось, чтобы вы обратили внимание на леди Престон; она наполовину француженка, и, говорят, ни один мужчина не может устоять перед ней.