Эта <новая> геополитическая реальность стара как мир и отражает вовсе не борьбу либерализма и коммунизма. Она побуждает осмыслить историю уходящего тысячелетия. Упорство, с которым англосаксы повели Европу и демократическую Германию по стопам рейхсвера на Восток, оказывают давление на уже некоммунистическую Москву, позволяет рассматривать эти явления как проявление одного и того же начала, имманентно присущего культурно-историческому самосознанию Запада, заметного у гуманиста Ф. Петрарки и просветителя И.Г. Гердера, философов истории Гегеля и Ж. де Местра, презрения ко всему незападному и неудержимого влечения <к власти и хлебу> к господству и подчинению. Это непреодолимая склонность к дуалистическому видению мира, состоящего из <тварей бессловесных> и <право имеющих>.
Священная Римская империя германской нации обосновывала служением Истине свою экспансию огнем и мечом. М. Олбрайт без
Eurobalkan, Spring – Summer 2000, p. 41.
508
стеснения заявляла, что США и НАТО будут защищать силой по всему миру <западные ценности>. На самом Западе этим ценностям ничто и никто не угрожает, но в мире около 5 млрд. человек исповедуют собственные ценности, выросшие на иной религиозно-философской основе.
Среди этих <остальных> – и православные славяне. Лучите всего об этом сказал Н.Я. Данилевский полтора столетия назад: <Европа не признаёт нас своими. Она видит в России и в славянах… такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она бы могла извлекать свои выгоды>. Далее следуют провидческие слова, подкрепленные и событиями XX века, и процессами внутри самих славянских элит, зараженных самоубийственным западничеством:
<Как ни рыхл и ни мягок оказался верхний, наружный, выветрившийся и обратившийся в глину слой>, Европа понимает, что под этой поверхностью лежит <крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолоть, не растворить>, и которое имеет и силу, и <притязание жить своею независимою, самобытною жизнью>. Итак, во что бы то ни стало, <не крестом, так пестом> надо <не дать этому ядру еще более окрепнуть и разрастись… Для священной цели не все ли средства хороши? Как дозволить влияние чуждого, враждебного, варварского мира?.. Не допускать до этого – общее дело всего, что только чувствует себя Европой. Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации. Вот единственное удовлетворительное объяснение той двойственной меры и весов, которыми отмеривает и отвешивает Европа, когда дело идет о России (и не только о России, но вообще о славянах) и когда оно идет о других странах и народах>603.
<Вот уже полтораста лет Запад боится России и крупных славянских православных образований>, и мало что изменилось в век <общечеловеческих ценностей> по сравнению со временем этих горьких заметок Ивана Ильина, написанных в годы холодной войны. Он прав: никакое служение общеевропейскому делу не меняет этого отношения – ни освобождение Европы от Наполеона, ни спасение Пруссии в 1805-1815 годах, ни спасение Австрии в 1849-м и Франции в 1875 году, ни миролюбие Александра III, ни Гаагская конвенция, ни жертвенная борьба с Германией в 1914 году. Добавим:
ни освобождение Европы от тотального уничтожения Гитлером, ни, наконец, даже самоустранение России как великой державы. Россия и славянство – это загадочная, полуварварская <пустота>; ее надо евангелизировать или обратить в католичество, <колонизовать> (буквально) и цивилизовать; <в случае нужды ее можно и должно использовать для своей торговли и для своих… целей и интриг; а впрочем, ее необходимо всячески ослаблять>.
""Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995, с. 41.
510
Этому и посвящает книгу Бжезинский604, называющий Россию <черной дырой>, и на каждой странице бросающий походя замечания об отсталости и культурной неполноценности русских уже не только перед Западом, но и перед всеми народами мира и населяющими историческое государство Российское, повторяя схожие сентенции Р. Пайпса. С удивительной преемственностью просматривается не столько гегелевская теория исторических и неисторических народов, сколько нетерпеливая злоба Ф. Энгельса, предвкушавшего исчезновение антиисторичных славян и имманентно реакционного русского народа. Однако вспомним, что эта преемственность имеет не полуторавековую, а почти тысячелетнюю историю. Этот мотив антихристианства и варварства православных славян звучал еще в письме Бернарду Клервосскому, вдохновителю первого крестового похода, от епископа Краковского Матфея, который побуждал к крестовому походу против русских варваров.
Стратегия США и НАТО по отношению к Югославии вобрала опыт как англосаксонской, так и австро-венгерской политики вместе с идеологической мотивацией, в которой стремления к захвату чужих территорий маскировались высшими цивилизаторскими целями. В 1878 году на Берлинском конгрессе Австро-Венгрия по предложению Б. Дизраэли получила мандат на право оккупации Боснии и Герцеговины для <наведения порядка> и внедрения <западных ценностей>. С. Терзич приводит суждения Д. Андраши, Л. Талоци, генералов Бека и Г. Хетцентдорфа, баварского историка Я. Фалмерера, призывавшего к <решительной расправе с "наследниками Византии">, австрийского правителя оккупированной Боснии и Герцеговины министра Б. Каллаи, полагавшего невозможным <сосуществование духовного мира Юго-Восточной и Западной Европы, неудержимо пробивавшейся к прогрессу>. Начальник австрийского Генерального штаба генерал Бек в меморандуме, хранящемся в военном архиве в Вене, подчеркивал, что <ключ к Балканам находится скорее в Косово и в Македонии, чем в Константинополе>, отмечая, что победа турок именно на Косовом поле принесла им владычество над Балканами, а не взятие Константинополя>605. Поэтому работы Сетона-Ватсона, Маккиндера весьма актуальны, как и оценки русских политикогеографов С.Н. Южакова, ?.?. Чихачева и труд
В.П. Семенова-Тян-Шанского.
Симптоматично, что еще в ходе кризиса в Боснии в США был переиздан доклад 1913 года фонда Карнеги о Балканских войнах. Главное в публикации – предисловие автора <доктрины сдерживания> Дж. Кеннана. Корифей американской внешней политики
604 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 1998.
605 Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях. М., 2000, с. 143.
511
определил подход к будущему развитию событий на Балканах, указав, что по завершении собственно военного конфликта в Боснии мировое сообщество окажется перед лицом <весьма безобразной проблемы в юго-восточной части Европейского континента>, для решения которой необходимы два условия. Первое – это новое и четко признанное территориальное статус-кво. Второе – это значительные и эффективные ограничения на поведение государств региона. <Наивно полагать, – объясняет Кеннан, – что выработка нового территориального статус-кво может быть достигнута лишь переговорами между самими сторонами… Потребуется внешнее посредничество и, по всей вероятности, внешнее принуждение для того, чтобы достичь разумного решения, и для того, чтобы заставить… стороны принять и соблюдать его>. И самое главное: <Что касается второго, то ограничения, налагаемые на балканских участников в отношении того, что они считают своим неограниченным суверенитетом и свободой действии, должны быть куда более значительными, чем те, что обычно применяются в международном сообществе>. (Выделено Н.Н.)
<Теоретические> тезисы Кеннана полностью отходили от международного права. Те, кто извне будет заниматься этой проблемой, оказывается, должны быть способными на <нововведения в области прав и обязанностей, предполагаемых термином <суверенитет>, а также быть готовыми применить силу – конечно, минимальную, но тем не менее силу>606. Так, уже в 1993 году сделана проекция боснийского конфликта на весь регион и было <обосновано> право США вмешиваться во внутренние дела суверенных субъектов вплоть до агрессии против Югославии. Впрочем, о склонности англосаксов к двойным стандартам предупреждал еще Н. Данилевский, остроумно показавший на примерах, как <формалистическая> во внутренних делах <Англия не страдает… излишнею привязанностью к легальности в делах внешней политики> и, <когда это ей оказывается нужным или выгодным, не задумывается бомбардировать столицу государства, с которым не находится в войне>6*".